Море тайны безжалостного Принца

18

Том
Исабель лежит в моих объятиях. Я чувствую, какая она раскрасневшаяся и теплая. Но я бы беспокоился о том, как она себя чувствовала после этого, если бы я не был так отвлечен своим собственным абсолютным изумлением.
Я и раньше связывал женщин. Некоторые из них просили об этом, а в других случаях просто экспериментировал. Некоторых девушек так скучно иметь, что их можно связать, ведь они все равно будут лежать.
Во всех этих случаях я чувствовал себя обычно.
С Исабель все было совершенно по-другому.
Интим с ней всегда такой.
Раньше интим служил для меня разрядкой. Это был процесс рукоприкладства, который бывал хорошим, плохим или безразличным.
Никогда не думал, что ощущения могут быть настолько приятными, что они захватывают все тело и мозг. Простое физическое удовольствие невероятно интенсивно. Удивительно сильно, сильнее, чем то, к чему я привык.
А еще есть психологические факторы.
Исабель привлекает меня чем-то, чего я не могу понять. Как будто каждая ее черта была сформирована с помощью какого-то секретного кода, призванного проникнуть в мой мозг. Удлиненная миндалевидная форма ее дымчато-серых глаз. Безумные изгибы тела. Гладкая, кедрового цвета кожа. Как сверкают ее зубы, когда она улыбается. Как прикусывает край нижней губы, когда возбуждена или пытается не
Разве с ней не то же самое? Она любит страсть в любом виде. Любит злиться, упрямиться, радоваться или озорничать. Единственное, что ей не нравится, это отсутствие чувств.
К сожалению, именно такой я и есть. Холодный. Сдержанный. Лишенный удовольствия.
Пока не оказываюсь рядом с ней.
Тогда мои чувства обостряются до предела. Обоняние, вкус и зрение обостряются. Даже слишком.
Меня пугает, как рядом с ней я теряю контроль. За те несколько недель, что мы знакомы с Исабель, я выходил из себя больше раз, чем за всю свою жизнь.
И все же я не хочу, чтобы это прекращалось. Не представляю, как можно вернуться к тупому безразличию. Исабель — дверь в другой мир. Хочу навсегда остаться на ее стороне.
Господи, что я говорю?
У меня никогда раньше не было таких мыслей, не говоря уже о том, чтобы позволить им сформироваться в слова.
Почему я так привязался к этой девушке, которая, откровенно говоря, не в своем уме? Она пыталась застрелить Джека! На кухне! Если бы она сделала это на предвыборном мероприятии, для меня это был бы провал. И не сомневаюсь, что и для неё тоже.
Нужно успокоиться и держать себя в руках.
Решение продлилось около пяти секунд, пока я не уткнулся носом в ее волосы и не вдохнул дикий аромат, похожий на солнечный свет и морскую соль, черный кофе, перец и лишь намек на медовую сладость. Затем снова чувствую толчок, укол адреналина, отключающий контроль каждого моего желания.
Когда у Исабель звонит телефон, я чуть не выпрыгиваю из кожи.
Аида просыпается, задремав на моем плече.
— Кто это? — пробормотала она.
— Это твой телефон, — говорю я ей.
Она скатывается с кровати, забавно неуклюжая. Она даже не старается быть изящной, кувыркаясь с края матраса, как медвежонок панда. Затем она роется в поисках телефона и наконец находит его на полпути под кроватью.
— Данте? — говорит она, прижимая трубку к уху.
Она слушает мгновение, потом хмурится.
— Cavalo! — восклицает она. — Sei serio? Che palle!(итал. Ты серьезно? Твою мать!)
Я никогда не слышал, чтобы Исабель говорила по-итальянски больше, чем пару слов. Интересно, говорит ли она на этом языке дома с семьей? Очевидно, что она свободно владеет ним.
У Исабель много скрытых талантов.
Я недооценил ее, когда мы познакомились. Я думал, что она избалованная, молодая, дикая, беспечная, необразованная, немотивированная.
Но она уже несколько раз показала мне, что впитала гораздо больше из бизнеса своего отца, чем я ей приписывал. Она проницательна, наблюдательна, убедительна, когда хочет. Умна и находчива. Она знает, как обращаться с оружием — мой пульсирующий бицепс может это подтвердить. И она чертовски храбрая. То, как она смотрела на меня, когда бросила часы моего дедушки через перила... это был мудацкий поступок, но на самом деле довольно умный.
