Эхо | СюэСяо

Разоблачение. 3

- Ты долго еще собираешься здесь сидеть? - с усталым вздохом спрашивает Цзинь Гуанъяо, садясь на край кровати, на котором свернулся бесконечно страдающий кокон, состоящий из вышитого пионами покрывала и Сюэ Яна.
- До конца жизни, - слышно откуда-то из глубины свертка.
- В таком случае я не понимаю, зачем тебя спасал из темницы, ты бы мог с таким же успехом остаться там, раз не намерен выходить.
Вестимо, зачем спасал: чтобы тоже в камере не оказаться. Только не в Башне Кои, а в местечке менее дружелюбном, ведь не будь Сюэ Ян оправдан, у всего бы Ордена были проблемы. Хотя уж Яо бы точно отмылся... Но тем не менее, прокомментировать сей вздор можно разве что раздосадованным фырканьем.
- Мне казалось, что мы уже все прояснили. В чем дело? - Яо не теряет надежды растормошить друга.
Ха, да что они там прояснили? В единственной довольно спешной беседе сразу после суда, Цзинь Гуанъяо сообщил, Сюэ Ян сам виноват, что не умеет слушать, и вообще, он очень легко отделался. За такую кучу проколов всего лишь голым задом посветил! Зато репутация чиста и никто больше не посмеет его обвинять в каких-либо злодеяниях - дорогого стоит. Но в этом-то и кроется главная беда!
- Да как я теперь кому-то на глаза покажусь!? - в отчаянии стонет Сюэ Ян, с неохотой выглядывая из-под одеяла. - Меня теперь никто не боится!
С самого рождения его ни во что не ставили и норовили вытереть об него ноги, и лишь после того, как он оказался в Ланьлине, он перестал быть пустым местом. Пускай никто, кроме главы Цзинь и его сынка точно не ведал, в чем истинный талант невесть откуда взявшегося приглашенного ученика, но окружающие чувствовали исходящую от него угрозу. Их испуганные шепотки и лицемерные угодливые улыбочки - лишь бы не разозлить! - являлись лучшим свидетельством их уважения.
А после этого дурацкого суда все былые заслуги будто в нужник спустили! Разве может у кого-то вызывать страх заклинатель, который, оказывается, всего лишь над пыльными свитками корпел, а в деле показать себя не смог - какие-то проходимцы притащили его как шелудивую зверушку на убой даже не за его собственные грехи! Стыдоба сплошная...
- Не вижу ничего дурного в том, что люди при виде тебя больше не разбегаются. Знаешь, как сложно было определить к тебе прислугу? Только за провинности отправлять!
- А сейчас все хвостом за мной ходят и даже самая занюханная полотерка надо мной насмехается, не таясь!
- Ты преувеличиваешь.
- Зато твой папашка приуменьшил, - мрачно отзывается Сюэ Ян, садясь на постели.
Из-за того, что Цзинь Гуаншань решил во всеуслышанье заявить о том, что Сюэ Ян якобы обижен по части мужественности, лакомей темы для пересудов не найти! Стоило только высунуться наружу, и каждая тварь - что в золоте, что без - посчитала своим долгом ему об этом напомнить. Хихикая, тыча пальцами в его сторону ли попросту неприкрыто пялясь. И как только взбешенный Сюэ Ян схватился за меч, словно из-под земли выросли гвардейцы и с такими же глумливыми ухмылочками дали понять: за кровопролитие на территории Ордена его по голове не погладят. Праведным дурачкам положено смиренно терпеть тычки, а не выпускать кишки шутникам. Про использование темной энергии и вовсе говорить нечего... Можно, конечно, было снять штаны и показать всем, что они не правы, но кто ж решится спорить с самим главой Цзинь?
