Опекун

Глава 5

У Маринетт был секрет — ужасный, страшный, неподобающий. Секрет, о котором не знала ни одна живая душа. Тайна, что была бережно запрятана в самую тёмную глубину девичьего сердца. Сама мысль о том, что всё тайное когда-нибудь может стать явным, вызывала приступ нервного истощения.

В семнадцать лет так сложно совладать со своими чувствами. С каждым днём эмоции захлестывают с такой силой, что в любой момент способны потопить под собой хрупкое тело, несведущее в любовных вопросах.

Когда все началось? Маринетт слишком часто мучила себя этим вопросом, выискивая любые подсказки, будто, найдя тот самый момент, она с легкостью обернула бы время вспять и запретила бы себе влюбляться. Когда этот оболтус, развлекающий её глупыми рассказами и строящий уморительные рожицы, превратился в прекрасного мужчину, в обществе которого забываешь как правильно нужно дышать? Когда?

Девушку пугало не само чувство — жгучее, обжигающее, томительное, что расползалось по венам и проникало в каждую клетку не хуже вируса, — а тот, кто пробудил в ней весь этот ураган эмоций. Тот, кто никогда не давал повода думать о себе в подобном смысле.

Тот, что растил, ухаживал, воспитывал. Покупал игрушки и выбирал платья на праздники, помогал с физикой и ругал за пропуск уроков, обрабатывал мазью разбитые коленки и рисовал во сне усы.

Тот, кто краснел до самых кончиков ушей, рассказывая все тонкости становления девушкой и правила общения с мальчиками.

Тот, кто видел в ней лишь ребенка, не замечая бушующее пламя в голубых омутах ее глаз, что вспыхивало при каждом его появлении.

Тот, кто был намного старше и опытнее, восхищая своей силой духа, что позволила не сломаться под гнетом несчастий, обрушившихся и на его голову тоже.

Тот, кто… кто стал целым миром для маленькой девочки, потерявшей единственных близких ей людей.

Нельзя, нельзя, нельзя…

***

Маринетт битый час таращилась в учебник по алгебре, искренне надеясь, что на нее снизойдет озарение и пресловутая формула Ньютона-Лейбница станет хоть чуть-чуть понятнее. Всё тщетно. Учебник издал глухой хлопок и отправился к остальной кипе бумаг, которыми был завален ученический стол. «Всего лишь выпускной класс, а такое чувство, что я сдаю экзамены для поступления в ЦРУ», — подумала девушка, с разбегу плюхаясь на широкую кровать.