Возрождение. Книга 3. Хаос

Глава 23

Как бы Мира не старалась, одолеть архангела было ей не под силу. Прошло совсем немного времени, около получаса, но она уже лежала на полу, не способная двигаться. Бириим шагал вокруг, точно падальщик, выжидающий, когда жертва, наконец, навсегда замрет.
- Дай мне платок, - скомандовал, требовательно вытянув раскрытую ладонь в сторону сестры. Та достала его из собственного бюстгальтера, иронично изогнув бровь. Бириим скривился, но, подумав, все же взял. Высмотрев в темноте чашу с водой, намочил там ткань и принялся затирать редкие кровавые капли, оставшиеся на безукоризненно белом костюме.
- Долго ждать? – поинтересовался спустя несколько минут. Сецейя даже не посмотрела на него, ее внимание было приковано к Мире. Та очевидно была в сознании, слышала их и испытывала некоторую боль, но молчала. Копила силы, чтобы снова нанести глупому младшему сыну Смерти какую-то рану. Сецейя мысленно хвалила девушку, только вот, в отличие от нее, понимала: Бириима это лишь злит. Делать так – себе дороже. Правда, предупреждать не торопилась.
- Не думаю. Скоро должен подойти.
- Он ответил на послание?
- Да.
- И что же?
- Что вырвет тебе сердце и заставит его сожрать, когда найдет, - проговорила Советница безразлично, глянув на брата. Тот криво усмехнулся, ожидая, что она засмеется или просто признается, что пошутила, но Сецейя была привычно серьезна.
Бириим расслабил тугой ворот рубашки.
- Ничего, не успеет. У нас тут все схвачено.
- Именно, - тем же тоном поддакнула архангел. – Просто плыви по течению, дорогой братец, скоро все закончится.
Она подошла к пойманной любимице Хаоса и, склонившись над ней, протянула руку.
- Поднимайся, тебе лучше занять место подальше от центра.
- Что вы хотите с ним сделать? – Мира не собиралась быть вежливой или тихой. Помощь архангела тоже проигнорировала, вместо того поднялась самостоятельно, держась за бок.
Он не болел - корсет лопнул, Мира боялась, что кинжал попросту выпадет, а ей хотелось сберечь его на крайний случай.
- Ничего особенного, - Сецейя вновь скрестила руки на груди, медленно следуя за хромающей к стене девушкой. – Надеешься его спасти?
Мира остановилась. Обернулась, испытующе рассматривая лицо Советницы. Оно было идеально гладким, кожа, будто прозрачная, молочная – античная статуя. Белые ткани, накинутые поверх, подчеркивали это сходство.
- А вы надеетесь его убить?
Уголок губ Сецейи дрогнул. Это был добрый, снисходительный жест, но Мире стало тошно от этих эмоций. Она развернулась и все так же хромая добралась до безопасного места. Рухнула на пол, скривившись – лезвие поцарапало живот.
Дверь отворилась, внутрь посыпались белые воины. Некоторые из них, в форме которых было больше золота, заняли места на втором этаже, рассредоточившись на крошечных помостах у стен. Достали луки и стрелы. Те, что остались снизу, встали белой преградой по периметру здания. Стало светло, как днем.
Сецейя прокомментировала:
- Стрелы в сердце, в район кишок, в голову, тогда бегать будет не так резво. Поймать и отрубить хотя бы одну кисть, тогда проблемы совсем исчезнут. Все совершенно не сложно. Эта вселенная устроена куда проще, чем кажется.
- Вы сумасшедшие, если думаете, что у вас получится, - упрямо противилась пленница, хотя ощущала предательскую волну паники, поднимающуюся все выше по телу. – «Он ведь даже войти сюда не успеет».
Архангел обернулась на брата, беседующего с одним из главнокомандующих.
- Возможно, но не суди обо всем, пока не увидишь результат, потом еще «спасибо» скажешь.
