Мой террорист

**

Спрыгиваю с помоста в волшебную тропическую ночь и через двадцать шагов попадаю
в чьи-то загребущие лапы. Одна зажимает мне рот, другая хватает поперек живота и меня волокут в раскинувшиеся поблизости джунгли. Конечно, эти заросли - тоже великолепная имитация, своего рода парк. Он заботливо вычищен, из него вырезаны
лишние деревья и лианы, повсюду удобные ровные тропинки, ведущие к бунгало, а в листве кое-где мерцают фонарики. Но мне все равно страшно, меня тащат, как мешок с тряпьем, а запечатавшая рот ладонь частично перекрывает нос, из-за чего я почти не могу дышать. Еле успеваю перебирать ногами, мой разум мутится от
дикости и какой-то нереальности происходящего, я словно попал в чей-то кошмар, потому что в моем прекрасном, уютном, цивилизованном мире такое попросту невозможно! Мысли прыгают в голове как перепуганные лягушки. Меня похитили?!
Зачем?! Чтобы потребовать у родителей выкуп?! Продать в бордель?!! На органы?!!!
Похититель сворачивает к бунгало, затаскивает меня внутрь, разжимает руки, и я кулем валюсь ему под ноги. Тут же вскакиваю и вижу знакомую небритую рожу. Кто он такой?!! Внешность бродяги, отвратительные манеры, скверный английский... Хотя
нет, не такой уж плохой, просто акцент чудовищный. Слишком жесткое, раскатистое r, слишком твердое t, чересчур звонкое th. Какой-то очень знакомый акцент. Очень-очень. Вспомнить бы, какой, хотя бы установить национальность, это может помочь. Правда, чем? Я все равно не смогу как-то использовать эту информацию, я полностью в его
власти! Бандит делает шаг ко мне, я выбрасываю вперед руки и, не помня себя от страха,
ору:
- Не подходи!! Ты кто такой, черт тебя побери?!! Что тебе нужно?!! Ты террорист?!! Киднеппер? Немедленно отпусти меня! Ты в курсе, что похищение людей осуждается обществом и преследуется законом?!!
Ору на привычном английском, я прожил в Англии намного дольше, чем в России и спикаю на инглише лучше, чем говорю на родном языке, особенно когда волнуюсь.
Хам недовольно морщится и отвечает на чистом русском:
- Захлопнись. А то заткну рот грязным носком.
Ну точно, соотечественник, акцент типично русский! И как я сразу не догадался?!
Почему-то это открытие меня успокаивает. Хотя, казалось бы, какая разница? Бандит он и есть бандит, национальность тут вообще не при чем. Но, тем не менее. Уже почти спокойно разглядываю «бандита». Нет, не бродяга. Ничуть. Кожа под
трехдневной небритостью ухоженная. Чистое загорелое тело, мускулы развитые, литые, как у бронзовой статуи, но какие-то аккуратные, без стероидной раздутости. Ему где-то тридцать пять, может, чуть больше. Да нет, скорее, наоборот. Это щетина накидывает ему несколько лет. На самом деле - тридцать два - тридцать три плюс-минус. Глаза спокойные, серые, как речной лед, сквозь который просвечивает
черная зимняя вода. И такие же холодные. Впечатление немного смягчают ресницы, они темные, не очень длинные, но густые и совершенно прямые. Успокоившись, тоже перехожу на родной:
- Ты можешь объяснить, что тебе от меня надо?
- Легко.
Негодяй подтаскивает меня к себе, приподнимает пальцем мой подбородок, нагло разглядывает, чему-то усмехается. Наконец, выдает:
- Собираюсь тебя трахнуть.
- Чтооо?!!
Равнодушно пожимает плечами:
- Ты увел у меня девчонку, по твоей милости я сегодня остался без секса, так что вправе требовать компенсации.
Мне, конечно, не впервой вызывать такие желания. Но еще никто никогда не пытался поиметь меня так беспардонно и нагло, как дешевку, как шлюху. Я привык к
комплиментам, к ухаживаниям. К тому, что меня добиваются.
- Пошел нах, я тебе не подстилка! Терпеть не могу таких, как ты!! Урод долбанный!!
