Чёртов Чон Чонгук или придурок по жизни

глава 37

— Можно?

Чонгук привстаёт с кровати, как только в комнату заглядывает Лия, кивая ей. На лице проступает еле заметный румянец из-за того, в каком виде она его застала. Чон улыбается её присутствию, но слов до сих пор не находит и смотреть на неё долго не может.

Так много вопросов. Так много мыслей, которыми хочется поделиться с ней, но стоит ли? А если снова сбежит? Бросит? Оставит? Что ему тогда снова делать? Собирать себя по кусочкам, убеждаясь в том, что никто ни для кого не важен, только ты сам? Сам по себе?

– Я принесла чаю на ночь, вот. Лично тебе от меня. Попробуй. – Лия ставит красивую чашку на прикроватную тумбу у изголовья, а сама присаживается около неё, не нарушая пространства и зоны комфорта между ними. Чон же сидит на другом краю кровати, лишь слегка повернув голову.

Так странно. Чон думает, что буквально вчера утром он жадно целовал её у ворот её огромного дома, обнимал, прижимая к себе, чувствуя как женские кулачки бьют его по груди; как близко она была в тот момент. А сейчас она так далеко. Как будто какие-то отрывки воспоминаний, лишь фантазии или сны, которые так легко спутать с реальностью. Прикрыв глаза, Чонгук надеется, что это всего лишь временное помутнение и оно скоро закончится.

Она выглядит очень мило и по-домашнему. Мягкие белые тапочки из пушистой ткани, тёмно-синяя длинная пижама в каких-то рисунках, похожих на древнекитайские росписи. Волосы расчёсаны и аккуратно лежат на плечах. Чон резко почувствовал запах персикового геля для душа, отчего невольно вдохнул сильнее, отводя взгляд в пол. Нельзя привыкать к этому запаху.

– Я хочу сказать тебе, что мне всё это время было тоскливо. Я поняла, что поступок свой мне ничем не оправдать, Чон Чонгук, – прерывает тишину Лия, убирая волосы за ухо, открывая тем самым лицо. Эта тишина её когда-нибудь сведёт в могилу, ведь она не всегда означает напряжение между ними.

Зачастую это, наоборот, навевало спокойствие, уверенность и даже немного лени рядом друг с другом. Молчаливые поездки в машине до работы, где они просто держались за руки, Чонгук смотрел на дорогу, а она в окно, лишь изредка незаметно поглядывая на него. Не было этого напряжения, да и слов тогда тоже было не нужно, хотя много, что нужно было рассказать.

Чон кивает, не зная, что на это ответить, хотя в голове уже сто раз разыграл монолог на случай, если когда-нибудь доживёт до этого момента, но сейчас он не знает, что сказать, всё резко забылось.

– Прости меня, – умоляет она его, чуть ли не присаживаясь на колени и подходя чуть ближе, чтобы заглянуть тому в глаза.

Чонгук не справляется с этими чувствами и этим тоном. Всё это так давит, заставляя выходить наружу всю ту боль и те мысли, которые он в себе переживал последние пару месяцев. Почему он? За что с ним так все? Почему нельзя относиться иначе к человеку, который ничего плохого людям не сделал?

Или что он сделал плохого, чтобы с ним такое случалось?

Вскочив, он хватается за голову, взъерошивая себе волосы, тяжело и громко выдыхая. Девушка слегка вздрагивает, но не пугается.

– Почему ты так поступила, скажи мне? – спрашивает её, стараясь не поднимать голос, хотя сейчас это кажется просто невозможным. – Я открылся тебе, частично доверился, ты буквально... Сбежала, обвинив меня, не разобравшись, просто исчезнув, и по итогу что я сейчас получаю? Прости меня?! – выпаливает Чон, поворачиваясь в сторону девушки, держа одну руку на боку, а вторую на уровне лица. – Я голову себе ломал несколько месяцев, где ты, как ты, что с тобой, почему ты не отвечаешь на телефон, а потом вообще оказываюсь в чёрном списке, чтобы по итогу, позвонив тебе по чистой случайности. Я когда услышал твой голос, мне буквально сорвало крышу, потому что скучал... Ты представляешь, как я скучал по тебе? – он опускает руки, тяжело вздыхая и присаживаясь на гостевой диван, что стоит посередине большой комнаты. – Несмотря на то, что случилось, кто ты, где ты... Я скучал, Лия Скотт, голову ломал, как я упустил тебя так просто, затупил и элементарно не догнал.

