Зимняя Кровь

Глава IX: Нежеланная встреча. Разговор Облонского и Рылевского.

Я проснулся утром, услышав хлопок двери входной, а затем шаги Облонского в коридоре и резко вытер слезы, встав. Неужели заснул в таком виде? Неужели Облонский всю ночь не был дома? Где же он был тогда? Интересно... Надеюсь, что Облонский не видел меня со слезами на глазах. Он явно не поймет моих эмоций. Мне лишь стыдно перед ним будет. Еще и тогда себя могу сдать... Узнает, что я и не дворянин, и не среднего достатка человек вовсе..
Тогда может вообще вылечу из общества.. А не могу... Маме хочу помочь...
Я поглядел на Облонского. Александр Григорьевич зашёл в комнату, убрав руки за спину, сказав мне:
—Можешь выйти из комнаты? У меня нежданный гость. Я не желаю, чтобы были свидетели.
Я поглядел на него:
—А...Кто пришел? Что за нежданный гость?
Тон Облонского был холоден также, как и взгляд:
—Тебя не должно это касаться. Выйди сказал. Я не просил задавать мне вопросы. Молча выйди.
Я слышал по голосу его, что он был не в настроении. Неужели что-то случилось?
Облонский подошел к столу:
—Мне долго тебя ждать? Особое приглашение еще надобно? Выйди.
Я слышал раздражение в его голосе, поэтому поспешил выйти. В коридоре столкнулся с каким-то парнем.
Он отошел и отряхнулся. Впервые, честно говоря, вижу его. Это был одного роста со мной среднего телосложения парень, которому я бы лично дал возраст такой же, как и у Облонского, с светло-русыми кудрявыми волосами, которые прядями падали на лоб его, зелеными глазами, словно первые листья у деревьев, родинкой под правым глазом. Он одет в белый мундир с эполетами, под ним такого же цвета рубашка, шарфик, заправленный внутрь, чтоб не торчал. Чистенький такой. Белые брюки у него были. Обут в чёрные сапоги. У него я заметил была прекрасная осанка и наглый, хитрый взгляд. У него была белоснежная нежная кожа без единой морщинки или прыщика. Также и щетины не видел. Не было её. Руки его украшали чёрные перчатки.
Не нравился мне его взгляд. Он был хитрый, наглый. Не любил я людей с таким взглядом. Всегда подозревал их и не доверял им. Они выглядят так, будто смеются над тобой, будто способны воспользоваться тобой и бросить, будто говорят «ты моя игрушка и ничто более».
Парень усмехнулся, скрестил руки на груди:
—Смотри, куда идёшь. Тебе для этого даны глаза. Или ты ими не умеешь пользоваться? Слишком выглядишь наивным.. Как ребенок, поэтому не удивлюсь, если смекалки у тебя отсутствие.
Его тон выражал насмешку. Я слегка стиснул зубы, но не стал ему отвечать. Зачем? Я просто отошел в сторону.
Парень положил мне руку на плечо и улыбнулся, но в этой улыбке не было ничего искреннего и доброго:
—Да ты у нас ангел божий. Я был прав. Ты наивен, как ребенок. Кроткое невинное дитя.
Я не стал с ним пререкаться. Не вижу смысла с ним как-то вступать в диалог. По взгляду видно, что он из людей, которые относятся к энергетическим вампирам. Даже если задели меня как-то слова его, надо молчать и не показывать эмоции.
Он поглядел на меня последний раз, а после зашёл в комнату к Облонскому.
Мне не нравился этот парень. Его глаза выдавали ужасную и пакостную натуру, готовую идти по головам. Даже улыбка такая же была отвратительная, не выражающая ни капли искренности. Скорее всего, он ради своих целей готов даже червяком стать перед важной особой, готов подстраиваться под других.
Я поглядел на дверь и решил подслушать. С какой целью он мог прийти к Облонскому?
Я заглянул в маленькую щель, начав подслушивать.
Облонский стоял около стола и читал какую-то книгу.
Парень этот оперся на шкаф, улыбаясь:
—Александр Григорьевич, мы столько не виделись с вами.
Облонский глядел в книгу, говоря сухо:
—Еще бы столько не видеться с вами, Пётр Николаевич.
Я запомнил имя парня. Даже имя выдавало его пакостную натуру.
Пётр Николаевич открыл шкаф и достал коробочку светло-коричневую деревянную, которую видел у Облонского я в комнате. Он усмехнулся:
—А я вижу, вы бабочками увлекались...
Затем поглядел на Облонского с насмешкой:
—Что? Люди надоели?
Пётр Николаевич усмехнулся:
—Ни за что не поверю, что вам перестало нравиться манипулировать другими. Вы слишком умны и изворотливы. Думаю этого ваше общество о вас не знает. Хотя о чем я? Оно многое о вас не знает.
Облонский закрыл книгу и поглядел холодным взглядом на него через плечо:
—Я не просил тебя дискуссии устраивать. Ближе к делу. Чего надобно тебе? Зачем вновь явился?
Пётр Николаевич свистнул:
—Ну знаете.. Я выполнил ваше задание... Вы обещали заплатить за него.
Облонский положил книгу на стол и усмехнулся, но ничего не было в этом смешке доброго:
—Конечно. Ты жалкий червяк, который ни на что не годен, но что-то пытается из себя строить.
Пётр Николаевич слегка улыбнулся:
—Так что?