Инглиш мне намного привычней, но русским матом владею, среди всех ругательств мира он, безусловно, вне конкуренции.
- Фу, как грубо!! Какой же ты все-таки невоспитанный. А кто на меня весь вечер таращился? Я-то думал, что ты находишь меня сексапильным!
Подонок делает оскорбленный вид и горько вздыхает. Клоун гребаный, он еще издевается!!
- Обломись, сексапильности в тебе приблизительно как в мусорной куче!!
- Ну знаешь, ты тоже не Мисс Вселенная! Приятель твой куда симпатичнее. Может, надо было выбрать его?!
Ах, ты!! Ушлепок небритый, на себя посмотри!! Да ты одним воздухом со мной дышать не достоин!! Обида и ярость совершенно лишают меня осторожности и рассудка, и я молча бросаюсь на хама, стараясь вцепиться в лицо. В ответ он не
бьет, просто лениво толкает в грудь, но этого оказывается вполне достаточно, чтобы я опять распластался у него под ногами. Я пытаюсь еще два раза, с тем же
результатом. Он, наконец, теряет терпение и, снова отправив меня в полет, рявкает:
- Ну хватит, мне надоело с тобой играть! Давай, ближе к делу!!
- Listen... послушай... ты что, ненормальный?! Точно, ты crazy... ты псих!! Ты хоть понимаешь... what the hell are you doing? Что ты творишь?! Я заявлю в полицию, и
ты сядешь!!
От волнения из меня так и лезут английские слова, я тут же, на ходу поправляюсь, заменяя их русскими.
- Возможно. Но перед этим выбью тебе все зубы, переломаю все пальцы и сверну на сторону твой хорошенький носик. Если тебя это устраивает, можешь продолжать в
том же духе.
На меня накатывает отчаяние и безнадежность, и я бормочу, уже ни на что особо не надеясь:
- Ты не заметил? I'm a boy... парень...
- Мне без разницы. Тебе, по-моему, тоже. Мне так показалось.
- Она все равно... mysteriously disappeared... она смылась, ты же видел!
- От меня бы не смылась.
Хам замолкает, рывком поднимает меня с пола. Сопя, тискает задницу, запускает руки под одежду, больно сдавливает соски. Кажется, я об этом недавно мечтал? Странный способ сбываться выбрали сегодня мои желания. Он все так же молча
раздевает меня, стягивает майку, спускает до колен шорты, я послушно переступаю ногами, и они падают на пол. Не знаю, способен ли он выполнить свои угрозы, но вероятность большая. Он ведь отморозок, бандит, херов гребаный террорист, это ясно, как день! Пусть не по роду деятельности, но по натуре. Перспектива быть изуродованным пугает, лучше всего подчиниться, меня не убудет. И потом... Мне,
кажется... Мне, кажется, начинает нравиться.
От него пахнет текилой и лаймом. Пахнет океаном, мужским телом, чистым здоровым потом. Его щетина царапает щеки, это заводит до дрожи. Прижимаюсь к нему, мозг заволакивает беспросветный туман, ноги подламываются, чтобы не упасть, хватаюсь за сильные загорелые плечи, вонзаюсь в них ногтями. Мне уже наплевать на
унизительность ситуации, какая, к чертям, разница? Он никто, случайный ебарь, инструмент для удовлетворения похоти, это как с проституткой, это почти онанизм...
- Как... Как ты хочешь? - слова застревают в перехваченном желанием горле.
- Отсоси для начала.