- «Спасибо»? – повторила Мира, не веря свои ушам. – С какой стати я должна благодарить вас за его убийство?
- А ты еще не задумывалась, что это было бы правильно? – Сецейя села на корточки, держа колени сомкнутыми. – Я много чего слышала о нем в последнее время. По твоим глазам вижу, что доставалось, даже если будешь отрицать. Неужели, его ты готова защищать? Этот тот, с кем ты пришла в Новый мир или нет?
Мира уставилась на женщину в очевидном страхе. Было так жутко слышать свои мысли из уст совершенно чужого существа. Между их разумами будто была налажена некая связь.
- Нет, - шепнула. – Никогда. Я верю ему.
Советница кивнула. Отвела внимание ко входу, задумалась.
- Знаешь, если он придет, значит, еще не все потеряно. В конце концов, мы не зря выбрали приманкой именно тебя, он вряд ли сорвался бы за кем-то другим, не готовясь. Эффект неожиданности дает довольно многое, запомни.
- Мне обещали ответы, - припомнила Мира. Она решила полностью понадеяться на Хаоса, а оставшееся время использовать с максимальной пользой. 
- Спрашивай. Отвечу, на что смогу.
- Почему вы приходили ко мне? Зачем говорили все эти странные вещи?
- Хотела предупредить, - призналась Сецейя. Она вновь обернулась на Бириима и тяжело вздохнула. – Я много что знаю, Мирослава, куда больше, чем ты можешь себе представить. Крепость Хаоса кишит предателями, все готовы продать последнее, даже своего Правителя. Не из-за благосклонности к нам, нет, дело в другом: когда ты вне политики и войн, велика вероятность выжить, если имеешь «своих» на обеих сторонах. Не дал один, даст другой. А придворные все сплошь и рядом - трусы.
Спорить не было смысла.
- У вас так же?
- Нет, - Сецейя стрельнула желтыми глазами в сторону Миры, чуть сощурив их. Оказалось, сон не передавал весь объем ее харизмы. – В Белом замке все иначе, потому что придворных попросту нет.
- Ваш дом пуст?
- Почти. Спрашивай что-то поважнее, у нас мало времени.
- Почему вы хотите смерти Хаоса? Почему нельзя просто договориться?
- Время, когда можно было договориться, давно закончилось. Тебе ведь много чего рассказали о наших давних разногласиях? Могу поспорить, большую часть утаили. Демоны любят врать, они, как и их хозяин, искусные манипуляторы.
- Вы хотите управлять всеми?
- Хотим, но разве Хаос не хочет того же?
Мира поджала губы, раздумывая. Конечно, Сецейя была права.
- Но если у вас не получится его убить, вы окажетесь повержены. Ваши основные информаторы под стражей, дипломат в плену. Никто не принесет действительно важные вести.
- Мы справимся, - уверила архангел. Она была так спокойна, что девушка начала сомневаться в реальности происходящего. Будто театральная постановка. Так глупо и просто.
- Вы знаете про Хаоса, верно? Про отравление.
- Знаю. Мне жаль.
- Вы имеете к этому отношение?
- Скорее нет, - Сецейя задумалась. – Я знаю много чего, как сказала ранее, но мало чем могу поделиться. Яд опасен, Маат и белое яблоко активируют отрицательную энергию, соответственно, делают существо агрессивным и притупляют остальные эмоции. Мозговую деятельность и участки, отвечающие за память, к слову, тоже. Если принимать яд в больших дозировках и слишком долго, процесс будет необратим.
- То есть… необратим? – Мира оперлась о стену, чтобы не рухнуть. Это именно то, что она боялась услышать. Одно-единственное слово.
- Он навсегда останется таким и, вероятно, в определенный момент уничтожит все живое, судя по его поведению.
Мира нервно потерла рот тыльной стороной ладони, безуспешно пытаясь усвоить услышанное. Он не вернется. Вдруг, уже достигнут пик?
Вдруг, это конец?
