За стенкой

Под прицелом

Конард рисовал уже целый час, а вдохновение не проходило. Ему придется идти с утра за новым скетчбуком. А лучше двумя. Скорее всего все выходные, а может, и следующую неделю Отис проведет в постели. Кто позаботится о нем, кроме соседа? Конард улыбнулся своим мыслям. Правда, ему все же придется отлучиться для особо жестокого убийства. Эти наброски, где лев сжигает Монику в образе рыжей крысы, никто не должен увидеть. Из-за них его поместят в лечебницу. Посвятить подробному изображению убийства шесть листов – это первый звоночек. Отис застонал и перевернулся на другой бок. Конард отложил блокнот и тихо подошел к нему.

– Отис? – прошептал он.

Сосед спал.

Конард притронулся ладонью ко лбу Отиса и спокойно выдохнул: лихорадки не было, а это значит, что ситуация пока под контролем.

Отис выглядел таким уязвимым, что хотелось коснуться его еще раз, почувствовать тепло. Но парень наверняка не оценил бы пробуждение от чужих прикосновений. У него явно была своя история. Конард поднял взгляд на стену, будто за ней лежало что-то очень важное и запретное. Его глаза потемнели. Он хмыкнул и вернулся к рисованию. Эта ночь одновременно и прекрасна, и ужасна. На лбу Отиса появилась складка, брови нахмурились.

– Отис?

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~

Отис медленно спускался по ступенькам. Смотрел на свои тапочки-собачки и пытался сконцентрироваться лишь на этом. Последние два месяца он старался отвлечь себя чем-то, иначе жизнь становилась невыносимой. Каждый день в его груди вспыхивала буря из страха, стресса и раздражения. Он переписывался с друзьями, а через секунду кидал кружку в стену. Теперь его с родителями походы в супермаркет не обходились без покупки новой кружки, тарелок или лампы.

Отису было пятнадцать, и он пытался справляться с проблемами так, как диктовала ему природа подростка. Сменяющие друг друга агрессивность и апатия стали его лучшими друзьями. Наверное, лишь Госс был готов терпеть все перепады его настроения и прийти на помощь. И это лишь подливало масла в огонь.

На кухне, как и обычно, была идиллия. Вот только Отис никак не мог в нее вписаться, как всегда, наблюдая издалека. Куда ни посмотришь, у всех все хорошо. Он подошел к кофеварке, не здороваясь ни с отцом, ни с матерью. Они мило щебетали о чем-то и не обращали внимания на появление недовольного подростка.