Они с Себастьяном были в меньшинстве. Если бы она отдала часы, я мог бы застрелить их обоих и уйти. Бросив часы в озеро, она подтолкнула меня к импульсивным действиям. Она создала хаос и расколола своих противников.
Исабель может быть опрометчивой и вспыльчивой, но она не паникует. Даже сейчас, разговаривая по телефону с братом, хотя что-то явно не так, она не потеряла голову. Она воспринимает информацию, отвечает быстро и лаконично.
— Capisco. Si. Sarò lì presto. (итал. Я понимаю. Да. Я скоро буду)
Она кладет трубку и поворачивается ко мне лицом.
Она сияет, как бронзовая богиня, в водянистом свете, проникающем через ставни. Она не замечает и не обращает внимания на то, что полностью обнажена.
— Данте говорит, что кто-то поджег аппаратуру на площадке башни на Оук Стрит. Мы потеряли около двух миллионов на тяжелой технике, плюс ущерб самому зданию.
— Давай съездим туда, — говорю я, вставая с кровати.
— Ты не... Я собиралась съездить, но ты не должен, — говорит она.
— Ты не хочешь, чтобы я ехал? — спрашиваю, стоя в дверном проеме между спальней и ванной.
— Нет. То есть да, ты можешь, но ты не... — она неловко переминается с ноги на ногу.
Моя маленькая Исабель, не смущенная наготой, но покрасневшая от прямого вопроса на тему того, чего она хочет.
— Я еду, — твердо говорю я. — Теперь мы в одной команде, верно?
— Да... — говорит она неубедительно.
Затем, похоже, соглашаясь с этой идеей, она следует за мной в гардеробную, где я положил обратно всю ее одежду. Эта работа заняла у меня всего пять минут.
Я приказал Марте купить Исабель соответствующий гардероб профессиональной одежды. К концу этой недели у Исабель должен быть полный набор платьев и нарядов для вечеринок, брюк и сарафанов, кардиганов, блузок, юбок, сандалий, каблуков, сапог и жакетов. Согласится ли она надеть все это или нет — другой вопрос.
Пока что она натягивает пару джинсовых шорт и старую футболку Cubbies. Затем она садится на ковер, чтобы завязать кроссовки.
Я натягиваю свою одежду.
Исабель поднимает шокированную бровь.
— Джинсы? — спрашивает она, пряча ухмылку.
— А что?
— Я никогда не видела, чтобы ты ходил в джинсах. И конечно же, это были бы Balenciaga, — добавляет она, закатывая глаза.
— Исабель, — говорю я спокойно. — Я не выбираю себе одежду, включая эти джинсы. Я даже не знаю, что такое Balan... что это вообще за бренд.
— Что? — спрашивает Исабель, широко раскрыв глаза и надев на ногу только один кроссовок. — Ты не покупаешь себе одежду?
— Нет.
— А кто покупает?
— Сейчас Марта. До этого это был другой ассистент по имени Андрей. Мы договариваемся об имидже, а потом...
— Так ты никогда не ходил в торговый центр?
— Нет.
— Почему?
— Разве мы не должны ехать? — говорю я.
— Верно! — Исабель натягивает второй кроссовок и вскакивает.
Пока мы спешим вниз по лестнице, она все еще донимает меня.
— Но что, если тебе не понравится цвет или...
Я заталкиваю ее в машину, говоря: — Исабель. Я работаю буквально все время. Либо в рамках предвыборных проектов, либо в одном из наших многочисленных предприятий. Некоторые из них, как ты прекрасно знаешь, более сложные и опасные, чем другие. Когда я общаюсь, то только на мероприятиях, где мне нужно наладить связи. Я не помню, когда в последний раз исполнял поручения или делал что-то для развлечения.
Исабель сидит молча в течение минуты. Гораздо дольше, чем она обычно молчит. Потом она говорит: — Это печально.
Я фыркаю, качая головой.
— Мне нравится быть занятым. И это не грустно, а целенаправленно.
— Но в чем смысл? — говорит она. — Если ты не получаешь удовольствия в процессе.
— Ну, — говорю я, бросая на нее взгляд исподлобья. — Я не считаю марафоны «Властелина Колец» таким уж веселым занятием.
Я не могу не подколоть ее, потому что прекрасно знаю, что Исабель часто бывает скучно или не хватает стимула. Именно поэтому она всегда попадает в неприятности.
Конечно, она не отвечает обычным легкомысленным ответом. Вместо этого она покусывает ноготь большого пальца, скорее задумчиво, чем раздраженно.
