Разрешаю стонать ||D&J

Глава 13

Даня

На тему "Что такое хреново" я бы мог настрочить кандидатскую или прочитать курс лекций в вузе. С "хреново" я дружил давно, а последние годы прямо-таки сроднились.

"Хреново" меня нагибало. Я в ответ нагибал всех, кого мог. Пар выходил, всем со временем легчало. Так и жили. Но в этот понедельник с нагибанием случился косяк.

Как я его допустил, стало понятно уже после. Вначале просто было хоть в петлю. Хотелось придушить бывшую, увезти сына куда-нибудь подальше, чтобы эта алчная сучка до него не добралась. И вообще хотелось.
О том, что лучше бы вместо этого последнего "хотелось" я засунул Младшего в ведро со льдом, стало ясно уже после похода в женский туалет.

Оргазм не помог ни хрена. Как высморкался. Но к опустошенным яйцам и злости на жену добавилась еще злость на себя. Глухая, непонятная. Как после сотряса: вроде все видишь, все различаешь, а пинг в голове не проходит. Тормозит она со страшной силой.

Мне бы немного подождать, отдышаться… Но королева моя, красивая до усрачки, бледная, с порванным чулком, не сказав ни слова, села в машину такси и укатила в закат.

Как назло, мозг включился именно тогда. Задние фары мигнули, и как отпустило. Сразу понял, что сделал, что не сделал и какое парнокопытное из меня сегодня получилось.

Лучше бы Юля прибила каблучком еще в туалете. Элегантно, без лишних соплей. Гордо задрав свой маленький острый подбородок и оттопырив мизинчик. Или повесила. Удобный для повешения галстук был при себе. Мыла тоже вроде хватало.

За секс. За компенсацию гребаную. За чулки, дырку на которых заметил быстрее, чем допер до всего остального.

Дебил.

И, как назло, момент для здоровой мести был бездарно просран. Карета убыла. Мой конь стоял далеко на парковке. А бежать, как в бабских фильмах, вслед… Она бы, возможно, оценила, но с питерскими дорогами и дурным трафиком — меня бы пару раз сбили, трижды переехали и труп увезли бы в ментовку. Писать чистосердечное и дуть в трубку.

Бежать было нельзя. Звонить и, как пацан, блеять про "не хотел" — тоже. Телефон вообще для разговора не подходил. Вся наша переписка там годилась лишь для какого-нибудь конкурса порнушных рассказов. Серьезным в нем было только мое сегодняшнее приглашение н.а обед. Дурацкое.

На вопрос "что делать" с дружественным визитом посетила идея о брюлике. С прежними бабами это добро прокатывало на отлично. Не нужно было тужиться и тянуть из себя слова. Бабы радовались. Хлопали ресничками, открывали ротики… Благодарили, кто как мог. Но серого вещества не делать эту глупость сейчас, с Юлей, хватило.

К королеве моей надо было ехать с пустыми руками и глаза в глаза каяться. Как на духу. Пока не вычеркнула меня из своего короткого списка приближенных к телу. Разжевывать, что был не прав. И трахать. Желательно сразу. У нее дома, в машине, в лифте — пофиг где. Главное, чтобы не успела остыть.

"Остывшая женщина — потерянная женщина", — железное правило, которое каждый нормальный мужик знал с детского сада.

Что могла себе надумать женщина, считавшая, что работает по контракту, я даже фантазировать не хотел. Хватило воспоминания, как Юля убирала свой экземпляр контракта в сумочку. Аккуратно, чтобы не помялись листы, будто эти бумажки действительно что-то значили.

Пиндец. Полный. Хоть бейся головой о стену ресторана.

На "радостях" даже забылся разговор с Лаевским и последние угрозы Дианы. Иерархия геморроя перестроилась быстро. Но стоило сесть в машину, завести двигатель… Сука! Сука! Сука! Судьба все же не зря женского рода! Мне тут же позвонили из офиса.

Лёхина идея не просто взлетела — она стартанула, как космический челнок. Учуявшие запах бабла, чинуши из столицы потребовали мой зад, мозги и печень в свое распоряжение. Прямо сейчас! На два дня, чтобы согласовать сразу все вопросы. Без права отказаться.

Это был эпический звездец. С одной стороны — Юля, к которой ехать нужно было, не теряя ни секунды. Не дожидаясь, когда накрутит себя до состояния "идите, дядя, я вас не знаю". С другой — Лёха, бабки, много бабок и капитальный головняк.

Лететь в столицу, конечно же, не хотелось. Первой мыслью было наделить Лёху всеми полномочиями от нас двоих, сунуть в плечи доверенность и осенить крестным знамением. Что-что, а заговаривать зубы эта русско-английская скотина умела. Наловчился в своих британских бизнес-школах.

Идея была зашибись. Но, зашуганные чекистскими поисками иностранных агентов, чинуши наотрез отказались встречаться с человеком, на чьем паспорте красовалась корона королевства.

Лёха и мой начальник юротдела еще до "радостного известия" полчаса угробили на попытку заменить меня на встрече. Даже билет на самолет заказали на Лёху. Однако выхлоп был нулевым.

