Солнце опустилось вниз, осознанно спряталось за горизонт и оставило город на несколько часов без своего света. Город на уровне улиц не так привлекателен. Но если посмотреть наверх... Вечернее тёмное небо. Жизнь в городах приучает смотреть разве что себе под ноги. О том, что на свете бывает небо, никто и не вспомнит... Однако такая особенность звёздного неба: у каждого, кто смотрит на него, сладко щемит сердце. Возможно, люди и в самом деле родом откуда-то оттуда? Оттуда, где звёзды россыпью составляют созвездия. Сейчас небо над городом приобретало тёмные оттенки, а сердце Феликса тускнело, превращаясь в такое же чёрное полотно, ожидая опасность в обрамлении пушистых ресниц. Иногда Феликсу казалось, что даже небо плачет, заглядывая в окно его комнаты. Всё же ночью иная степень свободы... Когда город накрывает пелена, руки непроизвольно касаются чужих изгибов, губы сами шепчут горячие слова, касаясь нежной кожи... Ночь придаёт блеск звёздам и прекрасным особам... И всё же темнее всего перед рассветом. Эта боль разрушает его изнутри. Самый ужасный сон, который мог ему только присниться. Из-за таких снов Феликс больше не хочет засыпать. Он только начинает забываться, как видит его глаза и улыбку в презрении о том, что блондин предал и решил сбежать. Феликс правда не хочет здесь оставаться, но и не хочет превращаться в падающую птицу. Завтра Хёнджин уезжает на пару дней — Феликс думает, что в этот день он может взлететь. Свободный полёт — чувство ветра, что забирает к себе... И больше никаких чувств. Блондин закусил губу и встал с постели, задумчиво направляясь к окну. Бывают такие дни, когда слышишь приближение грозы, а кругом напряжённая тишина, и вдруг едва ощутимо меняется давление — это дыхание непогоды, летящей над планетой, её тень, порыв. Воздух давит на уши, и ты натянут как струна в ожидании надвигающейся бури. Небо в пятнах, небо цветное, тучи сгущаются, горы отливают металлом. Погода у нас внутри, а не снаружи. Несмотря на то, что улицу освещали звёзды и фонари, и даже ветер не обдувал сильными порывами, внутри Феликса готов был начаться ураган чувств. Иногда кажется, что сама природа сочувствует людям. Конечно, прагматик скажет, что это просто случайное совпадение, что человек просто склонен воспринимать всё, что происходит вокруг, через состояние своего настроения. Возможно, так и есть, но, наверное, нет на земле человека, который не замечал бы, как ярко светит солнце, когда на душе светло и, наоборот, небеса начинают хмуриться, когда на сердце ложится пелена грусти. А иногда бывает и такое: на небе яркое солнце, а внутри водопад стекает по острым камням, впадая в никуда. Этой ночью Феликс не смог сомкнуть глаз из-за волнения, которое не утихло до сих пор. Он доверял Хёнджину, но... Это ведь ложь. Он не доверял ему. Ни капли. Всю ночь думал об этом. Потому что сейчас Хёнджин — человек, которому он доверял меньше всего. Феликс так верил в него, а он так играется с ним. Он хочет, как упавшие люди, просто взять скальпель и перерезать себе вены. Так, как он, вообще, может употреблять слово «доверие», говоря о нём? Феликс не знает, будет ли улучшение просто потому что, похоже, не знает Хёнджина. Пульсирует боль в левом виске... Феликс опускается на подоконник и смотрит на тёмную улицу, вдыхая плотный воздух своей комнаты, без возможности открыть окно. Почему же он всё рушит...? Перед глазами картинки как ночью они кусали губы грубо... Были слишком близко и целовались жарко, жадно... В ночи Хёнджин определённо сдавался Феликсу, позволяя окутать себя лишь собой и своей любовью. Феликс словно не хочет его любви, избегая её. Ему бы тихий взлёт, но он не умеет. Как Феликс вообще собирается стереть всю свою жизнь? Как собирается потеснить в сердце того, кто раньше согревал даже в такой редкий снег? Наверное, Феликс даже сам не понял, как Хёнджин пытается его спасти, точно так же, как и когда-то Хёнджин пытался навязать ему любовь. Холодный пот по всему телу и мокрые, горячие слёзы, что стекали по красным щекам задыхающегося Феликса. Он забирается на подоконник, прижимается к холодному стеклу, лишь бы успокоиться от настолько реалистичного воспоминания