— Я могу делать больше, чем это, знаешь ли, — говорит она.
— Вообще-то я это знаю, — отвечаю я.
Она смотрит на меня, проверяя, не насмехаюсь ли я над ней.
Нет.
— Я вижу, какая ты умная. Ты лучше меня знаешь Маделин Брек, — говорю я ей.
— У меня много хороших идей, — говорит она. — Папа всегда так боялся, что мне будет больно. Но я такая же умная, как Данте или Неро. Или Себ. Я достаточно умна, чтобы не погибнуть.
— Пока ты можешь держать себя в руках, — говорю я, полуулыбаясь.
— Я не... — горячо говорит Исабель, прерываясь, когда видит, что я ее дразню. В основном. — Я не без характера, — говорит она с достоинством. — Ты не знаешь, каково это — всегда быть самой маленькой собачкой в драке. Я должна нападать первой и быть сильнее всех. Во мне никогда не было мягкости. Никогда не было, и никогда не будет.
Я не могу представить ее мягкой. Это испортило бы все в ней.
— В любом случае, — быстро говорит Исабель. — Я все еще не понимаю, почему ты хочешь стать олдерменом. Каулитцы богаче всех. У тебя есть друзья по всему городу. Твоя территория в безопасности. Какого черта ты хочешь сидеть в офисе и разбираться со всем этим дерьмом?
— Как ты думаешь, почему люди тратят полмиллиона долларов на кампанию за место олдермена, когда зарплата составляет 122 304 доллара? — спрашиваю я ее.
— Ну, очевидно, ты можешь возиться с зонированием и налоговым законодательством в угоду своим бизнес-интересам, а также оказывать услуги всем остальным.
— Верно, — говорю я, поощряя ее продолжать гадать.
— Просто мне кажется, что это не стоит таких хлопот. Ты можешь получить все это дерьмо с помощью взяток и торговли услугами. Или старым добрым насилием.
— Но ты всегда находишься во власти кого-то другого, — говорю я ей. — Неподкупный детектив или жадный политик, который получил лучшее предложение от кого-то другого. Настоящая власть — это не работа с системой. Это управление системой. Это также её строительство своими руками.
Я делаю паузу, вспоминая немного истории наших пересекающихся семей.
— Ты помнишь, как итальянцы управляли этим городом? — спрашиваю я ее. — У Капоне мэр был на зарплате. Представь, если бы Капоне был мэром. Или губернатором. Или гребаным президентом.
— Мне не нравится, что ты используешь прошедшее время, говоря о наших славных днях, — легкомысленно говорит Исабель. — Но я понимаю твою точку зрения. Думаю, теперь понятно, почему твой отец хотел заключить соглашение между нашими семьями. Дело не в этих выборах. Дело в последующих. Если ты хочешь управлять всем городом, мы тебе действительно нужны.
— Да, — тихо говорю я.
Мы подъехали к башне, ее скелетный, наполовину построенный каркас возвышается в небо. Достроены только несколько нижних этажей. Участок представляет собой нагромождение тяжелой техники, штабелей строительных материалов, импровизированных офисов, туалетов и припаркованных грузовиков.
Место было бы темным и пустынным, если бы вся северная сторона не освещалась огнями и сиренами. Я вижу пожарную машину, две машины скорой помощи и несколько полицейских машин. Данте разговаривает с офицером в форме, а другой полицейский делает записи у избитого и перебинтованного охранника. Я предполагаю, что это охранник, который был на дежурстве, когда кто-то поджег машины.
В воздухе пахнет бензином и обугленным металлом. По меньшей мере четыре единицы тяжелой техники не подлежат восстановлению, включая два землекопа, экскаватор и целый кран. Почерневшие корпуса еще дымятся, земля под ними грязная от пожарных шлангов.
— Это был тот чертов поляк, я знаю, — раздается голос с противоположной стороны от Исабель.
Это Неро, появившийся из темноты бесшумно, как летучая мышь.
Он быстрый и чертовски хитрый. Вероятно, он мог бы украсть пистолет с пояса ближайшего полицейского так, чтобы тот не заметил, пока тот не попытается его обезоружить в конце ночи.
— Как ты можешь быть уверен? — пробормотала в ответ Исабель. Она говорит потише, потому что мы не хотим привлекать к себе внимание. Я — потому что не хочу, чтобы мое имя было связано с этим, а Неро — потому что у него, как минимум, хренова туча неоплаченных штрафов за парковку.