Облонский взял мешочек с деньгами и швырнул в лицо ему:
—Подавись своими деньгами и сгинь с моих глаз долой. Я видеть тебя не могу.
Пётр Николаевич поймал и слегка усмехнулся:
—Вы явно сегодня не в духе. Разгневаны чего-то. Не принимаете тепло. В чем же дело? Завидуете моей высокой самооценке? Или чувствуете себя жалким?
Облонский помолчал, затем повернулся лицом к нему. Я заметил, как Александр Григорьевич стиснул сильно зубы. Было видно, что он разозлился. За него говорили это глаза.
Облонский убрал руки за спину:
—Что ты сейчас сказал? Повтори последние три слова мне в лицо.
Пётр Николаевич посмеялся:
—Да, пожалуйста, раз вы глухой. Чувствуете себя жалким предо мной?
Александр Григорьевич подошел к нему, взгляд его помрачнел:
—Чувствую себя жалким? Тебе напомнить из какой грязи я тебя достал? Ты обычный жалкий червяк. Лишь из-за меня стоишь сейчас здесь. Лишь из-за меня ты секретарь Болконского. Слишком зазвездился. Забыл, в какой грязи ты плавал, как тебе плевали в лицо, как собирал в слезах мусор? Забыл? Я напомню тебе. Предо мной ты никто и звать тебя никак. Напомню тебе, раз забыл. Чего ты сам без меня добился?
Пётр Николаевич слегка отошел:
—Но сейчас то я..
Облонский врезал ему по лицу так, что тот упал на пол. С носа Петра Николаевича текла кровь. Он заметно побледнел и отполз.
Облонский поднял его за шиворот. У Александра Григорьевича была крайне сильная хватка. Я бы сказал.. Железная.
Александр Григорьевич явно сильно разозлился:
—Что ты сейчас? Если я тебя брошу - вернешься в свое захолустье. Без меня ты ничто. Как еще не понял-то? Вроде умным себя называешь, а на самом деле глупее всех здесь. Ты обычная моя пешка. Захочу - сделаю так, что сегодня же ноги твоей на земле не будет. Сотру тебя с лица земли. Неужели не понял до сих пор, что твоя жизнь находится в моей власти? Ты мой червяк, не способный без меня ступить и шага. Я тебя, как породил, так и убью. Понял? Я здесь власть. Ты не имеешь право голоса передо мною. Обычный червяк. Я твое солнце. Если скажу, что стена черная - ты обязан согласиться.
Пётр Николаевич дрожал в руках Облонского и был бледнее, чем белая стена. Александр Григорьевич глядел на него:
—Дрожишь, как осиновый лист. Забыл, что я не Болконский.. Тебя терпеть не стану... Никаких предупреждений у меня нет... Вежливо обращаться к тебе не буду? Напоминаю, чтобы не забывал и рот свой лишний раз не раскрывал.
Облонский швырнул сильно на пол Петра Николаевича и отошел к столу, убрав руки за спину. Тон его был холоден:
—Убирайся прочь с моих глаз.
Пётр Николаевич дрожал и был бледнее стены белой по-прежнему. Волосы его растрепались. Мундир был помят. Рубашка под низом и шарф на шее были потрепаны. Это было всё из-за сильной хватки Облонского.
Пётр Николаевич подполз к Александру Григорьевичу и поцеловал его руку, голос его дрожал:
—Вы неправильно меня поняли.. Я не хотел перегнуть палку...
Облонский вновь врезал ему, сказав повышенным тоном:
—Вон я сказал. Видеть тебя не могу.
С носа парня текла кровь. Облонский сильнее разбил ему нос. Пётр Николаевич встал, взял мешочек с деньгами и вылетел из дома. След его простыл в нашем доме.
Мне явно нужно время, чтобы понять, что произошло между ними, но сначала нужно, видимо, узнать, кто это такой был и какое к Облонскому имеет отношение.
Я зашёл в комнату, поглядев на Александра Григорьевича, робко сказав:
—Прошу прощения, что вхожу в комнату без разрешения... Я просто видел, что парень, с которым вы разговаривали ушел...
Он выдохнул, прикрыв глаза.
Тон его был холоден и спокоен:
—Не стоит извиняться. Раз он ушел, ты имеешь право зайти, ведь это и твоя комната также.
Я отвёл взгляд:
—А.. Кто этот человек? Вы знакомы с ним?
Облонский открыл глаза. Минуту помолчал. Затем поглядел на меня через плечо:
—Не важно, кто это, но, к сожалению, знакомы с ним. Лучше бы не знал его.
Я сначала хотел спросить о фразах Петра Николаевича «Ни за что не поверю, что вам перестало нравиться манипулировать другими» и «Общество многое о вас не знает», но потом понял, что так сдам себя самого. Он поймет, что подслушивал их. Решил воздержаться. Всё же не понимал этого... Что скрывает от нас о себе Облонский?
Я стиснул зубы. Затем спросил:
—Вы так и не объявили план обществу...
Облонский выдохнул:
—Потому что сегодня вечером хочу до конца его обдумать и объявить.
Я поглядел на него:
—Вы изменяли его как-то?
—Лишь немного. Мне в любом случае вам это нужно разжевать подробно, иначе не уловите мою мысль, поэтому нужно время обдумать.
—Уверены, что надо сегодня? Может обдумаете о завтра скажите?
—Нет. Сегодня поздним вечером. Мне достаточно времени вполне.
—Уверены? Не стоит может торопиться.
—Я уверен. Сегодня вам расскажу план и приведем его в действие.