няня для хулигана

ГЛАВА 41

Егор сидел в комнате, то ли возился с документами отца, то ли играл, то ли просто слушал музыку. Проверять я, когда вернулась на второй этаж, опять не решилась. На месте не сиделось, предложение продлить контракт щекотало нервы, заставляя бесконечно думать, и чтобы занять руки, я решила заняться уборкой. Давно стоило привести комнату в идеальный порядок – полезно будет, и если решу уехать, и если останусь.
Я заправила кровать, рассортировала книги, вытерла пыль, разгребла сваленную в шкафу одежду, часть заведомо спрятав в сумку за ненадобностью. Именно за этим занятием застал меня внезапно решивший выбраться из комнаты Егор.
– Вся в делах? – хмуро протянул он, замерев в дверях.
Поза выглядела вальяжной и спокойной, но таила в себе угрозу: привалился к косяку плечом, скрестил на груди руки, свел на переносице брови. То сомнительное состояние, когда от подопечного можно ожидать чего угодно.
– Решила навести порядок, – осторожно отозвалась я, заталкивая в сумку синее платье.
Вечернее, стоит заметить. Понятия не имею, как оно тут оказалось, всё обтягивающее и бесконечно открытое, с огромным декольте и разрезом по бедру, но факт был фактом. Бесполезное платье валялось в шкафу, а надевать его я не собиралась. Не при парне так точно.
– Спрятав платья в сумку? – Егор в несколько шагов пересёк комнату, останавливаясь рядом со мной.
– Всё равно его не надену.
Я пожала плечами, собираясь застегнуть замок, но была остановлена подопечным. Тот вытащил уже сложенное платье, расплавил, приложил ко мне.
– А почему бы и нет? – поинтересовался он.
Внимательный взгляд, плотно сжатые губы. Егор то ли продолжал из-за чего-то злиться, то ли был слишком очарован платьем. Я склонялась к первому варианту, потому что вспоминала сексуальные наряды девочек из клубов и понимала: богатеньких мальчиков одеждой не удивить.
– А смысл? – вздохнув, поинтересовалась я и вырвала платье из его рук. – Пойти поиграть с котом? Всё равно кроме него никто не увидит.
Прозвучало так, словно я желала напроситься на комплимент, хотя на самом деле просто констатировала факт. Увидеть меня в платье могут только подопечный, Алевтина и Владимир, которых от такого вида гувернантки хватит инфаркт. Вернее, Егору будет лишь самую малость интересно, как и в большинстве других случаев, а вот его родители в долгу не останутся.
– Неужели? А в сумке увидят?
– Тоже нет, но хоть глаза мозолить не будет.
Я не понимала, куда он пытается увести разговор. Какая-то крошечная, та самая совсем не педагогичная частичка меня жаждала сейчас же нарядиться и продефилировать перед подопечным, заставляя его задохнуться от восторга – платье мне шло. Вроде бы. Но разумная сторона напоминала, что полтора поцелуя от восемнадцатилетнего мальчишки – не то, чем стоит гордиться. Хватит его дразнить и совращать несове… Стоп, уже совершеннолетних.
Боже, как странно.
– Может, я помогу тебе, чтобы ничего глаза не мозолило? – теперь в голосе парня явственно слышалось раздражение.
Поверх платья, которое я всё же спрятала в сумку, упала пара книг, любимые брюки и целая стопка маек. Подопечный словно решил убрать внутрь всё в комнате, что касалось меня. И это странным образом пугало.
– Егор, что ты делаешь? – возмутилась я, почти с боем вырывая из сумки свою одежду.
Майки полетели на пол, дурацкое платье, с которого всё началось, повисло на тканевой ручке унылой тряпкой. Хотела его подобрать, но парень успел раньше: стиснул платье, отшвырнул на кровать, повернулся ко мне и процедил:
– Ты ведь на днях уезжаешь? Всё, контракт почти окончен?
И шаг вперёд на каждые несколько слов. Я автоматически отступала, мозг работал с панической скоростью. Почему он злится? Хочет, чтобы я скорее уехала? Не хочет? На пятом шаге я едва не села на стол. Всё, отступление закончилось.
– Почти, – согласилась я, решив начать с того, что и так известно. Итак, да, контракт почти окончен, что с этого?
– Отлично, – выдохнул подопечный, упираясь руками о столешницу по обе стороны от меня.
Егор подошёл очень близко, почти вплотную. Мне пришлось слегка отклониться назад и запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в лицо, уловить эмоции, но всё зря. Потому что эмоций было слишком много, я не могла их различить. Недовольство? Надежда? Боль? Желание? Не-ет…