— Это их визитная карточка, — говорит Неро. — Они как русские, только более сумасшедшие. Они любят устраивать сцены, и им нравится символизм. Кроме того, — он дергает головой в сторону крана, где у основания тлеет почерневшая глыба, — они оставили это.
— Что это? — вздохнула Исабель.
Ее лицо побледнело. Я знаю, что она думает о том же, о чем и я — предмет имеет сырой, потрескавшийся вид обугленной плоти.
— Это голова кабана, — говорит Неро. — Визитная карточка Мясника.
Данте присоединился к нам, его кожа темнее, чем когда-либо, от дыма в воздухе. Пот прочертил бледные дорожки по бокам его щетинистых щек. Его глаза выглядят черными и блестящими, в них отражаются мигающие огни полицейских машин.
— Охранник сказал им, что это была кучка панков. Мы все выяснили до того, как подъехали полицейские. К счастью, пожарная машина оказалась быстрее копов, иначе мы бы потеряли и половину здания.
— Ты не хочешь, чтобы они узнали, что это Зейджак? — спрашиваю я.
— Мы не хотим, чтобы они лезли в наш бизнес, и точка, — отвечает Данте. На самом деле, он бросает вопросительный взгляд на Исабель, спрашивая, почему я здесь.
— Это я напросился, — говорю ему я. — Я чувствую ответственность, поскольку это я усугубил ситуацию с Зейджаком на сборе средств.
— Он уже достал нас, — говорит Неро, быстро покачав головой. — Мы уже дважды вступали с ним в конфликт из-за того, что его люди посягали на нашу территорию. Грабят наших поставщиков и грабят банки в наших районах.
— Он намерен начать конфликт, это очевидно, — говорит Данте, его глубокий гулкий голос похож на неработающий двигатель. — Мы должны...
Его предложение прерывается быстрыми щелчками и треском полуавтомата. Звук похож на взрывы петард, только в сотни раз громче. Мимо проезжает черный Land Rover, из опущенных окон высовываются трое мужчин с пистолетами наперевес, дула которых освещают их лица в масках.
Как только раздаются выстрелы, братья Исабель пытаются окружить ее. Но я уже обхватил ее руками за плечи, утягивая за руль ближайшего грузовика.
Остальные полицейские кричат и также ныряют в укрытие, используя свои рации, чтобы вызвать подкрепление. Сгорбившись за своими машинами, некоторые даже пытаются открыть ответный огонь, но внедорожник уже осыпал участок градом пуль и скрылся за углом.
Один из офицеров был ранен в грудь. Благодаря жилету его всего лишь отбросило назад к бамперу его патрульной машины. Другой офицер, менее удачливый, получил пулю в бедро. Его напарник тащит его за штабель фундамента и кричит, чтобы вызвали скорую помощь.
— Вы ранены? — рычит Данте, обращаясь к остальным.
— Нет, — сразу же отвечает Неро.
— А ты? — спрашиваю я Исабель, машинально потирая ладонями ее голые руки и ноги, чтобы убедиться, что они не пострадали.
— Я в порядке, — твердо отвечает она.
Я пытаюсь обратить внимание на свое тело, не обращая внимания на стук крови в ушах и бешеную работу нейронов. Не думаю, что в меня тоже стреляли.
— Мы в порядке, — говорю я Данте.
— Ты видел кого-нибудь из стрелявших? — спрашивает Данте.
— У них были закрыты лица, — говорю я. — Кажется, я видел золотые часы на запястье одного из них. Ничего полезного.
— На конце номерного знака было 48996, — говорит Исабель.
— Как ты это увидела? — спрашивает Данте.
Исабель пожимает плечами.
— Я ниже ростом.
— Этот сумасшедший сволочь! — говорит Неро, качая головой в изумлении. — Он действительно хочет, чтобы мы уничтожили его на хрен, не так ли?
— Он пытается спровоцировать ответную реакцию, — говорит Данте, нахмурившись.
— Не вставай! — резко говорю я, видя, что Неро собирается подняться. — Мы не знаем, была ли это единственная машина. Может быть еще одна. Или другие стрелки. Я киваю вверх, на бесчисленные окна в высотках, окружающих это место.
— Мы не можем здесь оставаться, — бормочет Исабель. — Копы прочешут весь участок. Если только они не настолько глупы, чтобы списать это на совпадение, теперь они будут относиться к этому гораздо серьезнее.