последней ночи. Тело содрогалось, пальцы рук тряслись не в силах сжаться в кулаки. Разве может быть любовь совершенной, если каждую ночь, едва уснув, Феликс терял себя? Правильно, она была несовершенной. Именно поэтому он настигает его в чёртовой жизни и во сне. Сны ведь долго не покидают нас; их вкус, их тон иногда слышатся целый день. Сейчас Феликс отчётливо ощущал этот вкус крови на своих губах, телом ощущал жаркие поцелуи... На запястьях чувствовал крепкие пальцы, что так часто прижимали их над головой. «Я не оставлю тебя, кроха... Я уничтожу этих людей, и увезу тебя с собой... Будем рядом всегда...» Феликс зажмурился и ударил себя по щеке, шипя от едкой боли. «А вдруг это не чувства, а привычка?» Руки сжимали волосы настолько сильно, что покусанные пальцы посинели. «Какое я имею право на твою красоту? А ты какое право имеешь на мою любовь?» В этот момент Феликс хотел закричать... Нет... Хёнджин не имел право на его красоту... Он не имел право так поступить с любящим сердцем и истерзанной душой. Именно сейчас Феликс утратил веру в себя и чувствовал себя потерянным... Он не знал, что ему делать, ведь Хёнджин его подавлял даже сейчас... Сейчас, когда в комнате никого, кроме него, а за дверью один из людей красноволосого. Феликс слепо попал в ловушку своей болезненной любви... Отключив все мысли, все чувства и эмоции, блондин стал смотреть на своё заплаканное лицо в стекле, пытаясь дышать и ни за что не переставать вдыхать важный для жизни воздух. Тишина и только его дыхание... Глаза полные боли смотрели в отражении на парня, который никогда не показывал свою слабость даже себе... Эти глаза созданы для комплиментов, а не для горьких слёз. Нет, эти слёзы не горькие и даже не солёные... Эти слёзы сладкие и приторные, сладкие как молочный шоколад с карамелью. Когда всё стало таким невыносимым? В какой момент Феликс понял, что можно уничтожить всё лишь одним словом... Одним поступком...? В день люди говорят по тысяче слов, совершают сотню действий, но всего лишь один компонент может уничтожить всё. Борьба за жизнь и исполнение желания о свободе повлекли за собой череду событий полугодовой давности. Феликс смог их пережить телом и даже разумом, но не душой. Многочисленные царапины и синяки помогают ему чувствовать себя живым, а грязные слова на ухо помогают думать и осмыслять. А ведь когда-то было всё так хорошо... Оставшись рядом с Хёнджином в тот день, Феликс понял, что пути назад нет... Он сам стёр эту дорогу, сам упал в омут разврата и сам уничтожил себя. Признавшись друг другу в любви в ту ночь, оба верили, что не врут. Но разве ложь бывает такой горькой? Она сладкая, как губы в мёде или как сердце, полное любви. Им хватило месяца, а дальше Феликс не смог... После слов о том, что Феликс остаётся, Хёнджин выпустил его из комнаты, позволив перемещаться по дому, но только в его присутствии. Хёнджин приводил к нему врачей, ухаживал за ним и за его телом, всячески обрабатывая болезненные места. Они ужинали вместе, обсуждали всё на свете, но только они всё равно были далеки от идеала. Пока один искренне радовался ответной любви, второй черпал информацию для своей выгоды. Каждую ночь они засыпали вместе, занимались любовью без принуждений... В одну ночь, когда Хёнджин разозлился, он показал Феликсу, что ничего не изменилось. Он запер блондина в комнате, чтобы не тронуть в порыве злости и гнева, но Феликс лишь снова не смог промолчать... Блондин понял, что Хёнджин не исправится, и что однажды, когда его эмоции возьмут верх, он убьёт и его... Около недели Феликс готовился и сделал это... Он совершил побег. В тот момент он не боялся, что ранит Хёнджина. Знает: кто прячется от боли, тот прячется от самой жизни. Иногда мы хотим скрыться от самих себя — мы не хотим быть собой — слишком трудно быть самим собой. Именно в такие моменты люди обращаются к наркотикам или к алкоголю, чтобы они помогли им забыть, кто они на самом деле. Это, конечно, только временное решение проблемы, которая всё равно вернётся, и иногда эти временные решения становятся хуже, чем первоначальная проблема. Да, это — дилемма. Есть ли ответ? Конечно, есть. Мудрый человек сказал однажды