- Должен быть способ все исправить. Он не такой, Хаос, он другой. Я знаю его, это все просто… Яд затуманил его рассудок. Я обязана что-то придумать.
Архангел наблюдала за переменами в воинственно настроенной приманке без удовольствия, но и жалости не испытывала.
- Дам два совета: посмотри в пасти горгульи и запомни: яд – постоянное оружие придворных женщин, а тем, кто умеет стратегически мыслить и держать меч, он ни к чему. К тому же, ты правда думаешь, что дело лишь в яде? Нельзя заставить паука съесть лилию. Никаким способом. Даже если ты зальешь в него магическое снадобье, паук не будет радоваться такому обеду. А Хаос, кажется, не очень-то переживает, верно?
- Нет, он переживает, - настояла Мира. Собственного голоса не узнала. – Он переживает. Он… он старается бороться, он еще там, я могу его спасти!
Сецейя мягко положила ладонь на ее щеку. Покровительственно улыбнулась, погладив большим пальцем, и выпрямилась во весь свой внушительный рост. Она чувствовала, что пастырь на подходе, потому ушла в самую тень - ей нужна была выгодная позиция, с которой все будет видно.
Бириим, узнав о приближении пастыря, воодушевленно вышел на середину зала. Как младшему сыну Смерти ему не терпелось встретить младшего сына Творца во всеоружии. Это был момент его триумфа, звездный час, которого он ждал ни один десяток лет. Теперь власть в его руках, перевес силы на его стороне, он знает все. Защищен до самой макушки. Самое главное, на его стороне тот, о ком Хаос даже не догадывается. От осознания этого Бириим каждый раз гаденько хихикал в кулак и потирал ладошки, как маленькая, не обремененная интеллектом муха.
Подумав, он подбежал к Мире и, схватив за волосы, потащил туда же, чтобы кинематографично бросить у своих ног.
- Псих! – визжала та, усердно стараясь пнуть его по ногам или укусить за какую-нибудь часть тела. – Гребаный клоун! Ты ничтожество!
- Закрой рот, - нелестно попросил архангел, с силой толкнув девушку на пол. Удар выбил весь воздух из ее легких, заставив на какое-то время притихнуть.
Бириим же поправил одежду и занял более выгодную позу, чтобы все могущество его природного вместилища было видно. Хаос таким не обладал, пусть позавидует.
Снаружи послышалась возня. Правитель водных напрягся от нетерпения, загорелся неудержимым предвкушением.
Хаос стоял снаружи. Один. План был прост. В чем оказалась польза яда: это сделало его совершенно бесстрашным и мыслящим лишь злобой. Месть была на первом месте. Он хотел провернуть все так, чтобы от ангелов остались лишь кровавые ошметки. Эти жалкие альбиносы посмели украсть его Миру.
Его Миру.
Плохо, очень плохо.
Хаос встал так, чтобы его тень была четко видна. Вытянул оголенную руку вперед, даже не тратя время на концентрацию. Из земли, скрытой под его черным силуэтом, начали выползать подручные истерзанные души. Правитель не скупился, их было настолько много, что тьма ночи стала еще гуще. Лунный свет исчез. Огромное черное облако с двумя белыми глазами нависло над часовней, расставляя когтистые лапы.
Лицо Хаоса исказилось, но не привычной ужасающей маской, а легкой улыбкой.
Он щелкнул пальцами. Тень рухнула на крошечное здание, выбив окна и настежь распахнув широкую дверь. Гул испуганных голосов сменился хором болевых воплей. Пастырь медленно вошел внутрь вместе с очередным потоком кровожадных монстров. Те липли к стенам, полу, висели на потолке, наслаждаясь игрой с охваченными ужасом ангелами. Воины Бириима боролись светом, из-за белых одежд их было труднее достать, но чем дольше охотится тень, тем яростнее она пожирает добычу.
