Наемник

Глава 8

С каждым ударом боксерский мешок, подвешенный в комнате, специально отведенной Бланко в собственной квартире для тренировок, пошатывался все сильнее. Самому парню это навязчиво напоминало его нервную систему, дребезжащую из-за потока тяжелых мыслей.

Зачем он так рьяно пытался освободить от несправедливого заключения старика Веласкеса? И какие сложности за этим последовали? Справедливость мало волновала наемника, он не верил в такую непозволительную роскошь, и был уверен, что на этом все не закончится – одна только договоренность с лисой Марино чего стоила.

Дамиан мог бы ее убрать, но это было бы чистейшей воды глупостью.

Кулаки, перемотанные плотными эластичными бинтами, уже изрядно потрепанными и пыльными от интенсивной тренировки, врезались в непробиваемую грушу. Затем еще раз. Но на этот раз она не пошатнулась.

Удары стали слабыми, а напряжение наемника буквально ощутимым. Он взялся обеими руками за боксерский атрибут, набитый песком, и прислонился к нему мокрым от проступившего пота лбом. Бланко сбито, тяжело дышал, стараясь вернуть контроль над телом.

И, возможно, ему бы удалось сделать это быстрее, если бы не покидающий его подсознание образ одной голубоглазой испанки, которая своей искренностью и живостью внесла коррективы в хладный рассудок Дамиана.

Она напоминала штиль на море и олицетворяла умиротворение, вместе с тем источая пылкость неподдельных чувств. Реагировала на все, что происходило, как настоящий, живой человек, лишенный фальши. Не создавала вокруг себя фарс и не пыталась намеренно привлечь внимание. К таким людям тянуло. С ними хотелось находиться рядом, заводить разговоры обо всем и ни о чем. В одно мгновение они могли терзать себя сомнениями, а в следующее – уверенностью очаровывать всех вокруг.

Впервые за столько лет Бланко попался в капкан.

Это разгоняло кровь по венам, манило, крошило рассудок на мелкие щепки своей невозможностью, которую хотелось развеять и сделать возможной.

В Селии чувствовалось то, чего не хватало Дамиану.

Жизнь.

– Если тебе хочется утешиться в чьих-то объятиях, то лучше пусть это буду я, а не пыльная боксерская груша, – насмешливый голос раздался в дверном проеме.