Зимняя Кровь

Глава IV: Зарецкие. Обморок.

Я решил сначала зайти домой, а после отправится в дом к Зарецким.
Свистнул бричку. Доехал до дома.
Вышел и заплатил кучеру.
Я подошел к поместью и остановился.
Думаю, отец крайне зол на меня будет. О том, что я не успокоился и второй раз пытался поднять революцию он явно узнал. Но.. Мне нет до этого дела. Даже если он и будет на меня кричать, то на мои взгляды это никак не повлияет.
Я всё равно буду добиваться своего.
Ни в коем случае не остановлюсь.
Выжду время.. Найду нужных людей...
Революции быть и это не обговаривается...
Я зашёл внутрь.
Мать подошла с бокалом вина:
—Ах? Вернулся. Видел бы ты истерику своего отца, когда ему доложили о твоей «авантюре».
Он и бумаги рвал, в камин бросая, и ходил из угла в угол. У него, мне кажется, скоро дым из ушей пойдёт. Разозлил ты его не на шутку.
Я убрал руки за спину:
—Могли не сообщать, маменька. Мне уже известно это. Я его знаю не первый день, поэтому для меня это явно не новость. Он всегда на меня зол, ведь требует от меня только лучшего, забывая, что у меня есть свое мнение и мне давно не двенадцать лет и не четырнадцать. Нет. Совсем нет. Уже двадцать четыре года.
Она посмеялась:
—Дай угадаю, ты вновь будешь ему нагло грубить.
Я кивнул головой:
—Я не собираюсь давать себя как-то оскорблять, обижать, ведь считаю, что поступаю верно. У меня должно быть собственное мнение. Я могу его отстоять. Имею на это полное право.
Она улыбнулась:
—К слову, слышала тебя Император на службу взял при своем дворце. Это правда?
—Да, маменька. Только вот.. Кто сказал, что я буду верен ему на службе? Ни в коем случае. Я не поддерживаю консервативных взглядов. Пусть меня на эшафот поведет и казнью пригрозит - буду до конца держаться на своем.
—Всегда хотела спросить... А зачем тебе революция..? Ты убьешь императора.. А потом? Что потом?
—Потом к власти прийдет человек, который придерживается моих взглядов. Значит в государстве настанет новая эпоха. Эпоха перемен. Переворотов. Прогресс начнется в искусстве, науке, экономике. Поменяются порядки. Я хочу, чтобы государство процветало.
—Правду говорили знакомые отца твоего, что обучение заграницей на тебя повлияет.
—А это плохо разве? Я повидал многое. Сравнил, что устарело у нас, и поглядел, как преобразовала это Европа. Вполне можно позаимствовать. Отчего же нет?
—Жалею, что мало с тобой ранее разговаривала. У тебя интересные мысли и стремления.
Я промолчал.
Внезапно из кабинета донесся крик отца, который, судя по голосу, почти зверел:
—Александр!! Живо ко мне в кабинет!!!
Мы переглянулись.
Мать усмехнулась:
—Иди, а то лопнет вдруг сейчас. Денег тогда не будет. Не хотелось бы лишаться удовольствий, которые не позволяют себе бедные особы.
Я кивнул головой и поднялся в кабинет к отцу.
Он стоял посередине комнаты, стиснув крепко зубы.
Я зашёл внутрь и убрал руки за спину, тихо кашлянув.
Он поглядел на меня:
—Не стыдно? Передо мной тебе не стыдно?
—Нет. А должно быть?
—Ты опозорился сам.. Опозорил меня.. И у тебя хватает дерзости появляться здесь так спокойно? Ты должен на коленях сейчас молить прощения.
—Я перед Богом никогда на колени не вставал, а перед тобой не встану и вовсе. Отчего же извиниться обязан? За то, что я хочу прогресса в государстве? Хочу лучшего для Родины?
—Закрой рот. Не смей пререкаться со мной. Ты вырос эгоистичным животным.
Я стиснул зубы и замахнулся на отца.
Мать зашла в комнату, скрестив руки на груди:
—Понимаю, что вы здесь убиваетесь, но отложите временно. У нас гости.
Отец удивился:
—Кто же?
—Родители Зарецких.
Мы переглянулись и спустились все в столовую.