Сам Бириим оставался нетронут. Стоял, гордый собственной неприкосновенностью, и ждал появления личного врага. Того, ради кого он устроил это кровавое представление.
А у его ног лежала Мира.
Хаос ничего не видел. Давно он не ощущал такой… всеобъемлющей ярости.
Взмах руки впечатал нескольких солдат в стену. Тени подхватили их, с безумной скоростью поглощая в свои бездонные животы. Зубастые пасти неестественно широко раскрывались, откусывая еще живым водным конечности.
Хаос шел между скамейками прямо навстречу Бирииму.
Мира видела его лицо. Ее сковал такой сильный страх, какого она не испытывала даже рядом с Мором. Чувство неминуемой смерти, мучительной, заставило ее отползти дальше. И не зря.
- Здравствуй, Хаос, - театрально поздоровался архангел. Его будто не волновала резня, разворачивающаяся вокруг, настолько он оказался поглощен моментом.
Пастырь на ходу сжал кулак, насильно прерывая едва начатую речь вместе со вдохом родственника.
Подошел вплотную и, схватив за плечо, пробил грудь насквозь.
Легкие Миры резко опустели, ощутились, как нечто инородное. Она сидела в стороне, не имея даже толики смелости или желания вмешаться. Этот звук рвущегося мяса запомнился ей на всю жизнь.
В ладони Хаоса, торчащей из спины Бириима, трепыхалось его сердце. Прозрачное, будто из стекла, лишь чуть зеленоватое, сверкающее во тьме неугодных душ, кружащих рядом. Зал наполнял хруст костей.
Пастырь дернул руку на себя, а второй надавил на плечо архангела. Тот упал на колени безвольной куклой, держа глаза широко раскрытыми. Он еще чувствовал, как напряженные пальцы обхватывают его челюсть, раскрывая рот, и как угасает стук живого сердца на языке. Хаос выдохнул, стряхнул кровь водного с кисти, и принялся резкими, точными толчками пропихивать его в глотку.
При первом же ударе Мира крепко зажмурилась, поджала губы, чтобы не закричать и не выдать своего страха. Только уши не решилась закрыть, слышала все: как архангел на последнем издыхании давился куском собственной плоти, мышц, еще недавно трепещущих в его груди. Как ломалась трахея, как рвалось горло. И как безжизненное тело свалилось на деревянный пол часовни.
Ужас – не то слово, которым можно было описать ее чувства.
Расправившись с Бириимом и остальными, Хаос опустился на корточки, почти прижал ладонь к полу, создавая густую тень, чтобы его подчиненные могли вернуться домой. Когда часовню накрыла безмятежная ночная тишина, повернулся к девушке.
За ним, под одной из стен, стояла Сецейя. Встретившись с освобожденной заложницей взглядом, подмигнула и растворилась в воздухе.
Хаос упал перед ней на колени, обхватил лицо, покрывая то беспорядочными поцелуями. Мира поначалу тряслась от удушающего ужаса, но не могла оттолкнуть его от себя, только сглатывала подступающие слезы. Ее накрыл шок и ноты неуместно чистого чувства, вставшего теперь, как тошнота, поперек горла. Хаос не умолкал. Дрожащим голосом, таким, как раньше, все повторял одни и те же слова:
- Малышка, Мира? Моя лилия… Как я испугался, я думал… Ты жива, жива, жива, Мира. Ох, - он отчаянно простонал, прижав ее к себе. Гладил спину, плечи, предплечья будто пытался вновь собрать, будто чувствовал, что она потерялась. Усадил к себе на колени, приговаривая, что все позади, но добился лишь новых слез.
Страх в девушке сменился желанием кричать, рыть землю, пока он истерично осыпал ее лицо поцелуями в попытке успокоить.
Потому что Сецейя была права.
Мира вцепилась в него, обняла так крепко, как только могла, будто это был последний раз.
- Я рада, что ты пришел за мной.
Хаос припал губами к темноволосой макушке.