И что Сюэ Яну оставалось делать, если он не может и шагу ступить за порог покоев, чтобы не попасть под обстрел из насмешек? Только запереться в них в ожидании чуда. Например, Гуаншань внезапно подохнет всем на радость, желательно с голой задницей и вислыми яйцами наружу - пускай его сраное хозяйство все обсуждают! Наверняка же набрехал про свое несметное богатство между ног! А не потому ли этот сраный Срыв Покровов перестали использовать, потому что очередному Цзиню оказалось нечем трясти при всем честном народе?
- Не принимай близко к сердцу, - вздыхает Цзинь Гуанъяо. - Он такое про кого угодно скажет, если случай представится.
- И даже про тебя? - недоверчиво хмыкает Сюэ Ян.
- Еще пару лет назад обязательно бы сказал, - Яо кривит губы. - Единственное, что его останавливает сейчас - то, что он признал меня своим сыном и подобные заявления дурно скажутся на нем самом. Все-таки одна кровь...
Признаться, это немного успокаивает. Он всегда знает что сказать, чтобы поддержать, особенно, когда начинает откровенничать. Но было бы неплохо услышать кое-что поважнее его жалоб на отца-мерзавца - то, с чего должен был начать, будь он настоящим другом! К слову, мог бы и пораньше заглянуть, а не отбрехиваться какими-то сверхважными делами...
- Ну а ты как думаешь? - напрямую спрашивает Сюэ Ян, мнительно прищуриваясь. Получив на это лишь недоуменно выгнутую бровь, он поясняет: - Про мои достоинства, которые освистали эти старые ублюдки.
Повисает долгое натужное молчание. Цзинь Гуанъяо сверлит пытливым взором собеседника, будто надеется, что тот скажет, что это была шутка, однако этого так и не происходит, поэтому приходится отвечать.
- А-Ян, - вкрадчивым тоном говорит он, - ты всерьез полагаешь, что мне смотреть больше некуда было? У меня были занятия поважнее, чем тебя разглядывать!
- Да ты меня и до того сотню раз голым видел, - передергивает плечами Сюэ Ян, не посчитав ответ достойным оправданием. - Просто скажи свое мнение.
- Нет у меня никакого мнения! И составлять я его не желаю, - отрезает друг на случай, если вдруг ему незамедлительно предложат ознакомиться с чужими прелестями. - Ну в самом-то деле, ты был на волоске от того, чтобы оказаться на том свете, а тебя волнует лишь это?
- Ну так не оказался же! И я думал, что уж ты-то меня поймешь - каждый второй над тобой за глаза потешается, что ты коротышка, которого хлебом не корми, дай с лестницы покувыркаться! - в сердцах восклицает Сюэ Ян, надеясь на участие. Разве общие тяготы не должны приносить единение?
Однако Яо, похоже, совсем не горит желанием проникаться сочувствием. Его взор темнеет, а губы сжимаются в тонкую линию. Заметно, как его грудь начинает ходить ходуном от переполняющего его гнева. Наверное, потому, что он на самом деле низкорослый и пересчитал собой все ступени перед Башней Кои, а Сюэ Яна гнусно оболгали!.. Не иначе.
- Ченмэй, - предупреждающе цедит он, - я один на свете, кому ты нужен даже без твоих познаний о Темном Пути, но судя по всему, твой поганый язык меня старается в этом переубедить. Помилуйте Небожители, если тебе так свербит, спроси об этой ерунде кого-нибудь другого!
- Кого я еще могу об этом спросить, как не тебя? - обиженно выпячивает нижнюю губу Сюэ Ян.
- Например, Сяо Синчэня, который очень жаждет принести тебе извинения.
- Вот только со всякими вонючими даосами мне не хватало свое добро обсуждать! - в ужасе трясет головой Сюэ Ян, а через миг спохватывается: - Погоди, что? Сяо Синчэнь все еще здесь?
