Мама, я влюблена в монстра

Глава 14

Илья сладко посапывал на диване в квартире Мусоргского и Машки. Его сюда положили по доброте душевной. Почему-то главарю было жалко этого недалёкого человечка. Да и всем этот валенок почему-то нравился. Какой-то Капитошка был особенным. Что-то в нём было, что привлекало других людей. Но, тем не менее, его каждый раз журили за то, что он опять что-то натворил. Как, например, это делала Машка, когда перевязывала ему руку. Мальчику было двадцать два, пора бы и обзавестись головой. Как его только из ПТУ не отчислили с такими навыками – загадка, но свой разряд слесаря он получил.

Уже был день, около часа дня, если быть точным. Даня с Кариной решили вылезти из комнаты и посмотреть, что творится вокруг. Тем более, что скоро будет время обедать.

Машка стояла у плиты и что-то варила. Кажется, это был суп. У неё не было сегодня смены в больнице, поэтому она могла спокойно приготовить трём голодным ртам и себе поесть. Карина с Даней кивнули ей головой в знак приветствия, Машка же прислонила указательный палец к губам, показывая им быть потише, и указала на диван, где спал Илья.

Карина подошла к Машке и шёпотом спросила:

– Не нужна ли вам помощь?

– Нет, – точно так же шёпотом ответила Машка, – всё хорошо, я только что заканчиваю. Минут через десять можно будет отобедать моим фирменным борщом. Он такой вкусный и полезный, что вмиг кого угодно на ноги поставит! А то вы все у меня тут побитые.

Машка взглянула на фингал Карины, который только-только начал исчезать с её миленького личика. Мария осторожно положила ладонь на щеку девушки и, погладив фингал большим пальцем, слегка надавила на него.

– Болит? – спросила Машка.

– Немного, но уже лучше, – бодро ответила Карина, улыбнувшись.

Машка вздохнула. Натерпелась Кариночка. Мария по себе знала, что такое насилие в семье. К большому сожалению, врачом она стала не по своей воле. Но благо, из-за доброго и мягкого характера (который скрывался за её твёрдой оболочкой, которую она получила тоже не по своей воле), она спокойно справлялась со своей ношей. Но всё же она язвила очень часто и была крайне грубой, иногда, особенно с новенькими в банде. По этой причине её немного побаивались и нехотя шли со всякими боевыми ранениями к ней. Было проще оставить так, авось заживёт, но, к счастью, находились более опытные товарищи, которые брали за шкирку и тащили к Машке больного. Она отчитывала пострадавшего, пока обрабатывала его раны, перевязывала или зашивала их. Все инструменты у неё всегда были с собой, да и дезинфекцией инструментов она не брезговала. Мусоргский с уважением, а, возможно, и со страхом относился к взгляду жены на расходы дезинфицирующих средств, хоть Машка и брала всё с работы – всё равно она была чуть ли не начальницей. Да и сама больница была новой и довольно приличной из-за вклада Мусоргского в это дело.