- Глупышка, как мог не прийти? Маленькая, смелая и упрямая Мира. Я говорил тебе не уходить, я же просил, но ты вечно делаешь не так, как следует, верно?
Она всхлипнула. Прижималась из всех возможных сил, надеясь задержать Лиодора подольше.
- Я люблю тебя.
Хаос замер. Попытался отстраниться, чтобы посмотреть ей в глаза и убедиться в правильности услышанного, но Мира вцепилась в него до дрожи, до боли в руках, и все плакала.
- Я люблю тебя, - повторила, уже не чувствуя, что пастырь хочет ее оттолкнуть. Напротив, он, подобно ей, укрепил объятия. Стало нечем дышать, но она даже не подумала о том, чтобы попросить его отпустить.
Когда расслышала вдох, прервала:
- Нет, не надо. Не говори ничего в ответ.
Пока Хаос не сказал, что тоже любит ее, она сможет его потерять.
Это было странное, болезненное осознание: если он признается в чувствах, Мира никогда не смирится с его потерей. Сейчас, когда их связывает нечто, у чего нет названия, это не кажется таким серьезным. Свою любовь возможно пересилить, жить с грузом самому, но знать, что ты лишилась любви того, о жизни с кем мечтала каждый день, совершенно другое. Она не сможет существовать без него. Не отпустит, чтобы не обрекать на страдания их обоих.
А ее любовь пусть станет для Хаоса поддержкой. Неприхотливая, ни к чему не обязывающая, выждет момента, когда он сможет с чистой совестью сказать те же слова.
Мира заметила стопку писем на месте, где недавно стояла Сецейя.
- Там письма, - сказала она. – Хаос? Письма.
Заглянула ему в глаза. Пастырь был совершенно растерян.
- Послушай меня, хорошо? Я сейчас все тебе объясню, а потом мы вместе будем думать, как решать проблему. Да? – дождавшись кивков, продолжила. – Тебя травили. И травят до сих пор, вероятно. Это Лорель и Риэль, не знаю зачем, но знаю, что она хотела выйти за тебя замуж ради власти или… Водный разберет ее мотивы, я не могу сказать. Факт в том, что чай был отравлен. Ты ведешь себя так из-за яда, понимаешь? Мы все можем исправить.
- Меня… травили? – переспросил пастырь. Он будто не мог осознать истинного смысла этих слов. – Лорель? Не может быть.
- Может. И я тебе это докажу.
- Идем домой.
Хаос был, будто в тумане. Взял письма, подхватил на руки Миру и направился к открытому порталу пешком. Они вышли в домике малыша Зиппи, затем вернулись в крепость. Уже там Правитель пришел в себя и начал расспрашивать девушку обо всем, что та знает. По мере поступления новой информации в нем все больше закипала ставшая родной злость.
В первую очередь они пришли в кабинет Теотерона, прихватив с собой Альба. Дядя сел за стол брата вместе с письмами, пока недавняя беглянка, под присмотром Хаоса, рылась в пасти горгульи, как посоветовала Сецейя. Такую статую все помнили только в данной комнате, что не могло быть совпадением. Ко всеобщему удивлению, внутри оказался плотный бумажный сверток. Развернув его, троица убедилась: рецепт яда из белого яблока и цветка Маат. И, что было важно, почерк Мира сразу узнала, в последнее время ей слишком часто приходилось встречаться с ним.
- Ульрих.
Альб нехотя, но подтвердил. Работа принадлежала помощнику библиотекаря. Все тут же направились вниз, Хаос приказал нескольким солдатам обыскать комнату Риэля на предмет подозрительных веществ, а его самого отправить в камеру.
Когда за архидемоном пришли, он был готов. Ждал стражу у входа в совершенно бесстрастном выражении. С него сняли кандалы, и выполнили последнее желание – позволили переодеться. Мудрый сын Смерти решил не повторять прошлых ошибок: вместо длинной мантии на нем были брюки, высокие сапоги, рубашка с корсетом и пиджак по середину бедра. Он сверкал серебром, блистал холодным металлом, и будто сам им стал. Его больше не мучал страх.