с улыбкой: «Ответ — в самом вопросе». Нет ничего труднее, чем убегать, сохраняя при этом спокойствие — это Феликс понял в тот момент, когда поцеловал Хёнджина в губы перед тем, как красноволосый вышел из дома и прошёл к своей машине. Бывает такое, когда любовь тесно-тесно обвивает мысли, и ты понимаешь, что задыхаешься от собственных чувств. Поэтому бежишь. Не от чувств, а от места, где они родились. Иногда нужно выйти из круга, снять костюм энергичности и посмотреть на всё со стороны. Феликс осознал — даже если не взлетит, лучше разобьётся, чем в этом аду сидеть продолжит. Он не мог думать о будущем — у него не было будущего. В назначенный час он брал свои эмоции и чувства и шёл в комнату, уже зная, что потом сделает прыжок в темноту и... Полная неизвестность. Он не мог думать о прошлом — оно исчезло, отпало само собой. Всё его внимание сосредоточилось на настоящем. Он живёт в этом отрезке настоящего, и он, как шагреневая кожа, неумолимо сокращается. Когда за Хёнджином закрылась дверь, БанЧан отвёл Феликса в комнату. За полчаса они раскидали все вещи, разорвали простыни на кровати, и Феликс разбил окно, поранившись стёклами. Встав напротив друг друга и извинившись за всё, БанЧан первый нанёс удар по лицу Феликса, заставляя того упасть и сплюнуть кровь на пол... Всё было сделано так, как надо... Они должны были создать иллюзию, что БанЧан не помогал Феликсу сбежать... Брюнет зажмурился и стал пинать Феликса в живот, чтобы оставить синяки на случай, если Хёнджин доберётся до него. Феликс кричал, разбивал кулаки об пол, а когда поднялся, стал из последних сил бить БанЧана, царапая ему лицо... Когда картина произошедшего была идеальна выстроена, Феликс пообещал, что ни за что не сдаст БанЧана, и спрыгнул, убегая вдоль дороги и специально пробегая рядом с камерами видеонаблюдения, чтобы Хёнджин увидел всё... Увидел всё и сгнил изнутри. Феликс бежал не помня себя, а когда остановился, осознал: теперь ему придётся бежать до конца жизни. У кого-то в детстве дом был местом боли. Дом означает опасность, вот он и не хочет им обзаводиться. Другой боится лишить себя шанса побега. Такие не любят решать проблемы, они оставляют их за плечами. Только куда бы ни убежали, свой груз за собой тянут. Феликсу тяжело говорить Хёнджину о том, как ему хочется убежать прочь. Он понимал, это всегда заставляет его чувствовать нечто подобное. Просто уйти под любым предлогом: бежать, пить из озера, из которого пьют койоты и другие дикие животные — пусть они научат его показывать зубы и не стыдиться удирать, спасать свою шкуру, когда чувствует, что противник сильнее. Его побег от себя похож на побег от неба. Можно возвести стены, загородится потолком, но оно как было над его головой, так там и останется. Точно так же в играх с собственной душой, можно вырастить любые иллюзии, разбить все зеркала, но его лицо всё равно останется прежним. Когда вы бежите от ответственности из одного места в другое, происходит двойной убыток: вас нет в том месте, где вы должны быть, и находитесь там, где вам быть не следует. Если не можешь убежать — дерись, если не можешь драться — терпи. И когда Феликс заметил машину Хёнджина, что снова ехала к дому, он понял, что Боги никого не спасают. Спасти себя можешь только ты сам. Можешь умереть если хочешь, а значит сбежать. Но твоя смерть ничего не изменит. Лишь будучи живым, можно что-то исправить. Обычно сбегают от тех, кого боятся. И Феликс чувствовал, насколько сильно боится Хёнджина... Прошлое, конечно, оно от него не отвяжется, если вечно от него убегать. Но встретив Хёнджина лицом к лицу, он понял, что прошлое — это лишь воспоминания в его душе и бояться их нет смысла... Бояться стоит того, кто тогда вышел из машины... Феликс всё ещё помнит его улыбку в тот момент и разочарованный взгляд, пропитанный болью, злостью и желанием уничтожить всё... Испугался ли Феликс? Упал на колени? Нет, он побежал, ступая босыми ногами на асфальт... Да, он бежал с другими чувствами, бежал! Вы бы тоже бежали. Он сгорал на огне, вся душа у него в язвах и ранах, а Хёнджин был для него струйкой воды — он ждал от него успокоения, целебной силы. Но тот был тёмной