"Альберт купил не особняк, а безнадежное старьё. Миссия невыполнима: не скрипни ни одной трухлявой половицей, пока идёшь по видавшему виды паркету.Твою ж мать!" - я споткнулась об очередную дырку, которую мои бывшие сюзерены не удосужились накрыть ковром, - " А М точно торговался чтобы сбить цену этой развалюхе? Особняк с меблировкой!" - мой взгляд зацепило прогрызенное насекомыми отверстие в шкафу. "Даже бедняки с переулков квартала Красных фонарей побрезговали бы жить в такой халупе. Как я раньше такого ужаса не замечала? Ну да, ну да, голубые мечты, розовые очки и все дела. Ах, точно, на четвертый этаж же никто не поднимался. Они же без прислуги обходятся. И что нужно было оставлять такой ужас что ли?! Их самих такое количество пыли не бесит? Или они просто малодушно предпочитают сюда не заходить? Так, особняк типовой, как и ожидалось", - просто я никогда дальше большой гостиной на первом этаже не заходила. Обычно все разговоры с моим участием происходили либо в парке, либо ,я повторюсь, в гостиной, - " На четвертый этаж парадной лестницы нет. А лестницу для прислуги я уже вижу. Надеюсь, что она открыта. А она открыта."
Вы бы знали, как мне хотелось смачно прочихаться, когда я спускалась по пыльной лестнице. Кстати о пыли. Ее там было не то, что много, её было очень много. Пыль лежала мохнатым ковром. "А в этом сером океане новая жизнь случаем не завелась? Мне не хочется, чтобы какой-нибудь монстр, живущий в этих дебрях выпил мои глаза и полакомился моим мозгом. Нет ну правда, должна же быть причина, почему здесь так грязно. Мориарти же несусветные чистюли."
Незаметная дверка обклеенная обоями мышиного цвета была за своей бесполезностью была не смазана хозяевами и должна была дико скрипеть. Но ваша покорная слуга решила эту маленькую бытовую проблему. Кстати дверь открывалась и закрывалась изнутри на шпингалет. Я еле сдержалась для того, чтобы не захохотать в голос. "Они чего, не пользуются черной лесенкой и чердаком?! Серьезно?! То есть им даже не известно какой кошмар творится наверху?! То есть по такой логике форточку братцы-кролики тоже сами не открывали?! Нет, ну это уже просто сюр".
Когда я открывала дверь, то услышала звук рвущейся волосинки. "Ясно, понятно, я потом это исправлю. Благо что волос светлый. Главное не забыть".
На третьем этаже была комната Альберта. "Красота требует жертв, мда, красота требует жертв, ничего против этого закона не попишешь". Стены в комнате были чудного мышьячно-изумрудного оттенка. "М спасает от отравления парами мышьяка только то, что он здесь постоянно не живёт".В нос ударил запах перегара и крепких сигарет, тяжёлый и густой. На большой кровати под атласным пологом мертвецким сном пьяницы, в ботинках, на животе спал Альберт Джеймс Мориарти собственной персоной."Этого дебила погубит не любовь к мышьячным оттенкам, его погубят курево и алкоголь".
Лицо моего бывшего босса было в опухшим, словно он ревел белугой несколько суток подряд. Мало того, это чудо ещё и умудрилось наплакать себе нейродермит. Лоб, нос, щеки, подбородок и даже часть шеи покрывали розовые пятна.
На полу валялись разбитые бутылки, окурки, скомканные листы бумаги, и увесистая записная книжка в коричневом переплете. Ну, я надеюсь, что дорогой читатель понимает, что я плюнула на мораль и взяла в руки книгу. Переплет был конкретно поломан.
"Как можно так не ценить такую шикарную вещь. Аристократ, что с него взять".
Книга сама открылась в моих руках.
Я прочитала: "Я знаю что, Вы не виноваты. Я не могу это доказать, но я верю в то что Вы чисты перед нашей страной."
" Чего?!"
"Я не смог защитить Вас и никогда себе этого не прощу. Я верил каждому слову, что Вы сказали на допросах."
"Секундочку, что?! Мне кто-то верил?!"
"Я не мог не верить. Я пошел против начальства, и Майкрофт временно лишил меня должности главы Ми 6."
Я чуть в обморок не упала. "Меня что, защищал сам Альберт Джеймс Мориарти?! Меня защищал человек, от которого я получала лишь снисходительно-насмешливые взгляды и выговоры по поводу и без?! Этого не может быть. Не поверю. Никогда".
"Ответственность за Вашу смерть лежит на всех нас. Очень скоро и Майкрофт и мои братья одумаются. Но это не отменяет факт того, что мы навсегда потеряли Вас, Элизабет. Я знаю что вы прочтете эти строки, Вас сейчас не удержат ни одни кандалы и ни одни замки".
"Это верно, меня не сейчас не удержат даже оковы морали. Ты пытался защитить меня, ну допустим, допустим. Надо будет подумать относительно твоей смерти".
Я аккуратно закрыла книгу и без стука положила ее на прежнее место среди окурков. Заметила, что полных бутылок вина не осталась. Все пустые.
"Пьяница, ей богу, пьяница."
Ящик стола был открыт. Нужные документы были на месте. Взяв все что мне нужно, я тихо вышла из мышьячной комнаты и закрыла дверь.
На втором этаже был кабинет Уильяма. То, что Альберт пускай даже пьяный находился в поместье вселяло тревогу. Его братья тоже могли быть здесь.
" Так, тихо открываю дверь, дальше быстро прячусь за книжный стеллаж, потом перекат под кровать потом .... Потом будь что будет. Но револьвер надо зарядить."
Раздался щелчок предохранителя.
" Раз, два, три!.."
В комнате никого, пусто. Осознав это, я как можно быстрее обшарила помещение, нашла нужные бумаги и покинула кабинет.
Спустилась на первый этаж. Нашла кладовку. Оттуда взяла ведро и верёвку. На кухне набрала холодной воды. Накидала в ведро больших оковалок льда. Поднялась обратно на третий этаж. Нехитрая схема - пара движений и ведро висит прямо так, чтобы когда кто-то откроет дверь, на него обрушилась вода из ведра."Во-первых, нет смысла бороться со слабым врагом. Только время тратить. Во-вторых, алкоголизм - это болезнь, а я давала клятву Гиппократа и должна лечить всех, кто в этом нуждается. Так что хочет этого Альберт или не хочет, но для очистки своей врачебной совести я сделаю первый шаг для того, чтобы предотвратить запой. Шоковая терапия - самое оно для таких случаев".
Кроме ведра и документов все осталось на своих местах. Даже волосинка висела на двери на том же месте. Путь в пыльном океане наверх. Я уже приноровилась к гнилым половицам. Они совсем не скрипели.
Как кошка, я опять нырнула в форточку. Тихо спустилась по водосточной трубе. И исчезла в молочном тумане, который стал ещё гуще.
