Этим летом я стала красивой | 3 сезон

глава 41

Конрад.

В день, когда Белли уехала домой, я навестил Эрни, старого владельца ресторана морепродуктов, в котором я раньше подрабатывал. Каждый ребенок в Казенсе знал Эрни, а он знал каждого ребенка. Не имело значения, сколько ему лет, он никогда не забывал лиц. Когда я был в старшей школе, Эрни должно было быть уже лет семьдесят. Сейчас рестораном заправлял его племянник Джон - полный придурок. Сначала он понизил Эрни до бармена, но тот не смог справиться с этой должностью, поэтому Джон поставил его чистить столовое серебро, а потом и вовсе отправил на пенсию. Эрни, конечно, был старым, но очень трудолюбивым, и всем нравился. Я ходил с ним на перекуры. Я знал, что не стоило ему давать сигареты, но он был стариком - кто может отказать старому человеку?

Эрни жил в маленьком домике недалеко от шоссе, и я старался навещать его хотя бы раз в неделю. Чтобы составить ему компанию и заодно проверить, был ли он еще жив. Рядом с ним не было человека, который напомнил бы ему, что пора принимать таблетки, а его племяннику Джону наверняка даже в голову не приходило навещать его. После того как Джон отстранил Эрни от дел, тот сказал, что у него больше нет племянника.

Поэтому я был очень удивлен, когда подъехал к дому Эрни и увидел, как от него отъезжала машина Джона. Я припарковался и постучал в дверь, прежде чем войти.

- Ты принес мне сигареты? - спросил Эрни, не поднимаясь с дивана.

И так было каждый раз. Ему больше нельзя было курить.

- Нет, - сказал я. - Я бросил.

- Тогда катись к черту.

Затем он рассмеялся, как это было всегда, и я сел рядом с ним. Мы молча смотрели старый полицейский сериал и ели арахис. Разговаривали мы во время рекламы.

- Ты слышал, что мой брат женится в следующие выходные? - спросил я.

Он фыркнул.

- Я пока не в земле лежу, мальчик. Конечно, слышал. Все слышали. Она милашка. Всегда делала реверансы при виде меня, когда была маленькой.

- Она это делала потому, что мы сказали ей, что ты был итальянским принцем, - захохотал я, - но перешел на сторону мафии. Крестный отец Казенса.

- Чертовски верно сказано.

Сериал продолжился, и мы вернулись к просмотру в уютной тишине. В следующую рекламную паузу он спросил:

- Так ты собираешься плакать из‑за этого как последний неудачник или сделаешь что‑нибудь?

Я чуть не подавился арахисом.

- О чем ты говоришь?

Он еще раз фыркнул.

- Не строй из себя невинность. Ты же любишь ее, верно? Она твоя единственная?

- Эрни, думаю, ты забыл сегодня принять лекарства, - сказал я. - Где твой футляр для таблеток?

Он махнул на меня своей белой костлявой рукой, телевизор снова приковал его внимание.

- Сиди на месте. Сериал продолжается.

Мне пришлось ждать следующей паузы, чтобы непринужденно спросить его:

- Ты правда в это веришь? В то, что для каждого существует один‑единственный человек, предназначенный ему судьбой?

- Конечно, верю. - Он очистил арахис от скорлупы. - Элизабет была моей единственной. Когда она умерла, я не видел смысла искать кого‑то еще. Моя любовь ушла. Теперь я просто отбываю свой срок на земле. Принеси мне пиво, пожалуйста.

Я ушел на кухню и вернулся с банкой пива и чистым стаканом. У Эрни был пунктик на чистых стаканах.

- Зачем Джон приезжал? - спросил я. - Я видел его, когда подъезжал.

- Он стриг мою лужайку.

- Я думал, это моя работа, - сказал я, переливая пиво в стакан.

- Ты дерьмово с ней справляешься.

- Когда вы снова начали разговаривать?

Эрни пожал плечами и закинул арахис в рот.

- Может, он просто ошивается здесь, чтобы я оставил ему все в наследство, когда умру. - Он отпил пиво и откинулся на спинку дивана. - Он славный малый. Единственный сын моей сестры. Он семья. Семья моей семьи. Никогда не забывай об этом, Конрад.

- Эрни, две рекламные паузы назад ты говорил мне, что если я не попытаюсь расстроить свадьбу своего брата, то буду последним неудачником!

- Если она твоя единственная, то плевать на всех, и не имеет значения, семья это или нет. - Он поковырялся в зубах.

Уезжая от Эрни через несколько часов, я испытывал необычайную легкость. Как и всегда.