Влад не знал, как правильно жить дальше. Дневник Элис будто ударил его по голове, оглушил, а почва ушла из-под ног от прочитанных строк. Привычный мир оказался разрушен, как бы Влад не пытался убеждать себя в нормальности бытия. Откровенно: он не справлялся, а прошлое тяжёлым валуном тянуло на дно озера.
Попытки привычно вытеснить мысли работой с треском провалились. Была Адель, но поглощённый пучиной офисных и предвыборных будней Влад практически не видел дочь. Была Лайя, и перед ней каждый раз становилось стыдно: она не заслужила играть роль лекарства от режущий боли, что не проходила практически ни на миг.
Да, Лайя не заслужила. Влад смотрел на неё, ощущал благодарность и нежность, видел взаимность в её глазах, но словно обманывал, не рассказывая всей горькой правды. Ему нравилось её целовать, нравилось заниматься с ней каждый вечер сексом, засыпать вместе, просыпаться рядом — но всё это начало казаться каким-то ненастоящим, Влад будто бы наблюдал за происходящим через толстое мутное стекло. Все их предыдущие моменты, когда счастье казалось таким реальным и близким, почти осязаемым, обернулись рассеявшимся миражом.
Если не углубляться, у них всё было хорошо. В воскресенье Влад, отрицая то, что узнал, но знать не хотел, провёл весь день с женой и дочерью. Они вместе позавтракали, а потом уехали в Балтимор: гуляли у залива, ели пиццу, сходили в кино. Казались абсолютно нормальной, обыкновенной семьёй. Купили книги, масло и кисти, выбрали Адель несколько платьев и серьги для Лайи, поужинали в ресторане, вернулись домой, чтобы провести остаток вечера вместе. И это выглядело истинным, безусловным счастьем.
А в понедельник Влада накрыло волною новых осознаний. Сосредоточенность на делах рассыпалась мелким прахом, всё валилось из рук, обещание, данное Лайе, что вернётся домой раньше, оказалось нарушено. Но Лайя не сказала ни слова. Она ждала на диване в гостиной, закинув ногу на ногу, о чём-то думала, а на столике стоял большой букет розовых диантусов. Влад не придумал ничего лучше, кроме как забыться с ней в физической близости, а потом уснуть. Сквозь вязкую дрёму чувствовал, как жена перебирает его волосы, и почти находил в её действиях недолгий, но такой нужный покой.
И это повторялось. Раз за разом, снова и снова, опять и опять. Дни походили один на другой.
Влад хотел разорвать порочный круг, но все его чувства, которые, казалось, вот-вот должны вырваться наружу, оказались спрятаны за скорлупой холода. Страх, что снова сделают больно, не прошедшая любовь к человеку, который этого не заслуживал, ещё что-то, что не имеет названия и объяснения, — мужчина не знал, но чувствовал, что проваливается в яму собственной беспомощности. Выезжая вечерами из Вашингтона, Влад забрасывал в рот транквилизаторы, ища спокойствие, перед домом — курил, тупо глядя прямо перед собой. И думал, думал-думал-думал. Крутил в голове каждое слово, прочтённое в дневнике Элис, а их будто высекли на черепной коробке, набили татуировкой под веками.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Золотая клетка
RomantizmБраки заключаются на небесах и в кабинетах с добротным дубовым столом. Они связывают сердца любовью и соединяют семьи капиталом. Когда тебе двадцать три, кажется, что вся жизнь впереди. Можно влюбляться, быть счастливой и искать лучшие варианты. Но...