Сюэ Ян был просто уверен, что это даосское отродье из зала суда убежало прямиком куда глаза глядят, умываясь слезами от стыда за свою ошибку! Такой добродетельный и уважаемый господин, а его оказалось так легко провести и вовлечь в преступление! Неизвестно, кто еще больше опозорился... Сюэ Ян бы на его месте ни за что тут не оставался! Просить у кого-то прощения? Тьфу, хуже кары не придумать...
- Разумеется, он все еще здесь и никуда не уйдет, пока ты не явишь ему свой светлый лик и не выслушаешь его пламенную речь, - подтверждает Цзинь Гуанъяо уже с большей теплотой, чем до того. - Не то чтобы его пребывание в качестве гостя сильно отражается на размере казны Ордена, но...
- Он что, здесь целых три дня высиживал, дожидаясь меня? - перебивает Сюэ Ян, не в силах поверить своим ушам. - Почему он просто не принес извинения тебе?
- Ну провинился-то он не передо мной, - усмехается Цзинь Гуанъяо. - Будь добр, встреться с ним поскорее, я уже не знаю, чем его занять! Столь любопытные и при этом праведные люди здесь задерживаться не должны. Даже без господина Суна он может создать неудобства.
Выходит, его кислый дружок в черных тряпках решил тут не задерживаться... Занятно.
- Тогда зачем вообще просил его извиняться?
- Я искренне надеялся, что тебя порадует, что твой враг будет перед тобой унижаться, вымаливая прощение.
- А, - коротко говорит Сюэ Ян и замолкает.
А ведь и правда порадует... Он был все это время так увлечен своими печалями, что даже о мести драному даосу как-то не думалось, ведь он же уже где-то далеко... А выясняется, что вовсе и не далеко - выходи да бери тепленьким! Конечно, выслушивать его извинения за придуманные грехи не тянет на жестокое отмщение, но в качестве закуски сойдет.
- Ладно, - после некоторых раздумий соглашается Сюэ Ян. - Так и быть, пускай поползает передо мной на коленях или что он там собирается делать. А потом я уже решу, как ему отомстить по-настоящему, - важно добавляет он.
Ради такого дела он даже готов выйти из покоев. Пускай жалкие золоченые выродки смеются, сколько хотят, им всем Сюэ Ян тоже отомстит. Ух, а присутствие духа-то вернулось! Не даосская ли это благодать, о которой все толкуют?
- А ты больше ничего сказать не хочешь? - Цзинь Гуанъяо кидает на него выжидающий взор.
- А что еще надо?
- Благодарность, ради разнообразия. За то, что я выловил тебя из пруда с твоим же собственным дерьмом, которое ты успел наворотить из-за своей горячности, отмыл, да еще и подарок вручил сверху. Честное слово, я иногда думаю, что ты не мой союзник, которому положено мне помогать, а мой безобразно избалованный ребенок, - голос друга пропитан нотками горечи и смирения.
Услышав это горестное признание, Сюэ Ян не может не захихикать.
- Я обычно сравниваю тебя со старшим братцем, но мамочка бы из тебя вышла отменная, Яо-мэй.
Цзинь Гуанъяо закатывает глаза, явно сожалея о сказанном. Он снова трет висок, словно там засела парочка гвоздей, и встает с кровати.
- Я вечером за тобой пришлю, и к этому времени приведи себя в порядок, не позорь наш Орден. То есть будь в чистом, вымытый и причесанный, - строго велит он. Ну теперь точно вылитая мамашка! Вжился в роль, однако...
- А задницу мне не напудрить? - морщится Сюэ Ян.
- Зависит от того, какого рода извинения ты собираешься принимать, - снисходительно улыбается уголком губ Яо. - Но я бы на твоем месте все же этим озаботился.
На сим совете беседа завершается, и через несколько мгновений хлопает дверь. Эй, погодите, а на что это друг намекал?.. А впрочем, не все ли равно? Чем размышлять над скверными загадками, слаще поупиваться будущими мучениями Сяо Синчэня. Хоть кто-то же должен ответить за все унижения Сюэ Яна, которые он пережил?