maniac II

Глава 28

Утро следующего дня        7:55        Феликс лежал на постели и смотрел на спящего парня... Внутри всё горело точно так же, как горело его тело. Красные волосы разбросались по подушке, красиво создавая контраст с белоснежной тканью. Ночь была трудной и тяжёлой, но утро было полностью противоположным по ощущениям внутри.       Спокойное и такое горячее дыхание успокаивало Феликса. Грудная клетка Хëнджина медленно поднималась и опускалась при дыхании, покачивая Феликса, который прижался к области его сердца. Звук сердцебиения успокаивал его... Хëнджин дышит... Его сердце стучит... А значит, он рядом.        Внутри не было ничего. Блондин был пустой и ждал лишь одного: ждал, чтобы Хëнджин открыл глаза. В комнате было темно, солнечные лучи не могли пробраться сквозь хмурые тучи, угасая из-за капель дождя.        То, что произошло ночью, убило в нём всё. Он не помнил момент, когда остановился, не помнил, как поднял Хëнджина на руки, спотыкаясь от веса его тела... Он помнил ли то, что ему помог БанЧан и Джеймс, а дальше пустота, и вот оно раннее утро.        Этой ночью они станцевали танец со смертью. Феликс никогда не думал, что будет таким подлым. Никогда не думал, что в девятнадцать переживëт ад. И опять эти звуки в его голове... Мысли роятся в мозгу, и убегают за дверь. Лучше быть глупым, чем вменяемым. Лучше быть бесчувственным, чем страдать. Но даже после этой ночи Хëнджин не может видеть всё, через что проходит Феликс.  — Знаешь, — тяжело выдохнул парень. — Я всё равно буду прятать боль. Проливать кровь, чтобы чувствовать себя живым. Мёртв внутри, из-за этого сложно выжить. Ты не можешь понять моих мотивов. Нет, ты не можешь понять моей боли. Мы затерялись в вере... Но ты не сможешь забрать мои страдания. Я ищу нечто большее, что-то, что выставит меня за твою дверь. Я ищу тебя снаружи, чтобы сказать... Я так сильно люблю тебя...        Феликс замолчал и закусил губу, аккуратно приподнимаясь и рассматривая глубокие раны на его теле... Некоторые ещё кровоточили, а самые мелкие уже перестали истекать.  — И всё же у тебя их намного меньше, чем у меня, — выдохнул блондин. — И шрамов будет тоже меньше... Может, один или два, но не как у меня... Нет, я не могу принять это! — Феликс закрыл глаза и спрятал лицо в ладонях. — Все эти воспоминания! Я не могу притворяться. Я пытаюсь, но я умираю. Я просто хотел быть собой, я пытался, но теперь я кто-то другой. Я хочу, чтобы ты был добр ко мне, потому что я схожу с ума... Я клянусь, я не в порядке сейчас.        Когда Феликс случайно повысил голос, он заметил, как Хëнджин вздрогнул и поморщил своё лицо. Его тело горело, было больно пошевелиться, но это только меньшая часть от того, что чувствовал Феликс.  — Любимый... Ты проснулся? — тихо спросил Феликс, когда парень открыл медленно глаза. — Ты проснулся! Я так рад! — блондин сразу накинулся на него, чтобы крепко обнять, но парень только прошипел от боли, зажмуривая глаза. — Ой! Прости! Прости, пожалуйста!  — Феликс, я всё слышал, — тяжело выдохнул Хëнджин, аккуратно беря парня за руку. — Не смей извиняться, потому что сейчас всё так, как и должно быть.  — Я не могу... — блондин сжал его руку и прижался к ней лбом. — Мы остановили кровь ночью. Ни одна артерия не была задета, но я не прощу себя. Я так испугался, что убил тебя.  — Забудь, зато теперь я твой, — усмехнулся Хëнджин, а Феликс не понимал, почему сейчас всё так легко. — Возвращаясь к твоим словам, мы живём в эпоху, где секс и шлюхи правят миром. Мы живëм в эпоху, где наши тела неидеальны, так что это всего лишь шрамы... Это всего лишь наши чувства.        Вчерашние действия и слова словно перекинули их на новую тропу. Выплакав все слëзы, выместив всю свою боль на троих врагов, Феликс чувствовал лëгкость, спокойствие и безумие от того, что всё позади. Осталось не так много... Но осталось самое сложное...  — Ты готов, кроха? — тихо прошептал Хëнджин, зевая от сна и снова морщась, пытаясь сесть на постели.  — К чему...?  — Покорять небеса, — усмехнулся Хëнджин, беря ладонями парня за щëки и заглядывая ему в глаза. — Всё позади, Феликс... И «кроха» тоже позади...  — Я не понимаю, Хëнджин...  — Больше нет тебя и нет меня, — прошептал Хëнджин, заглядывая ему в глаза. — Я искал тебя настоящего всю ночь, утопая в крови. Так пойдём же, куда ты захочешь. Ты самая прекрасная фея, и ни один наркотик мне не доставит такого удовольствия.  — Весь мир просачивается вниз, — тихонько улыбнулся Феликс уголками губ. — Я потерялся в твоём сердце и этом особняке.  — Поверь, то, что сделано во имя любви...  — Эта мысль улучшает твоё самочувствие? — Феликс улыбается и аккуратно обнимает его, пытаясь не задеть раны. — Но сегодня я не уйду в твой утренний свет... Итак, хочу рассказать тебе, как потерять рассудок, не причиняя никому боль. Хочу, чтобы наши мысли были похожи. Хочу, чтобы ты взял меня за руку. Я сижу прямо перед тобой и говорю тебе это сейчас... Я хочу быть твоим...        Хëнджин крепко обнял, терпя боль даже от слабых телодвижениях. Некоторые места были перебинтованны, где-то заклеены пластырем, а где-то всё было открыто. Но для него всё это было не важно. Это их последний день перед новой жизнью. Их последний день в этом городе, где уличной жизнью правит он.  — Я не привык к этому, поэтому хватит этих нежностей, — усмехнулся Хëнджин, отстраняясь. — Иди готовь завтрак.  — Началось... — Феликс закатывает глаза и встаёт с кровати, начиная одеваться. — Надо было добить тебя!  — Нет, я тебя не вынесу, — Хëнджин накидывает на голову одеяло и появится в жарком омуте. — Мне кофе с молоком, пожалуйста.        Феликс закатывает глаза и кидает в него телефон, что зазвонил на тумбочке, раздражая за секунду. Нестабильное моральное состояние... Всё пережитое пошатнуло любое восприятие, но, казалось, что всё только начинается.  — Избавь меня от подробностей, пожалуйста, телефонного звонка! — Феликс застёгивает джинсы и надевает футболку, направляясь к выходу из комнаты и закрывая с грохотом за собой дверь.        Хëнджин зажмурился и простонал, когда в него прилетел телефон. Он тяжело выдохнул и взял телефон, замечая неизвестный номер. Он никогда не отвечал на такие звонки, потому что все знают, что он не любитель общаться по телефонному звонку.  — Хван Хëнджин слушает, — зевнул красноволосый, отвечая на звонок.  — Доброе утро, мистер Хван, — прозвучал женский голос, который, казалось, дрожал от переизбытка эмоций. — Извините, за столь ранний звонок, но не могли бы вы подтвердить запись?  — Какую запись? — Хëнджин хмурится, пытаясь вспомнить сегодняшний список дел.  — Вы записаны на десять часов утра к нашему мастеру по... — но девушка не договорила, так как Хëнджин бесстыдно её перебил.  — Да, да, — вспомнил парень, садясь на постели и снова морщась. — Да, я приеду, спасибо, что позвонили.        Хëнджин сбрасывает звонок и снова ложится на кровать, прикрывая глаза. Будет ли он в порядке? Он этого не знает. И никто не знает. Сошёл ли он с ума? Начинать новую жизнь сложно, когда прошлая кажется такой идеальной. Его мучает вопрос, почему он не может жить и умереть в эйфории и в прекрасном неведении... — Чëрт, — выругался парень, поднимаясь с постели и подходя к зеркалу, чтобы рассмотреть своё тело. — И всё равно ты был мягок, кроха, — прошептал он, проводя кончиками пальцев по своим ранам. — Особенно в области груди... Скажи, что всё будет хорошо, корми меня этой сладкой-сладкой ложью. Ведь я умер внутри сегодня ночью...        И здесь в мире слишком много людей... Так много людей бродят в одиночестве. И Хëнджин всё же не знает, что такое любовь. И он просто нуждается в помощи. Он не может смотреть на себя, потому что он оцепенел внутри, и всё умирает.  — Ты как себя чувствуешь? — в комнату тихим шагом зашёл БанЧан, когда Хëнджин уже затягивал на талии пояс халата.  — Не очень, — ответил красноволосый, направляясь в ванную комнату. — Даже думать о переезде не хочу.        БанЧан усмехнулся и провожает взглядом парня до ванной комнаты.  — То есть, тебе всё равно, что тебя ночью чуть не убили?  — БанЧан... — Хëнджин останавливается и кидает на него взгляд перед тем, как скрыться в комнате. — Он выжил спустя столько потери крови, ты думаешь, он бы убил меня? Всё, что он сделал — несравнимо с тем, что сделал я.