Москвичам требовался свой, знакомый, без хвостов за кордоном. И срочно.

Звезды сошлись сказочно. В кои-то веки мне захотелось покаяться перед женщиной. Чистосердечно, без цацек, со словами какими-то. Но судьба тут же предложила бабки и отправила в другую сторону. Как царевича в мультике. Или горбатого коня… Не помню.

* * *
Ничто так не влияет на удовольствие от командировки, как семейное положение. С Дианой я готов был кататься по городам и весям неделями. Особенно в последний год, когда она решила, что нам срочно нужно завести ребенка.

Тогда командировки были круче отпуска. Никто в приступе паранойи не наведывался ко мне в гости по два раза на дню. Не полоскал по вечерам мозг рассказами о каких-то знакомых, их мужьях, детях и собачках. Не шлялся перед глазами в нижнем белье, чтобы потом отправить спать на диван, потому что мигрень, месячные, "не хочу" или "ты только о сексе и думаешь".

Командировки в те времена были спасением. Во всяком случае, для нервной системы. Сейчас же… Меня бесило все от стюардесс, вываливающих свое декольте прямо мне на лоб, до забравшихся на вершину пищевой цепочки слуг народа с их кабинетами, банями, блядями, снова кабинетами. И так два дня без перерыва на сон. Под лозунгом: "Отдых придумали для слабаков".

Словно эта командировка была наказанием за все предыдущие, я уставал капитально. Еще к концу первых суток на языке натерлась мозоль от разговоров, на заднице — ссадина от веника, а в голове курантами гремел секундомер.
После рождения сына в командировках он не выключался и раньше. Какими бы хорошими ни были няньки, как бы мой пацан ни пытался изображать взрослого мужика, сердце рвалось на куски от его серьезного взгляда. Не по годам! И грустной мордочки в скайпе перед сном.

Оставлять Кира хотя бы на день одного было настоящим испытанием. За последний год я пару раз срывал переговоры и уматывал среди ночи в Питер. Похер на деньги. Похер на связи. Лишь бы к нему.

И вот сейчас, когда мы нашли нормальную няньку, когда у Кира был сад, где его развлекали с утра до позднего вечера, я снова хотел рвануть домой. Хоть на самолете, хоть на экспрессе, хоть на метле — плевать на чем. И не только ради сына, но и ради женщины.

Влип? Сто процентов! Осознавал? Да!

Наниматель хренов. А ведь ничто не предвещало. Жил себе спокойно. Без регулярного бешеного секса в обеденные перерывы. Без глупых шуток и ленивых разговоров после трех-четырех подходов во всех плоскостях. Без ненормальной, животной какой-то потребности тискать свою строптивую ассистентку, словно она подушка-антистресс.

Нормально жил! Как среднестатистический мудак с баблом и без кольца. А теперь на часы смотреть было тошно. Каждый час увеличивал мои ставки быть посланным так далеко, откуда не возвращаются.

В первый день командировки терпеть еще получалось. Я торговался, на ходу сочинял стратегию продаж, одним ухом висел на телефоне с офисом и старательно отводил взгляд от циферблата.

Второй день, после ночной бани со стайкой готовых на все силиконовых телок, виски, коньяка и водки, от вида часов становилось больно физически. Хотелось искупаться в антисептике, чтобы стереть с себя хищные взгляды. И уснуть, обняв капельницу с глюкозой.

Все понимал. Проебываю я свою королеву. С первой космической.

А в четверг, когда думал, что вырвался, что сейчас в лепешку расшибусь, но верну все, как было… случилась настоящая жопа.

Стоило бросить у порога чемодан, отослать няньку и войти в комнату к сыну, как дела, планы и все остальное полетело псу под хвост.

Хватило взгляда, чтобы за грудиной все затихло. И пары слов, чтобы из нормального мужика превратиться в тупую дубину, которая от паники готова поднять по тревоге пожарную, скорую, армию и флот.

* * *
Пожалуй, любимое "хреново" все же было цветочками. В этом состоянии я мог худо-бедно соображать, злиться и что-то делать. Но от одного "Мне плохо, папа" кишки сворачивались в клубок и все эмоции кроме тревоги обрубало на корню.

Единственное, на что я был способен: ждать врача, пихать в ребенка компот и смотреть на часы. Только уже не на ту стрелку, которая отмечала минуты, а на секундную.

Как зомби.

На полувдохе, полувыдохе.

Зверея от того, что она вращается слишком медленно.

С болезнями Кира так было всегда. Я чуть не подох в период его колик. Потом еле выжил, когда с температурой и поносом пошли первые зубы. А от воспоминаний о простуде, случившейся прошлым летом, до сих пор прошибал холодный пот.

И вот сейчас опять…

Врач и медсестра с чемоданчиком для забора анализов уже ехали. Кир равнодушным взглядом смотрел мультики, а я сторожевым псом стоял возле двери.

В чем был, не переодевшись с дороги и не выпив кофе. Стоял и ждал. Как чуда. Не живой и не мертвый… Пока не зазвонил мой телефон и я, полностью отключив мозг, не ответил "да".