рекой, осенённой ветвями, волновавшей его шуршанием камышей и глухим рокотом волн. И Феликс пошёл за ним — ведь он был холодным ручейком, — а тот посылал ему вслед стаи птиц, и они мешали ему идти и веяли холодом на раны, веяли холодом на бедное тело парня, обласканного огнём. Феликс не хотел этого... Не хотел... Он стремился к свободе, и он его не обманывал, но рука Хёнджина подхватила его, как шквал. И он подхватил бы его рано или поздно, даже если бы Феликс упал... Бежать больше не имело смысла, когда послышался выстрел, что пронзил его небо. Хёнджин настиг его и привёл обратно... Он не поверил никому, ни Феликсу, ни БанЧану... В тот день Феликс забыл своё имя, не чувствовал своего тело... Он глотал кровь, запутавшись в грязных простынях, что были запачканы белыми и красными пятнами. Тогда Феликс понял, что уничтожил всё между ними и вернуть это больше не получится... После этого случая Феликс продолжал жить... Он не разговаривал, ушёл в себя и отказывался от еды и похода в душ... Иногда он продолжал молчать, например, как неделю назад... Но часто слова выскальзывали наружу... Прижавшись к холодному стеклу и немного успокоившись, Феликс продолжал ждать. Блондин продолжал ждать, когда дверь откроется и зайдёт он... А он придёт сегодня, ведь Феликс наговорил много лишнего... Хёнджин стал не только в реальности делать ему больно, он стал сниться ему каждую ночь, хотя это, скорее, кошмары, чем сны. Потому что блондин всегда видит его, стоящим над ним. Боится, что Хёнджин в любую секунду может уйти, но Феликс больше не хочет давить на него. Ведь, в конце концов, для него это тоже должно быть сложно. Для него в особенности, вообще-то. Мурашки пробегают по телу... Он всё ещё жив... Хёнджин был уверен, что Феликс каждый день допускает мысли о своём уходе. Не знает, что творится у него в голове, но если он, на самом деле, все эти дни живёт верой в то, что скоро умрёт, то быть всё ещё живым должно быть... Странно. Всё было слишком тяжело, и прошло ещё не так много времени, чтобы разговоры об этом не приносили столько боли. И красноволосый не думал, что блондин хочет говорить об этом. На его месте, Хёнджин бы тоже не хотел. Феликс тяжело выдохнул и в этой тишине смог услышать бесшумные шаги... И снова тишина. Феликс прикрыл глаза и больно ударил ладонью о края подоконника. Он никогда не сможет простить себя, что позволяет ощущать такую тяжесть на душе своим поведением и эмоциями. Блондин решил, что нужно как можно сильнее отгородить себя от своего прошлого и никогда не давать шанс приоткрыть занавес запретных тайн. Даже если открыто, в душу без спроса нельзя входить... Даже если очень хочется побродить в её в лабиринтах. Если кто-то входит в двери твоей души, то пусть он лучше войдёт обнажённый, оставив одежду и обувь на границе этого типичного коврика «Welcome». Феликс был уверен, что именно Хёнджин сможет согреть и зажечь в его душе снова огонёк надежды... Феликс идёт к нему тихонько, бесшумно, словно ступая по раскалённым углям своей любви. Он с каждым днём нежно прикасается к каждой из душевных ран, желает исцелить постепенно каждый её шрам... Феликс трепетно обходится с его душой, но только Хёнджин снова и снова не даёт к себе прикоснуться. Но душа Феликса жива, пусть даже в ней и много ран... Есть вещи, о которых мы боимся признаться даже самим себе. Хёнджин боится признаться, что готов взять Феликса за руку и вести его по краю крыши многоэтажки. Сплетая пальцы, вести по краю моста... Перебинтовывая руки и позволяя каплям крови капать на пол, сжимать друг друга крепче. Хёнджин не знает, что произойдёт завтра. Он не знает, стоит ли давать лучу солнца прикоснуться к своему лицу... Одно он знает точно — если Феликс упадёт, он пойдёт за ним и туда, продолжая добивать. — Феликс, мне жаль... — дверь тихонько открывается и в комнату заходит БанЧан, прерывая мысли блондина. — Хёнджин приедет через час и сказал сводить тебя до его приезда в ванную. Блондин усмехается и устало спрыгивает с подоконника. Он не удивлён, что именно это Хёнджин попросит сделать. Кому приятно трогать грязное тело чистыми руками? Пусть его руки и не грязные, но они испачканы в крови... В