Лия молчит, начиная зажёвывать подступившие слёзы. Ей нечего сейчас сказать, кроме этих слов, да и в голову другие пока что не приходят. Она может только принять свою вину и дать понять, что ей действительно жаль, ей жаль, что она в порыве гнусных мыслей, злобы и обиды сделала выводы, даже не посчитавшись с его чувствами, поступила как трусиха, в очередной раз просто сбежав, даже не попытавшись объясниться. Она жалеет об этом до сих пор, но успокаивает себя мыслью, своими же словами, что всё так, как должно быть.

Очередной жизненный этап? Очередная проверка чувств? Или глупый поступок, который повёл за собой череду сложностей и боли, которые теперь ещё не скоро покинут сердце и мысли, даря лишь больше ненужных мыслей и сомнений.

– Мне было больно, – говорит девушка. Чонгук выпучивает на неё глаза, совершенно не воспринимая эту фразу, когда сам испытывает это. – Мне было больно, Чон Чонгук! Что я могла подумать в тот момент, когда я увидела эти чёртовы бумаги и не понятно, случайно или специально? Да, я надумала себе лишнего, не спросила тебя, но что бы ты мне сказал?! – девушка тоже срывается, вставая и делая пару шагов в сторону мужчины, который от неожиданного порыва Скотт сам соскочил с места.

Тот лишь бегает глазами по комнате, в поисках нужных ответов на вопросы, которые не ждал.

– Я почувствовала себя дурой, которая делала тщётные попытки для успеха, и когда я увидела эти бумаги, в голове сразу же прошла мысль, что ты меня знаешь, что ты меня видел и лишь смеёшься надо мной, приняв на работу простым офисным сотрудником, понимая, кем я являюсь. Я думала, что все вокруг лишь смеются надо мной и ты в том числе, ты не раз доказывал это своим поведением и всякими колкими фразами! – Она тычет в него пальцем, проговаривая это, словно так и было, но нет. Всё было совсем иначе.

Девушка не выдерживает, срываясь на слёзы. Всё это кажется таким бредом теперь, что и говорить бессмысленно. В душе эти догадки давно разрушены, исходя из всей беды, что сейчас её настигла, но тогда это казалось самой настоящей реальностью.

Чонгук готов волосы на себе рвать, видя слёзы Лии, как тогда, в ресторане, когда он буквально встал в ступор. Нет, нельзя. Он не посмеет себе опуститься до того, чтобы из-за него снова плакали, чтобы он снова потерял контроль над мыслями и упустил что-то важное. Сердце готово выпрыгнуть из груди от осознания, как же всё запутано и сложно, что тот телефонный разговор спустя время — лишь вершина айсберга, в который придётся врезаться.

– Ты думаешь, я этого хотела? – спрашивает Лия, тыкая себе в грудь указательным пальцем. Чонгук молчит. – Ты думаешь, я хотела тебя потерять, когда поняла, что моя книга стоит на твоей полке? Когда осознала это в полной мере? Когда я видела твои глаза и понимала, что вижу, как ты смотришь на меня? Ты думаешь, я хотела?...

– Да как бы я мог отказать, если я мечтал узнать, кто скрывается под этим псевдонимом?! – не понимает Чон. – Это глупости! Бредни! Я восхищаюсь тобой как человеком, так и автором, ты буквально моя мечта, которая была у меня всего секунду, а потом что?!

Чонгук не может больше это терпеть. Эти крики, которые наверняка кто-то да слышит, и не дай бог сюда кто-нибудь прибежит. Эти вопросы, которые лишний раз лишь сбивают с мыслей. Чонгук не хочет терять её, наоборот, он хочет как можно скорее вернуть её, дать понять, что рядом с ним она может чувствовать себя хорошо и быть самой собой. Это не тот разговор, который был ему так нужен, это ни те чувства, которые он к ней испытывает. Не злость, не ненависть и не смущение.

Тоска. Лишь тоска по ней его так гложет.

Психанув окончательно и подходя к ней вплотную, он обхватывает её лицо руками, впиваясь в её губы своими. Чон с жадностью, с которой он проходил последние месяцы, целует Скотт, одной рукой обхватывая за талию, прижимая к себе, а другой придерживая за затылок и путая руки в волосах. Целует, снова целует её, наслаждаясь сладким вкусом любимых губ, с трудом ловя воздух, не желая отстраняться. Момент и Чон сидит на диване, крепко удерживая на своих коленях девушку, которая ручками обвивает шею Чонгука, зарываясь в его короткие волосы. Её кожа... Мягкая, нежная, карамельная кожа такая же, как и тогда, ничего не изменилось с тех пор, ни одна мелочь. Мягкие волосы, в которые Чонгук вцепился мёртвой хваткой, упругие бёдра, которые смело седлают его, сжимая, чтоб не упасть.

