Мой террорист

*

Выходим из дома, и нас тут же окутывает бархатная тропическая ночь, непроницаемо черная, хотя всего девять вечера. Здесь почти экватор, поэтому темнеет рано,
часов около семи, и практически мгновенно. Только что сияло ослепительное солнце, ярко синело небо, а уже на разомлевшие от зноя Острова падает черный занавес ночи и в небе переливаются бриллианты незнакомых южных созвездий. Сейчас меня это не удивляет, я здесь уже третий раз. Один раз был еще в детстве, с родителями, потом с любовником, теперь вот - с Джеком. К тому же и в других
подобных местах успел побывать. Но, помню, когда впервые сюда попал, был просто поражен этой моментально наступающей темнотой.
Поднимаю голову, смотрю в драгоценные россыпи звезд, полной грудью вдыхаю
душистый ночной воздух. Я молод, красив, богат и стою с самом центре земного рая.
С одной стороны - океан, его тяжелое мерное дыхание разносится по всему острову.
Над океаном - огромная желтая луна, от нее по черной воде бежит «дорожка счастья».
С другой стороны - главное здание отеля, все в огнях. Отель огромный, по официальной классификации «пять звезд», а по неофициальной - так и все шесть. В нем не только это здание с дорогими комфортными номерами, ресторанами, барами, бассейном, бутиками, спортзалом, кинозалом, конференц-залом, еще черт-знает-каким-залом, но и уютные маленькие бунгало, вроде нашего с Женькой. Впрочем, по уровню
комфорта эти бунгало ничуть не уступают номерам, несмотря на то, что внешне имитируют туземные хижины. В них те же удобнейшие в мире кровати, та же «плазма»,
сплит, стационарный телефон, бар, те же душевые кабинки, те же джакузи, жалюзи и унитазы с гидромассажем. И так же можно заказать из гостиничного ресторана в номер еду. Бар в этническом стиле, куда мы направляемся, тоже часть этого
комплекса. С новыми знакомыми мы договорились встретиться прямо там. Джеки весь
в нетерпении, торопит меня.
Бар представляет собой большой деревянный помост под крытым пальмовыми листьями навесом. В глубине - стойка с высокими табуретами, перед ней десяток столиков. Дальше - большое пространство для танцев. Рядом со стойкой - маленький туземный
оркестрик. Взойдя на помост, останавливаемся, высматривая ребят. И тут я чувствую такой сильный толчок в спину, что чуть не падаю на гладкие теплые доски.
Что за?!! Мимо, задев меня на ходу плечом, даже не подумав извиниться, валит крепкий парняга. Бульдозер хренов, хамло. Между столбами пролет метра три, неужели нельзя было обойти? Возмущенно сверлю глазами спину нахала. Нахал канает
до стойки, плюхается на табурет и, обернувшись на меня, нагло лыбится. Вот блядь!
Показываю ему «фак», хамло хмурится, но затевать скандал, похоже, не собирается. Все-таки, это бар в приличном отеле, а не вокзальный буфет.
Женька, наконец, замечает парней и тянет меня к ним за столик. Заказываю себе «маргариту»
и какой-то коктейль из морепродуктов. Джеки берет фруктовый салат, с виду очень
вкусный, но, похоже, не в состоянии проглотить ни крошки, потому что не сводит глаз с Филипа. Его глаза сияют, как звезды, голос звенит, на щеках нежный румянец. Он сейчас такой красивый, просто дух захватывает. Фил, кажется, впечатлен. Внимательнее присматриваюсь к нему: от чего это мой друг в таком
невхеренном экстазе? Крепкий, мускулистый парень, ростом чуть выше нас с Джеком.
Ровный, красивый загар. Короткий русый «ежик». Не люблю эту прическу, но ему, вообще-то, идет. Серо-зеленые глаза,выразительные скулы, чуть вздернутый нос.
Губы широкие, но какие-то плоские, без пухлости. И неожиданно очаровательная
улыбка. По мне, так ничего такого особенного, но все же чем-то от него «веет». Чем-то, что безотказно действует на Джеки.
Никак не могу выбросить из головы нахала, все время возвращаюсь взглядом к нему,
очень уж обидно. Как можно было мимоходом, небрежно, пнуть такое чудо, такого волшебного мальчика? Грубиян по-прежнему давит задницей табурет у стойки. На нем тоже свободные шорты до колен и алкоголичка, здесь так многие ходят. Шорты -
грязно-зеленый «камуфляж», привет российской армии, майка черная, но какая-то вылинявшая, сидит на красиво накачанном торсе в обтяжку, на ногах шлепанцы.
Темная шевелюра взлохмачена так, словно ее не расчесывали три дня, волосы беспорядочно падают на лоб и на шею. И небритость тоже трехдневная. Фу! Брезгливо морщусь.
Знаю, многие считают, что трехдневная щетина - это сексуально, так же как и подобный «живописный» нечесано-небрежный вид. Многие, но только не я. На мой взгляд, это просто распущенность. Он ведь явно не бедствует, подобный отель
может позволить себе лишь человек с большими деньгами, так что же тут деревенского пьяницу наигрывать? И манеры под стать образу. Мерзкий тип, опасный,
плохой. С ним не то, что иметь дело - с ним даже знакомиться нельзя, да я и не собираюсь. И он, слава богу, кажется, тоже. Он занят тем, что кадрит сидящую рядом девчонку. Наш столик не очень от них далеко, и я иногда слышу обрывки их разговора. Говорят на английском, оба просто отвратительно. Девочка, судя по
акценту, француженка. У мужика акцент тоже какой-то очень знакомый, только никак не пойму, какой.