крови Феликса. — Больше ничего не сказал? — спросил Феликс, направляясь за БанЧаном в ванную комнату. — Ничего, но по голосу слышно, что он очень зол на тебя... Феликс усмехается и заходит в ванную комнату, сразу начиная раздеваться и не обращая внимание на БанЧана, который встал возле двери. Да, в ванную ему тоже нельзя было ходить одному Это было слишком опасно, ведь Хёнджин полностью перестал ему доверять. Блондин снял с себя мятую футболку и джинсы, оставаясь лишь в нижнем белье. Каким бы он не был внутри себя сейчас, и как бы не был ему близок БанЧан, Феликс смущался. — Ты можешь выйти, БанЧан, — прошептал Феликс. — Я обещаю тебе, что не сбегу и не сделаю себе ничего. — Феликс, я больше не буду нарушать его правила. — А я не могу мыться, когда на меня смотрят. БанЧан несколько долгих секунд смотрит на него, но вскоре кивает и выходит из ванной комнаты, оставляя Феликса одного. Блондин встал под тёплые струи воды, наслаждаясь тем, как вода плавно стекает по его телу, словно готовя тело к грубым касаниям. Под этим расслабляющим потоком воды, в голову снова ударили мысли... Их было много, но из них лишь один вопрос не давал покоя... Что такое любовь? Такой часто задаваемый вопрос, имеющий для каждого свой ответ. Феликс падает вниз головой, закрыв глаза. По обнажённой коже струится шёпот слов и нежность тёплой темноты. Любые звуки превращаются в музыку, и он настраивает метроном дыхания на такт сердца. Ладонями он чувствует свет, осторожно касается изнанки души, и она начинает петь. В этот момент долгое падение превращается в полёт по звёздному небу. Он замирает, чтобы собрать губами эти рыжие звёзды, как его веснушки, но ласковая рука скользит по ключице, хватается за плечо, мягко толкает его спиной назад и он... Он летит. В облаке мерцающих звёзд, упираясь лопатками в невесомость... А с его горячего тела медленно скользит в вечность шёлк белья. И в дрожащем пространстве между желанием и тишиной, между их телами, он лицом к лицу сталкивается с жизнью. Вот что чувствует Феликс, отвечая на этот вопрос. Вот его любовь. Но эти струи... Струи холодной воды ещё больше привели его в сознание, и когда парень вышел из душа, то уже мог контролировать свои эмоции. Но подавленные эмоции не умирают. Их заставили замолчать. И они изнутри продолжают влиять на человека. Блондин медленно вытирается полотенцем и смотрит на себя в зеркало. Всё стало намного лучше... Даже лучше, чем он мог себе представить. Капли холодной воды медленно стекали с волос, падая на острые ключицы, что соблазнительно выпирали и так часто манили к себе Хёнджина... Единственное, что не нравилось Феликсу — небольшой шрам на щеке, которым его наградил Хёнджин. Правильно говорят: «Всё, что не убьёт, оставит шрам»... Вот и Феликс не стал исключением. Страдания всегда оставляют шрамы, страдания преследуют нас, меняют нашу жизнь, страдания всё меняют. Но, может, так и должно быть. Всё то, через что нам пришлось пройти, заставляет нас двигаться вперёд, подстегивает нас. Наверное, мы должны меняться, чтобы двигаться дальше. Да и те, кто любит, носят шармы. Да, и шрамы не только красивые, но и символичные. Каждый из них означает совершённую ошибку и полученное за неё наказание. А знаете почему? Потому что у тех, кто умирает, шрамов не бывает. Шрам означает: «Я выжил». Шрам Феликса — это напоминание о том, что когда-то была боль. Боль ушла, оставив отметину на всю жизнь. Феликс вышел из ванной комнаты, решаясь пройти с БанЧаном в свою спальню. Блондин был в длинной футболке и чистых джинсах, что обтягивали стройные ноги; волосы растрёпаны, а щёчки с веснушками приобрели от воды розоватый оттенок. Казалось, что Феликс — что-то тёплое и нежное, мягкое и пушистое. Это стало одной из причин, по которой Хёнджин стал зависим от него. Мысли в голове заставляли размышлять вслух. Их было слишком много, чтобы удержать в тишине, не позволяя стенам, зеркалам и ветру услышать ни единой фразы. Но скоро его голос ударится о стены, ведь Хёнджин придёт к нему...
ВЫ ЧИТАЕТЕ
maniac II
Fanfictionда,это продолжение,буду писать как можно быстрее,поэтому если вы прочитали «maniac",читайте «maniac II" приятного чтения💋