Это сводит с ума. Близость с ней кажется сюжетом из какого-то сна, которые когда-то Чону уже снились, из-за которых он просыпался весь в поту, а сердце билось, думая, что это реальность.

А сейчас?

Отстранившись от неё, он смотрит на её пухлые и красные от жадных поцелуев губы, возбужденные глаза, которые сливаются с цветом её пижамы, взъерошенные волосы, которые недавно были аккуратно убраны. Эти тяжёлые вздохи, когда она пытается набрать себе воздуха в лёгкие, такие возбуждающие. Девушка-принцесса, такая капризная, но добрая, такая красивая и любимая. Хочется ущипнуть себя, чтобы доказать, что это не сон, убедить себя, что всё это правда, но страх всё равно остаётся где-то в глубине души.

– Скажи мне, что ты не снишься мне. Умоляю, – просит Чонгук с лёгкой дрожью и мольбой в голосе, на что получает лишь прикосновение губ. Таких до боли родных.

Этот запах. Тот самый запах персика словно отпечатывается на вкусовых сосочках языка, когда он целует её. Запах словно становится сильнее, и Чон понимает, что он будет ассоциироваться только с ней и никем другим.

Что будет потом? После всего, что сейчас произойдет? Она убежит? Или останется с ним? Что ей сказать, когда спадёт это чувство, которое сейчас не позволяет ему здраво мыслить? Даже связать ни слова больше не получается, когда он чувствует, как девушка начинает ёрзать задницей на нём, как будто заставляя думать только об этом.

«С ума сойти».

«Боже» – кажется, только это проносится в мыслях.

Внизу приятно давит. Хочется большего. Намного большего, чем простых мыслей и вопросов, которые были в голове. Руки то и дело гуляют по нежной коже спины, обхватывая плечи, притягивая к себе ближе, оставляя минимум пространства. Сжимает ягодицы, и слышит тихий стон со стороны девушки.

Ни что так сильно не сносит крышу, как эти тихие стоны.

В голове только она, только её образ, только её голос и касания. На ум не приходит никто другой, кроме этой важной дамы, что нависает над ним, щекоча плечи своими волосами.

«Пожалуйста, объясни мне всё».

* * *

Солнце успело нагреть лицо, просачиваясь сквозь шторы, добравшись до глаз. Чонгук распахивает их, пытаясь прийти в частичное сознание, ощущая на себе что-то. Повернув немного голову в сторону, он видит, что на плече лежит макушка Лии, маленькая ручка развалилась на груди, и тихое сопение еле слышно в комнате.

Сердце пробивает пару громки ударов. Чонгук прикрывает глаза, откидывая голову обратно на подушку и проклиная себя за всё своё существование. Не так нужно было решать вопросы, далеко не так.

Оглядевшись, он только сейчас полностью оценивает обстановку в комнате: светлая, в бежево-серых тонах, тут не так много мебели, среднее окно сбоку комнаты, где стоит шкаф, а по другую сторону кресло с небольшим журнальным столиком и напольной лампой. И посередине, напротив кровати, тот самый диван.

Тот самый светло-коричневый чёртов диван.

Он бы лежал так вечность. Поглаживая макушку девушки, теребя ей волосы, вдыхая этот запах её шампуня. Чёрт, даже тут персик. Она начинает немного ворочаться, причмокивая губами, но не просыпается, лишь поднимает голову чуть выше, практически касаясь губами щеки Чона. Горячее дыхание обдаёт кожу лица, отчего мужчина испытующе прикрывает глаза, сделав глубокий вдох.

– О чём думаешь? – от такой неожиданности Чон вздрагивает, мысленно хватаясь за сердце и закатывая глаза.

Девушка переводит на него сонные глаза, рукой проводя по слегка отросшей щетине, большим пальцем поглаживая подбородок. Прикрыв веки, Чон переворачивается, нависает над Лией и, схватив её руку в свою, глядит прямо в глаза.

Отвечать на вопрос смысла нет, поэтому он его игнорирует. Потирая пальчики в своей руке, он кладёт маленькую кисть Скотт себе на плечи, наклоняясь к ней и целуя. Такой мягкий, невесомый поцелуй, но пробирает до мурашек обоих. Отстранившись от неё, смотрит ещё пару секунд, бегая по её взгляду, и утыкается в грудь, тяжело вздохнув.

Как же тяжело сейчас будет.