А француженка ничего. Тоненькая, изящная. Аккуратная, коротко подстриженная черноволосая головка. Носик, конечно, здорово подкачал, рубильник у нее просто
как у Пиноккио. Но при этом огромные сияющие шоколадные глаза, за которые можно простить любой нос, они делают ее личико настолько прекрасным, что даже этот ужасный шнобель кажется вполне симпатичным, такой пикантной изюминкой. Девочка
нравится мне все больше, к тому же, я вдруг понимаю, что настал час моей мести. Хамство будет наказано.
Под первые такты ламбады подхожу к стойке и приглашаю француженку. Хамло
недовольно хмурится и утыкается в свой стакан. Судя по кружочкам лайма на блюдечке и кучке соли между большим и указательным - лакает текилу. Рядом стоит
небольшой бокальчик с мутноватой отблескивающей жемчугом жидкостью, в которой
плавают кубики льда. На вид - куантро. Как забавно, предпочитает употреблять «маргариту» в виде отдельных компонентов, так сказать, в разобранном виде. Вот и употребляй, а мы пока потанцуем.
Француженку зовут Мишель, на ней легкий цветастый саронг, на точеных смуглых руках множество тонких, тихо звенящих браслетов, с маленьких аккуратных мочек
свисают яркие грозди миниатюрных пластмассовых фруктов. Мы выходим на танцпол, и я прижимаю ее к себе, обхватывая рукой неправдоподобно тоненькую талию. Наши тела в танце трутся друг о друга, движения ламбады так похожи на секс.
Соскальзываю рукой на круглую упругую попку, чувствую, что под тонким саронгом тоже нет никакого белья. Это тропики... Это так возбуждает... Прихватываю губами ушко, шепотом напеваю в него: «Michelle, my Belle...».
Танец заканчивается, веду Мишель к нашему столику, перехватываю по дороге неодобрительный взгляд нахала и демонстративно отворачиваюсь. Обломись. Знакомлю чудо-девочку с нашей компанией. Она бойко общается со всеми на своем безобразном
английском. Шоколадные искрящиеся глаза, загорелое личико, нежные розовые губы...
Michelle, my Belle...
На танцполе затевается лимбо. Здесь, конечно, не Карибы, но этот танец-игра, так же как и ламбада, давно уже стал непременным атрибутом практически любого
островного курорта. Мы с Джеки участвуем, Фил, Мишель и компания болеют. Планка
уже где-то на высоте сантиметров семидесяти, танцоры выбывают один за другим, мы с Женькой все еще держимся. Я в ударе, чувствую себя легким и гибким, но на
следующей высоте все-таки задеваю планку и присоединяюсь к болельщикам. Джеки пока что в игре. Оглядываюсь на Фила: он, возбужденно кусая губы, горящими глазами следит за тем, как мой друг проявляет чудеса змеиной гибкости. Все, попался. Молодец, Женечка. Наконец, выбывает и он, при этом подходит к нам с таким расстроенным видом, что Фил тут же бросается его утешать, горячо убеждая,
что пусть он и не выиграл, но все равно был самым лучшим, самым красивым, самым-самым...
Джеки тихо вздыхает и доверчиво смотрит на Фила умопомрачительными сапфировыми глазами. Хитрюга...
Мишель нигде нет. Оглядываю бар. В чем дело? Происки нахала? Да нет, он по-прежнему
в одиночестве сидит у стойки. Подходит официант и сообщает, что барышня извиняется и просит передать мне, что ей срочно нужно уйти. И еще вот этот счет.
Счет на очень приличную сумму: салаты, икра, коктейли. Особенно поражают две бутылки Реми Мартен. Это уж точно прихватила с собой, вряд ли выхлестала литр
коньяка прямо в баре. Просто теряю дар речи. Ну надо же, нарвался на динамистку!
А еще говорят, что русские падкие на халяву. Как-то не ожидаешь наткнуться на такое в подобном месте. Хотя, вполне возможно, она вовсе не из нашего отеля. Я
расстроен ужасно, черт с ними, с деньгами, но так обломаться! Непроизвольно кидаю взгляд в сторону хама. Наверное, у меня все написано на лице, потому что
тот, похоже, уловил суть ситуации. Мерзкая небритая морда расплывается в счастливом оскале сытого крокодила, он поднимает руку, выразительно ударяя
другой по сгибу локтя, затем сползает с табурета и удаляется.
Где ты, мое прекрасное настроение, от него не осталось и следа. Пожалуй, пойду домой. Смотрю на наш столик: Стаса с Ником нет, наверное, пошли танцевать. Джек
с Филом сидят рядышком с таким отрешенным видом, словно только что свалились с Луны и, кажется, держатся под столом за руки. Вскидываю ладонь, помахиваю
пальцами: «Пока-пока...». Джеки секунду смотрит на меня с таким недоумением, что сразу становится ясно, насколько он сейчас далеко отсюда. Потом догоняет, что я
ухожу и, что-то шепнув Филипу на ушко, подходит ко мне. Вид у него чуть-чуть виноватый.
- Тони, я останусь еще, хорошо? Не обидишься?
- Сладкий мой, какие обиды? Развлекись как следует, он от тебя уже без ума.
- Ты правда так думаешь?
- Конечно. Это даже слепому видно. Так что хватай и тащи в стойло.
Легонько притягиваю друга к себе за длинную черную прядь, быстро чмокаю в нос, ловлю зеленый от дикой ревности взгляд Фила. Отрицательно покачиваю головой: мол, не психуй, ничего такого, и спрыгиваю с помоста в эту волшебную тропическую ночь.