Море тайны безжалостного Принца

7

Исабель

Мои братья возмущены безумным планом моего отца.

Данте ничего не сказал по дороге домой, но я слышала, как он потом часами спорил с папой, сидя вместе в кабинете.

Это было бессмысленно. Папа упрям, как мул. Сицилийский мул, который ест только чертополох и ударит вас по зубам, если вы подойдете слишком близко. Как только он примет решение, даже козырь Судного дня не сможет его изменить.

Честно говоря, Армагеддон был бы желанной передышкой от того, что на самом деле должно произойти.

В первый же день после заключения сделки я получаю сообщение от Симоны Каулитц, в котором она сообщает мне о какой-то вечеринке по случаю помолвки в среду вечером. Вечеринка по случаю помолвки! Как будто здесь есть что праздновать, а не просто происходит замедленное крушение поезда.
Она также отправила мне кольцо в коробке.

Я, конечно, чертовски его ненавижу. Это большой старый квадратный бриллиант на ослепительном кольце, массивный. Я держу его закрытым в коробке на прикроватной тумбочке, потому что не собираюсь надевать его раньше, чем это будет необходимо.

Единственная хорошая вещь в этой горе ужаса — это то, что, по крайней мере, Себастьяну стало немного лучше. Ему пришлось сделать операцию по восстановлению передней крестообразной связки, у нас был лучший врач в городе, тот самый, который вылечил колено Деррика Роуза. Так что мы надеемся, что он скоро снова встанет и придет в себя.

А пока я хожу в больницу навещать его каждый день. Я принесла ему все его любимые закуски — упаковки с арахисовым маслом, сыр с пряностями и соленые орехи кешью, а также его школьные учебники.

— Ты когда-нибудь открывал их раньше? — я поддразниваю его, кладя учебники на его тумбочку.
— Раз или два, — говорит он, ухмыляясь с больничной койки.
Маленькая ночнушка, которую ему дали надеть, смехотворно крошечна на его гигантском теле. Его длинные ноги видны из-под нее, забинтованное колено подпирается подушкой.

— Ты же не разгуливаешь в этой штуке, не так ли? — спрашиваю я его.

— Только когда дежурит горячая медсестра, — он подмигивает.

— Отвратительно, — говорю я.

— Тебе лучше привыкнуть ко всему романтическому, — говорит Себастьян.