Он отпускает меня, снимает свой «камуфляж», отбрасывает в сторону майку, садится на кровать. Становлюсь на колени между расставленных ног.Впечатляющий
инструмент. Твердый, горячий, оплетенный набухшей веной, ее рисунок изыскан, как ветка сакуры на старинной японской гравюре. В меру длинный, не слишком толстый, как раз такой, как мне нравится. Чуть загибается к животу. Основание скрыто
густой черной порослью, зарываюсь в нее пальцами, нежно сжимаю мошонку, там тоже
так горячо... Мокрая от смазки головка, на самой верхушке дрожит прозрачная капелька. Я хочу эту штуку, хочу коснуться губами, почувствовать у себя во рту... Слизываю капельку и мой случайный любовник резко, с перехватом, вдыхает. Вбираю
самый кончик, легонько посасываю. Так похоже на поцелуй... Захватываю поглубже,
двигаю головой, работаю языком, обжимаю губами. Жадно впитываю ноздрями запахи:
запах моря, запах влажной горячей кожи, запах возбужденного члена... Крупная шелковая головка с нажимом скользит по нёбу, это такой кайф... Очень хочется себя
поласкать, но мне нечем, руки заняты им. Одна чуть подрачивает ствол, другая мнет тяжелые яйца. На секунду вскидываю глаза. Мой случайный сидит, чуть откидываясь назад, упираясь ладонями в постель, взгляд мутный от наслаждения, колени напряженно подрагивают. Мы сталкиваемся глазами, и я ощущаю такой приступ желания, что у меня вырывается стон, и с этим стоном насаживаюсь так глубоко, до
самого горла, мой нос почти зарывается в жесткую черную чащу...
«Хааааа...», - в тот же миг отзывается он, резко выходит, поднимает меня с пола,
заваливает на постель, рывком ставит раком... Опять утыкаюсь в черное, на этот раз в черный шелк простыней. Наконец-то мои руки свободны, хотя бы одна. Тут же
хватаюсь за свой измученный желанием член и принимаюсь торопливо дрочить. От наслажденья темнеет в глазах. Оно долгожданное, очень острое, даже мучительное, я кончаю, лишь только он входит в меня, так велико удовольствие от этой
пронзительной сладости, причудливо смешанной с болью. Подо мною на черном растекается маленькая белая лужица. Я весь в поту, весь дрожу от кайфа и
слабости, мои колени едут в разные стороны, рука подламывается от тяжести
обмякшего тела, я обвисаю, как тряпочка. Он резко дергает мои бедра, не давая мне соскользнуть, мощно, ритмично вбивается в зад. Я двигаюсь вместе с ним, под
его напором, как безвольная кукла, в монотонном едином ритме.
Набираюсь терпения и жду, когда же все прекратится, я оглушительно кончил и мне
больше не хочется ничего, только упасть на постель и просто лежать. Но постепенно этот могучий ритм захватывает меня, и я начинаю опять возбуждаться. Нечаянно касаюсь головкой лужицы, размазываю белое по гладкой ткани. Прикосновение скользкого мокрого шелка безумно приятно, я прогибаюсь, почти падаю животом на постель, чтобы это скольжение повторялось снова и снова. Мой
случайный недовольно рычит, пытается приподнять, но я упрямо льну к простыням, и
он уступает, опускается следом, теперь он на мне почти что лежит, держа свой вес на упертых локтях. Волосы на его груди, дразня, чуть касаются спины, его тяжелое,
сорванное дыхание обжигает мне шею. Хорошо... Боже, как же мне хорошо. Что же он делает... Как же он это делает... Он делает это так, что каждый его толчок уносит
меня все дальше и дальше, в манящую черную глубину, в бесконечное погружение, в
океан наслажденья и боли. Больно не телу, - ну, может, чуть-чуть: желанная боль в раздвигаемых членом мышцах, блаженное чувство давления, - от невыносимого кайфа мучительно сжимается сердце, кровь грохочет в висках, несется по жилам,
они вот-вот не выдержат, просто-напросто лопнут. Это вытерпеть невозможно, я стремительно приближаюсь к разрядке. Кажется, он тоже уже на пределе, горячо
выдыхает мне в ухо: «Давай!», и от этого страстного, опаляющего кожу шепота я содрогаюсь и тут же выстреливаю, еще и еще и наконец-то валюсь на постель,
зарываясь лицом в черный шелк. Он извергается следом, падает на меня, я лежу, придавленный горячей расслабленной тяжестью. Тихо млею, потом выползаю из-под него, ложусь рядом, пристраиваю голову у него на груди. На его загорелой широкой
груди. Молча лежим какое-то время, потом он вдруг роняет:
- А ты хорошо отдаешься...
- А ты гениально трахаешь... - отвечаю ему уже в полусне, и тут же блаженное забытье окутывает меня с головой.