Пока его в очередной раз опрашивали, Хаос стоял в нескольких метрах, изнывая от бурлящего внутри желания погрузить библиотеку во тьму и позволить теням разорвать Риэля в клочья. Откусить его голову с этими длинными прекрасными волосами, которые он растил лишь в угоду матери.
А Риэль сверлил взглядом широкую спину Правителя. Вспомнив о присутствии Миры, удостоил внимания и ее. Широко улыбнулся, довольный собой.
Он был прав.
Глаза архидемона-предателя смеялись, но не от торжества, он ведь и так знал, чем все кончится. Забавным было другое: девушка оказалась настолько упрямой, что до сих пор стояла рядом с тем, кто принесет ей погибель.
От его улыбки тело Миры покрылось мурашками. Оставалось лишь отвернуться и дождаться, пока Риэля уведут. Это случилось скоро.
Хаос сел в читальном зале, наблюдая за грубой работой своих солдат: комната библиотекаря жалостливо трещала дорогими тканями, поломанным деревом и разбитой посудой. Варварское отношение обученных воинов никого не заботило, все были измотаны бесконечным поиском призрачных подсказок и самого призрака. 
- Почему ты молчала? – спросил Правитель, едва зубами не скрежетал.
- Ты не верил мне. Откуда я могла знать, что очередной рассказ не закончится моим арестом?
Хаос окинул ее тяжелым взглядом, поднимаясь из-за стола. Аккурат в этот момент из обители Риэля вышел Альб. В его руке, привычно покрытой, лежала небольшая ампула с порошком. Мира потянулась к находке.
- Позволите?
Дядя безмолвно попросил разрешения у Хаоса, тот лаконично кивнул. Когда вещь оказалась у девушки, она подозвала Демиана, наблюдавшего за солдатами с задумчивым вниманием.
- Ты не мог бы найти Дели? Она мне очень нужна.
Демон ушел. Мира, не объясняясь, вернулась в коморку библиотекаря, где взяла воду и треснутую чайную чашку, единственную уцелевшую. Вернувшись, развела небольшое количество порошка и окунула в получившуюся жидкость кулон, подаренный Мари. Мужчины наблюдали за ней в заинтересованном молчании.
Вскоре подоспели брат и сестра. Первый выглядел настороженно, переживаний не скрывал. Мира ободряюще улыбнулась ему, перехватывая тонкие ладошки Дели, будто говорила: «С ней все будет хорошо». Тепло поздоровалась с девушкой, выждала, пока та поклонится обоим вельможам, и заранее предостерегла:
- Отвечай правду, тебе ничего не будет. Ты большая умница, помогла мне, я бы не справилась без тебя, - не смогла сдержать доброго смешка от вида напуганной, но смущенной похвалой демоницы, и с намеком обернулась на Хаоса. Тот, поняв, что с него просят гарантий, благосклонно поклялся - служанка будет жить, как жила. Тогда Мира достала из кармана склянку, зажатую меж большим и указательным пальцами. – Дели, из такой бутылочки Лорель высыпала отраву?
Большие красные глаза округлились, голова усердно закивала, поворачиваясь от леди к Правителю и его дяде. Мира вытащила из чашки камень, демонстрируя окружающим еще одно доказательство – украшение почернело до самого основания. Сомнений не оставалось, но, дабы убедить обманутого хозяина Демонской крепости на все сто процентов, девушка протянула ему разведенную жидкость.
Ноздри резанул до тошноты знакомый запах ванили. Это было последней каплей. Хаос разочарованно отвернулся, медленно выдохнул. Его челюсть была накрепко сжата. Казалось, еще немного, и посеревшее вместилище пастыря просто свалится без чувств от переизбытка потрясений или ярости.