Но сердце ёкнуло в ответ на пристальный взгляд, задержавшийся на губах, на звериную решительность, на тепло тела, стоящего так близко. Парень словно поедал меня глазами – тот же взгляд, что тогда, в дверях, когда я пришла требовать ответы на вопросы. Только тогда я отказывалась в это верить, а сейчас понимала, одновременно принимая и отрицая происходящее. Хотелось отключиться, запрокинуть голову и ждать следующего шага. Хотелось, но не стоило.
– Егор… – пробормотала я, когда поняла, что одно неловкое движение и наши бёдра соприкоснутся. А потому попыталась свести всё к наивной шутке: – На столе я уже убралась.
– Тем и лучше.
Он склонил голову, присматриваясь ко мне. Перестать отклоняться, податься навстречу, чуть потянуться вперёд, сделать первый шаг – и вот он, очередной поцелуй. Поймает нас, захватит, спалит. Но вместо шага вперёд я отшатываюсь, едва не падая на стол, руки подопечного подхватывают под спину. Горячие, крепкие, от них у меня дыхание перехватывает. Как можно в восемнадцать быть таким привлекательным?
– Блять… – простонал Егор, прижимая меня к груди. Сильно, до боли в рёбрах. Потом отпустил, вновь заглядывая в лицо, и добавил: – Ты же уезжаешь скоро. Совсем-совсем скоро.
Это хорошо или плохо? Радует его или печалит? Я могу спокойно ответить, что не уеду, но что получу в ответ?
Пока что ответом стали губы, мазнувшие по щеке, по шее. Парень сгорбился, не отпуская меня из объятий, уткнулся носом в основание шеи, щекоча дыханием и вызывая по телу дрожь. Нужно было или расслабиться, запрокинуть голову и совсем потеряться в этих руках, или собрать все силы и не шевелиться. Поступать как профессионал. Я выбрала второе.
– Даже если уезжаю, – отозвалась я, попытавшись оттолкнуть его от себя, – разве это проблема?
Егор не ответил, он выпрямился, резко выдохнул и потребовал:
– Поцелуй меня.
Именно потребовал. Настырно, упрямо, уверенно, словно хотел подчинения. Но я не двинулась, лишь подняла глаза, встречаясь с ним взглядом, пытаясь понять. Зачем ему всё это? Зачем это нам?
Ожесточённое, резкое лицо парня смягчилось. Он вздохнул, прикрыл глаза, сглотнул – стал самим собой, а не наглецом, намеревающимся получить желаемое любым способом. И повторил уже шёпотом:
– Поцелуй… – почти прося.
И я готова была сдаться, потому что давно уже прижималась животом к его животу, давно ощущала в ушах биение собственного сердца, а на кончиках пальцев приятное покалывание. Разумная частичка упала в обморок, уступая власть той, что желала совершать глупости: коснуться горячих губ, обнять крепко-крепко и зарыться пальцами в волосы. Вновь почувствовать напор, как тогда, в подвале. Повторить каждую эмоцию.
Но Егор позволил моему самоконтролю остаться на месте и оправдать свой срыв:
– Черт побери, – тихонько выругался подопечный, – это желание. Я исполнял твои после игры, у меня тоже три осталось!
Я усмехнулась, парень понял это по-своему.
– Ты же уезжаешь, а это…
Он не договорил. Склонился ко мне, легко касаясь губ, словно спрашивая разрешения, а я улыбнулась, позволяя совести и благоразумию спать спокойным сном, и слегка приоткрыла губы, ответила на поцелуй. Правильно, это всего лишь желание.
Егор резко выдохнул, принимая ответ. Руки крепче прижали меня к груди, к телу, угол стола за спиной стал совсем не ощутим – то ли мы отступили от него, то ли всё затмили другие ощущения. Этот поцелуй был совсем иным, не таким, как в подвале. Нежнее поначалу, спокойным, размеренным, но таким же сносящим голову. Сознание уплывало куда-то, остались только губы, руки на спине и желание отвечать, соглашаться, целовать дальше, дольше, глубже.
Поцелуй длился, становясь настойчивей. С нотками чего-то пряно-болезненного. Горечи? Отчаяния? Желания продлить этот миг до бесконечности? Губы парня стали твёрже, движения резче, и я подстраивалась в ответ. Обвивала его руками за шею, открывалась, позволяя нашим языкам сплетаться и ласкать, распалять пламя, которое выжигало всё внутри.
Нежный, но настойчивый и немного отчаянный поцелуй.
«Одному желанию. Карточному», – напомнила совесть, когда я, тяжело дыша, оторвалась от губ Егора, но так и не смогла убрать пальцы из его волос.
Губы подопечного нежно коснулись моей щеки и замерли на шее, у самого уха, вызывая желание выгнуться навстречу, окончательно убить совесть. Парнишка тяжело дышал, сжимая меня в объятиях и ни капли не заглушая мысли о том, что его родители точно прибьют меня, если узнают. И плевать, что он уже мальчик совершеннолетний.

20 ⭐
Тг: egorshipff_