* * *
Самые опасные бабы те, которые рвут шаблоны. До Юли мне такие не встречались. Не водилось в офисных морях пугливых феечек. Те, кто был, легко укладывались в шаблоны, да и вообще — укладывались. А тут… Суперигра в какой-то дьявольской интеллектуальной игре. Никаких готовых решений. Включай мозги и думай.

А они не включались. Через двадцать минут после звонка приехала доктор. У парня моего брали кровь, мерили температуру, заглядывали почти во все отверстия. И все с серьезным видом, от которого меня, кабана здорового, кидало то в жар, то в холод.

Не знаю, как мамашки это выдерживают. Как запоминают что-то, как на вопросы отвечают… я попросил только одно: "Пишите!", и, как бесполезный источник информации, тут же был выставлен за дверь.

Как мебель. Как шкаф с пустой антресолью. Загибаться от неизвестности. Хлебать воду из-под крана и ждать…

Ума не приложу, как бы я выдержал хоть пять минут, хоть десять. Никакая терпелка уже не работала. Но звонок по домофону, словно укол адреналина прямо в сердце, вернул в реальность.

Дальше руки действовали на автомате. Я не понял, как разблокировал дверь подъезда, как успел мгновенно повернуть ключи в замках и вышел в коридор. Секунда, казалось, ушла. Понял лишь, что обрадовался. Как дебил. Словно мне пять лет и прямо сейчас на оленях и со снегуркой в квартиру ввалится Дед Мороз.

Чудо, которого не ждали.
Но, когда оно явилось… когда открылись дверцы лифта и из кабинки вышла женщина, второй раз за день я словно получил под дых. Со всей дури. До сверкающих звездочек перед глазами.

Она все же приехала. Сама. Серьезная, напряженная, в своей любимой вязаной кофте, туфлях-плоскодонках, в мягких брюках, которые обтягивали бедра и притягивали руки. Уютная до непривычной боли под ребрами. Маленькая и худенькая настолько, что хотелось сгрести в охапку и укутать собой.

Даже и не верилось, что я каждый день имел ее в своей кровати, как хотел и сколько хотел. Что она выдерживала, просила еще. И что вообще что-то было.

— Привет, — в горле драло, будто сам подхватил какой-то вирус.

— Привет.

Юля остановилась у раскрытой двери. Закусила губу, посмотрела на меня. Без злости. Совсем не так, как в ресторане, когда расстались.
Нереальная. Как из фантазий вылепленная.

— Кира сейчас доктор смотрит, — я кивнул в сторону дальней комнаты и, пропуская, отошел с порога. От греха подальше.

— Как он?

Королева моя совсем жалости не имела. Бросила на тумбу у входа свою кофту, сумочку, разулась и сама подошла ко мне. Вплотную. Так что тепло ее чувствовалось и видна была каждая трещинка на сухих губах.

— Пока не знаю. На что-то страшное не похоже. — Язык так и лип к нёбу. Сушило адски

— А ты?

Зелёные глаза смотрели не мигая. И вроде бы ничего необычного. Любовался я уже ими. И широко распахнутыми в моменты оргазма, и суженными в щелки, когда злилась. А все равно взгляд оторвать не мог. Лес..

— Я… Нормально, — сглотнул. — Хреново.

— Заметно.

— Ты спал когда последний раз?

— Не помню.

— А ел?

— Водка считается?

Будто не сын болен, а я, она прижала холодную ладонь ко лбу. Нахмурилась, совсем как докторша за стеной.

Чудо мое. Персональное. Лишь руку протяни, и сбудется. Жаль, протягивать было нельзя. Сдетонирует на хрен. Вместо прощения зацелую ее прямо здесь.
И не будет никакого секса лечебного, криков и стонов. Только губы. Пиздец как по ним соскучился. Даже и не знал, что по губам скучать можно. Рот как рот. А вот — пожалуйста. Клин какой-то. На всю голову.

Аж слова повылетали. Два дня подбирал их. Думал, как объясняться буду, вину заглаживать. И вместо этого истукан. Половина мозга в соседней комнате с сыном. Половина здесь… скрипит шестеренками. Тужится понять что-то. Вычислить логику странной женщины, которая, вместо того чтобы послать на три веселых буквы, приехала без просьбы и смотрит сейчас взволнованно, губы кусает, да еще и фигню какую-то спрашивает.

Ел? Отдыхал? Зачем ей? При чем тут…

"Глупая, я ж тебя в туалете как последнюю шлюху выдрал! Ты мне морду сейчас должна расцарапать. Плюнуть в нее и, виляя сладким задиком, свалить навсегда", — все ж было просто. С вольными вариациями в виде затрещины или слез в два ручья. С проклятиями и топаньем каблучками.

А хера!

Не выйди в этот момент докторша из детской, я бы точно мозг сломал. Довела бы королева моя до инвалидности. Куда там чинушам со своими предложениями и хитрыми схемами! Но хоть в чем-то Всевышний сегодня был на моей стороне.