Разрешаю стонать ||D&J

Глава 23

Юля

Когда думала, что сказать Дане правду, — сложная задача, я и не подозревала, насколько ошибалась. Ничего рассказывать так и не пришлось. Даня честно признался, что допросил Лизу и верит мне во всем.

Нереальный мужчина! Но вот то, что случилось после… к такому обороту подготовиться было невозможно.

Разрешение защищать меня я, конечно же, дала. Отказать, когда на тебя с одинаковой надеждой смотрят две пары голубых глаз, было преступлением. Только, глупая, я и не подозревала, что под "защитой" Милохин подразумевал настоящую оккупацию. Со срочным, как стихийное бедствие, переездом и походом в ЗАГС.

Да, именно так! Никакой романтики. Никаких уговоров или хотя бы формального "хочешь ли ты?"!

Вначале этот захватчик подогнал под мой подъезд микроавтобус. Потом уведомил, что мы с Артёмом переезжаем в его квартиру. И, пока я приходила в себя, сложил из картонных заготовок большие коробки.

Возражения и просьбы "не спешить" отметались мгновенно. Воспользовавшись тем, что сын в саду, вместо аргументов этот гад фантастически трахнул меня на кухонном столе. А когда попыталась намекнуть, что необязательно так кардинально решать вопрос, что мы можем кататься друг к другу в гости, перекинул через спинку дивана и отодрал еще раз. Более жестко, нагло и сладко.

Третий раз "вразумлять" не пришлось. Ноги слушались слабо, в голове порхали бабочки и пели соловьи, а коробки все заполнялись и заполнялись вещами.

Точно так же Милохин уговаривал меня на ЗАГС. Разница была лишь в том, что двумя подходами он не ограничился. Будто месяц сидел на голодном пайке, Даня заставил меня стонать всю ночь. А когда сил воевать с ним, да и вообще шевелиться не осталось, надел на мой безымянный палец нескромное золотое кольцо. Опять без спроса. Опять сам.

Утром из спальни выходить было страшно. Стыдно смотреть в глаза двум малышам. Нет, на звукоизоляцию жаловаться не приходилось. Но, как ни старалась, я не могла изобразить серьезный вид или хотя бы перестать улыбаться.
Губы жили своей жизнью. Широкой, радостной. Глаза своей — не отлипая, осоловелым взглядом следили за высокой широкоплечей фигурой у плиты. А руки…

Они совсем не слушались. Им постоянно нужно было к чему-то прикасаться. Гладить по плечам Тёмку, расправляя несуществующие складки на новой майке. Ерошить волосы Киру, отчего тот громко смеялся и тыкался макушкой в раскрытую ладонь. Трогать свои горящие щеки.