Двигаясь медленно, мы пробираемся с противоположной стороны площадки, возвращаясь к грузовику Неро. Это ближайшая машина, и она находится в наименее освещенном месте.
Мы все теснимся в кабине, чтобы Неро мог отвезти нас с Исабель за угол к месту, где мы оставили мою машину.
— Мы не можем делать ничего необдуманного, — говорит Данте. — Зейджак может пытаться заманить нас в ловушку немедленного возмездия. Нам нужно спрятаться на ночь. Придумать, как мы будем действовать. Исабель, ты должна вернуться домой с нами.
— Она останется со мной, — сразу говорю я.
Данте хмурится.
— Мы не знаем точно, на кого нацелился Мясник. Он ударил по нашей строительной площадке, но пришел к вам на сбор средств. Мы не знаем, для чего это было сделано — для Исабель или для тебя. Или для обоих.
— Именно, — я киваю. — Вот почему Исабель должна остаться со мной. Если выяснится, что он направляет свои атаки на твою семью, она будет в большей безопасности с моей.
— Что именно Зейджак сказал вам двоим? — спрашивает Данте.
Я подвожу итог разговора.
— Я не знаю, действительно ли ему нужна эта собственность Управления транзитом, или он просто проверял меня. На самом деле, он больше всего казался раздраженным из-за свадьбы. Я думаю, он пытается расколоть нас до того, как альянс будет укреплен.
— Может быть, — говорит Данте, морща лоб в раздумье. — Мясник обидчив. Безумно гордый, легко обижается. Возможно, он злится, что мы не предложили ему Исабель первыми.
— Чертовски противно, — вмешивается Исабель. — Во-первых, он старый. Во-вторых, я не гребаный поросенок.
— В любом случае, уже слишком поздно, — рычу я. — Ты моя. И что бы он ни хотел в качестве утешительного приза, он этого не получит.
— Я все еще думаю, что она должна поехать с нами, — говорит Данте. — Мы знаем Мясника лучше, чем ты.
— Этого не произойдет, — говорю я категорично. Я не упущу Исабель из виду.
Данте хмурится, он не привык, чтобы кто-то противоречил его приказам. Но дело не в самолюбии — я вижу беспокойство на его лице, его страх за Исабель. Это немного смягчает мой тон.
— Я защищу ее, — обещаю ему я.
Данте отрывисто кивает. Он верит мне.
— Мы переждем эту ночь, — снова говорит Данте. — А утром узнаем, где прячется Зейджак, и спланируем наш удар.
— Скоординированный удар, — говорю я.
— Да, — соглашается Данте.
Мы с Исабель выходим из грузовика и пересаживаемся в мою Audi.
Я вижу, что Данте все еще не хочет отпускать свою сестру со мной.
Исабель убеждает его.
— С Томом я буду в безопасности, — говорит она.
Она быстро обнимает своего старшего брата и сжимает руку Неро.
— Скоро увидимся, — говорит она.
Когда я отгоняю машину от обочины, я говорю, не глядя на нее: — Я рад, что ты осталась со мной.
Исабель наклоняет голову, глядя на мой профиль, пока я веду машину.
— Я хочу, чтобы мы были партнерами, — говорит она. — А не просто... безвольными соседями.
— Я тоже этого хочу, — говорю я ей.
Легче сказать, чем сделать. Но это уже не кажется невозможным. Я начинаю верить, что мы с Исабель действительно можем работать вместе. Мы можем быть сильнее вместе, чем порознь.
Исабель вздыхает.
— Он определенно ударил нас по больному месту, — говорит она.
— Потому что башня — такой большой проект? — спрашиваю я.
— Нет. Дело не в деньгах. Дело в работе — мы должны обеспечить постоянный поток контрактов для различных профессий и профсоюзов, чтобы они оставались лояльными. Материалы, работа — если ты не можешь прокормить машину, то все останавливается. И конечно, — она бросила на меня косой взгляд, — есть и другие слои машины. Грузы, которые перевозят не только пиломатериалы. Предприятия, которые отмывают деньги для других предприятий. Это паутина, все взаимосвязано, все зависит от бесперебойной работы отдельных частей.
Я киваю.
— Мы работаем одинаково.
Наши бизнесы могут отличаться, но стратегии схожи.
— До выборов осталось всего пару дней, — размышляет Исабель. — Интересно, попытается ли Зейджак испортить и это.
Мои руки крепко сжимают руль.
— Если он попытается, то Мясник на этот раз окажется не на том конце тесака.