Полукровка : Падшие Ангелы

Часть 20

Через несколько дней, когда уличные веселья подошли к концу, жизнь Ванахейма вновь стала тихой. Каждый принялся за свое. Дети за академию. Взрослые - работу и дом.
Зима и вышедшие из рек воды не прошли бесследно. Покосились дома, двери. Оконные ставни , распахнутые по утрам , превратились в дрова. Они шли на розжиг огня холодными ночами, а из потрёпанных отсыревших штор бедняки шили одежду. Теперь, когда Ванахейм процветал, а в столице только погасли огни роскоши и веселья, такая зима казалась чем-то далеким и невозможным.
В академии было очень тепло. В перерывах между занятиями дети играли на улице, не боясь луж и молодых веток деревьев. Они забирались на них так смело, что, даже когда падали, улыбались. В их сердцах распускались цветы. И у многих ещё совсем не было шипов. Наблюдая за такой сказкой, взрослые старались и у себя в душе ее создать. Никто не стеснялся детских забав. Наоборот, многим хотелось вновь очутиться в юности, уже не молодым супругам - влюбиться ещё раз. А тем, в чьём доме не погасало пламя уважения и вечно перерождалась любовь, это было не нужно. Так часто говорили, к примеру, о доме Виндзоров. Их семья многим казалась безупречной, но по правде.. супруги мало чем отличались от обычных людей. Они тоже иногда уединялись по ночам у озера. Под звёздами. А на утро бежали обратно, к детям, стараясь пробраться в дом очень тихо. Но даже когда Джеймс и Эмили наконец просыпались, счастливые искры в глазах невозможно было скрыть. Румянец на щеках матери все выдавал, а привычные строгие черты отца становились мягче. Эфрон и Оделия Виндзор долгие годы хранили любовь и уважение в семье и теперь хотели научить детей. Джеймс уже вступил на этот путь и был далеко. Для него почти все уроки закончились. Но точно не для его сестры. Сидя в комнате дочери , Оделия наблюдала , как та цвела и пахла , словно душистая сирень. Ее походка была легкой, а глаза мерцали ярче звёзд. Давно им с Эфроном не приходилось видеть дочь такой. Конечно, она все ещё была молчалива, немного уныла, вечно занята. Но лёгкость проскальзывала в ее взгляде и походке гораздо чаще. Медленно, но верно в сердце Эмили тоже наступала весна.

- Дочка, ты так и не рассказала мне, с каким это юношей познакомилась? Пока вы танцевали, он от тебя глаз оторвать не мог. - нежно улыбаясь, женщина провела рукой по шелковому покрывалу, узоры которого когда-то вышивала сама.

Эмили в это время сидела за столом у окна и старательно сшивала новую книгу. Корешок от нее был разрисован золотыми красками. А кайма, как на старинных шторах и платьях, украшала лицо книги. Обложка ее была обшита тканью, будто из льна. Чудеснее такого искусства могла оказаться только сказка внутри.