- Альб, - Правитель разбил чашку надвое в попытке оставить на ближайшем столе. Выругался, тряхнув кистью - жидкость осталась на его коже, разлилась по каменной поверхности, потекла на мозаичный рисунок пола. – Готовь предателей к казни.
Дядя молчал. Смотрел на племянника в ожидании, в мольбе, что тот сжалится, изменит мнение, но Хаос был непреклонен:
- Готовьте. Предателей. К казни. Архидемон Альб, - повторил он, угрожающе склонившись над наставником. Обратился нарочито официально, чтобы лишний раз подчеркнуть, кто и кем на самом деле является.
- Но… Правитель, - прокашлялся тот. – Всех?
- Всех. Лорель и Тамилию задержи. Проследи, чтобы пришли и посмотрели, как я лишу жизни их покровителей. Пришли ко мне Мора, нужно вынести официальные приговоры всем предателям.
Мира подалась вперед, схватив его за полу пиджака.
- А Паккиот? Хаос, прошу, ты же не…
- Я просмотрел его воспоминания, на твою радость он чист. По-хорошему надо высечь всю вашу компашку, - прошипел он, - но перегибать не стоит.
Правитель вышел, махнув двум солдатам, чтобы следовали за ним. Мира облегченно глядела ему вслед, благодаря Творца, что Паккиот останется жить. Остальное закономерно померкло на фоне этого. Через стук навязчивой мысли расслышала чье-то тяжелое дыхание - позади стол Альб, держа край стола в безуспешной попытке не сползти под него от нахлынувшей слабости.
- Альб! – она подхватила его, помогла сесть на ближайший стул. Архидемон пораженно и бездумно смотрел вперед, держась за место, где должно находиться сердце. В глазах стояла плотная влажная пелена. – Альб, принести вам воды? Вызвать лекаря? О, Творец , помогите же!
Он схватил чужое запястье, делая спасительный вдох через сжатые зубы. Не желал знать, кто стоит рядом, лишь сжимал одежду на груди и, подобно Хаосу, до скрежета давил челюсть. Мира села перед ним на колени, без пререканий позволила передать себе крохотную часть той боли, что испытывал старший ребенок Смерти. Не смог уберечь ее детей, какой из него помощник? Какой наставник?
Его близкие уничтожают все вокруг и даже друг друга.
Альб не сказал ни слова, не проронил ни одной слезы. Лишь единожды спрятал лицо, не сумев пересилить заживо пронизывающую безнадегу. Пять секунд, после которых он смахнул тревогу с лица, обнял Миру, извиняясь за оставленную на запястье гематому, и направился готовить внутренний двор к казни.
Ему предстояло спуститься с подвал и передать братьям, что их лишат жизни в ближайший час.
Мира осталась одна. Даже солдаты покинули библиотеку вслед за архидемоном, обездушенное помещение теперь не нужно было охранять, ведь преступник давно сидел внизу. Она медленно дошла до развороченной коморки Риэля: гобелены порваны, камин разбит, мебель сломана в щепки и свалена в углу кучей ненужного хлама. Подушки, чехлы к которым он сам вязал крючком, распотрошены. А под массивным шкафом лежит груда цветного фарфора – осколки его сервизов.
В воздух поднялся уже знакомый аромат ванили, смешанный со спелой малиной и совершенно приземленной, горькой пылью. Она же неторопливо оседла поверх разрушений, заглушая редкий блеск роскошных украшений и одежд.
Мира стояла в проходе. Ее внимание привлекли несколько бумажек – их прибило обрывком гобелена в метре от двери. Сделав осторожный шаг, девушка подняла ткань и вытащила на свет несколько листов, вырванных из книги. Сползла по входному проему на порог и принялась читать.
- «Рождение звезды
Издавна считали все существа, что должно им делиться на пары с равными себе, плодить равных и держаться правил, равно прочим. Не приветствовалось слияние разных энергий, не терпели того сами боги: рождались дети от такого союза слабыми и жили недолго.
