Настоящий слизеринец

Глава 23. Яд, или Эрухабен, директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс

Если боль ненадолго заглушить, она станет еще невыносимей, когда ты почувствуешь её вновь.

Джоан Роулинг

Кейл коснулся пальцами шеи — и одёрнул руку: растрескавшуюся кожу пронзила боль. Подушечки пальцев, которые замёрзли до онемения, ощутимо закололо — и мало того, Кейл, присмотревшись, заметил, что они окрасились чем-то тёмным. Он тщательно вытер руку о мантию, а когда снова посмотрел на неё, пальцы уже почернели.

Это... чёрт, это плохо.

— Что такое?

Мэри не отпустила его одного — теперь она сидела на фестрале, обхватив Кейла со спины за пояс, и потому сразу почувствовала, что слизеринец вдруг напрягся.

— Ничего. — Кейл теперь не знал, куда деть руку: так и держал её на весу. — Не прикасайся ко мне, — его голос прозвучал довольно грубо, но Мэри не разжала рук.

— Тебя отравили? — спросила она.

— Да, — коротко ответил Кейл.

Мэри больше ничего не сказала — только тронула каблуками фестрала, и тот, неуверенно преступив, вдруг взмахнул перепончатыми крыльями — и взлетел.

Кейл оглянулся.

Принц Адин, этот ублюдок, продумал всё до мелочей: чёрная игла перенесла Кейла на самую границу Запретного леса — на опушку, где проходили уроки по Уходу за магическими существами. Кейла непременно нашли бы, но к тому времени он бы уже замёрз до смерти — или умер от яда чёрной иглы.

Слизеринец почти не сомневался: в руки шестикурсника попал тёмный артефакт, который он просто заколдовал под портключ. Пока Кейл не чувствовал боли — потому, что замёрз, и потому, что надышался дурманящей настойкой в кабинете Зельеварения, — но понимал, что яд уже был в крови.

— Меня нельзя отравить, — вдруг сказала Мэри. Ветер шумел в ушах, и она, чтобы Кейл точно услышал её, прижалась щекой к его плечу. — Я и так отравлена.

Лицо и руки Мэри были исполосованы чёрными нитями. Кейл подумал о них, но не стал её ни о чём спрашивать — даже о том, что она сказала о чёрных скелетах: «Фестралов видят только те, кто видел смерть». Он не хотел лезть не в своё дело: нельзя и нельзя — прекрасно, теперь можно было не беспокоиться, что он отравит ещё и гриффиндорку.