Мать привела родителей Зарецких.
Отца звали Роман Ильич. Это был высокий худощавого телосложения мужчина лет 50 с русыми, зачесанными назад волосами, которые некоторыми прядями ложились на его лоб, серыми глазами. У него была немного загорелая кожа. Местами морщины. Нос был с горбинкой. Взгляд был какой-то мягкий.. Нежный.
Такой я видел лишь у трех людей в своей жизни.. Елисея, Алексея и своей тёти.
Вернусь всё же к описанию.
На нем были надеты белая рубашка, чёрные брюки, обуты такого же цвета сапоги.
Мать звали Софья Алексеевна.
Она была, оказалось, наполовину француженкой, по своей матери.
Женщина мило улыбалась нам.
У неё были чёрные кудрявые короткие волосы, которые нежно обрамляли её лицо, светлые голубые, будто небо без единого облачка, глаза.
Честно говоря, если бы не знал, что она мать Зарецких, думал бы, что ей лет 20, но явно не 45.
Я редко ошибался в возрасте человека, но здесь.. Впервые.
Она была одета в легкое нежно-розовое платье с белым кружевным воротничком.
Мать Зарецких была как куколка: с белоснежной нежной, как у ребенка, кожей, хрупкая, с большими глазами, пухленькими маленькими розовенькими губами, длинными ресницами, тоненькая, аккуратненькая.
Её «кукольный» образ дополняли белые перчатки и туфельки, а также розовый берет.
Нельзя было отвести взгляда.
Очень редко таких девушек встречаю.
Такой тип меня всегда поражал, даже взгляда отводить не хотелось. Не сказать, что подобные дамы очаровывали. Нет. Ни в коем случае.
Просто это выглядело для меня изыскано и нежно.
В таких дам никогда я и не влюблялся. Больше скажу. Никогда и ни в кого не влюблялся.
Не знаю, каково это.
Даже самая красивая и умная дама меня никогда не очаровывала.
Но это не особо сейчас важно, да и не в тему.
Родители Зарецких были достаточно отзывчивы, теплы и приветливы.
Приятными людьми выглядели.
Слуги накрыли стол.
Все сели обедать.
Я сел с отцом. Мать напротив нас с родителями Зарецких.
Они беседовали.
Я сидел за столом, не слушая разговор.
Меня беспокоило совершенно другое. Оно мешало мне сосредоточится. А конкретно.. Моё самочувствие.
Меня пробирал холодок, даже не по телу, будто бы внутри. Еще и жар был.
Я снял мундир и повесил на стул.
По телу моему пробирала дрожь.
Я совершенно не понимал, в чем дело.
Даже пропал и вовсе аппетит.
Я поглядел на окна. Они были закрыты.
Не понимаю.
Меня бросает то в жар, то в холод.
Я очень редко болел, ведь достаточно крепкое здоровье имел.
А тут.. Неужели простудился? Да не поверю ни за что на свете.
Совершенно не было аппетита.
Я отодвинул тарелку.
Еще и голова разболелась.
Я подставил два пальца к виску и прикрыл глаза, слегка нахмурился.
Отец поглядел на меня:
—В чем дело? Опять воротишься от еды?
Я промолчал. Снял перчатку и поглядел на кожу. Было видно, что она побледнела.
Он фыркнул и продолжил дальше беседу.
Мне становилось все хуже и хуже.. Жар был сильнее.. Дрожь пробирала тело.. Была легкая отдышка.. Дыхание было горячим.
Я сжал перчатку в руке, встал молча из-за стола и ушел из кухни.
Меня шатало из стороны в сторону. Я еле держался на ногах.
Отец нахмурился:
—Александр!! Куда это ты?! Что вновь за выходки?!
Я не слушал его, пытаясь дойти до своей комнаты и не упасть.
Моё тело слабело и слабело.
Я поднялся и зашёл в комнату, остановившись.
Даже как-то мутнело в глазах.
Отец поднялся за мной и подошел:
—Александр! В чем дело? Я с тобой разговариваю ведь!! Слышишь?!
Резко мои уши наполнил звон. Моё тело резко ослабло и обмякло. Разум затуманился.
Я упал на пол в обморок.
Все в моих глазах потухло. Лишь непроглядная тьма...