Однажды благородный, но неказистый оборотень направился по долгу службы в большой город. Прибыл он, чтобы забрать обещанный своему вожаку долг: в завершенном недавно сражении враги проиграли, потому все их союзники были обязаны выдать оговоренную плату. Попал оборотень в ясный и радостный день, жители городка только и говорили, что о богатом приеме в эльфийском доме по случаю завершения строительства главной площади. Слушал оборотень, да хмурился – веселье ему всегда было чуждо, какой толк в бессмысленно скалящихся ртах? Но заинтересовало серьезное существо другое: поговаривали местные и о чуде. Мол, живет в особняке эльфа невиданной красоты создание, юная и смышленая девушка, его дочь. Не питал оборотень слабости к прекрасному, не до того ему было. Но вот любопытством к диковинкам все же порой проникался, потому выждал сутки и отправился прямиком на праздник в указанный дом.
Роскошный особняк кишил гостями. Пробравшись через неугомонную толпу, оборотень застал хозяина: стройный молодой эльф все болтал, необычайно живые глаза его, насыщенного синего цвета, изучали присутствующих. Хмурого гостя заметить оказалось не сложно. Сказал оборотень, от кого и зачем пришел. Требовал его вожак податься эльфу служить на свои земли в уплату. Согласен был тот, только попросил пару дней, чтобы попрощаться с семьей.
На том балу охотник и встретил прекрасную дочь эльфа. Сначала увидел он яркое золотое сияние, затем – линии изящного молодого тела, а после – два синих глаза, точно редкие сорта гортензии в диковинном саду. Волны блондинистых волос струились по ее хрупкой спине, как шелковые нити, на тонких плечах лежала кружевная накидка, будто сплетенная из алмазной паутины. Услышала девушка, зачем пришел оборотень, но не прониклась к нему злобой, напротив, принялась расспрашивать и даже с достоинством призналась – вместе с матерью уговаривала отца прекратить помощь другой стороне, пусть и любит его безмерно, всем сердцем. Не понял оборотень, не уличил момент, но, покидая особняк, вдруг осознал, что впервые влюбился. Возвращался он все три дня, что эльф выторговал напоследок, и приносил его неизменно вежливой, но холодной дочери роскошные дары, заваливал цветами и новыми слугами, да только не отвечала она взаимностью. Поговаривали местные, что есть у нее жених, и все давно оговорено.
Оборотень сдаваться не собирался. Не раз говорила эльфийка о любви к отцу своему, и пошел он на хитрость: явился третьего дня и объявил, что оставит семью в покое, если согласиться она выйти за него замуж. Дал сутки на раздумья. Не соглашались родные девушки, все прятать пытались, да обманом брака избежать, все ясно было – слишком велика между ними пропасть, не появится в таком союзе счастья, обречены на страдания станут родившиеся в нем дети. У всех на виду вырастут, проживут короткую жизнь и умрут на радость завистникам, на горе безутешной матери. Но эльфийка согласилась и вскоре стала женой оборотня. Не одобрял их союз никто, кроме бедного ее отца, горюющего и желающего облегчить страдания своего ребенка.
Прошло много лет. Слияние энергий явило на свет новую душу. Чрезмерно яркую, необыкновенно прекрасную и прелестную, то была маленькая златоволосая звезда – солнце, явившееся из чрева эльфийки. Их общая дочь.
И стали тогда родители думать, как же им сохранить свое чудо…».
Мира убрала листы в сторону. Дело не в власти, ее наличие – бонус к жизни единственного ребенка. По какой-то причине Тео и Тамилия не завели других детей, Лорель стала их смыслом. Они не могли позволить себе размениваться на рядового демона или водного, им нужен был тот, кто подарит дочери целую вечность.
Мира не должна была жалеть ни Риэля, ни Теотерона, ни Абериона, ни кого бы то ни было, но она жалела. И ненавидела себя за это.