Мой террорист

***

Видно, я и правда плакал во сне, потому что просыпаюсь с мокрым лицом и просто жуткой головной болью. Чувствую себя как с похмелья. Как некстати меня развезло, сегодня это чертово заседание. Я и так не жду от него ничего хорошего, а тут еще
такое состояние. Плетусь в душ, рассматриваю себя в зеркале. Вид у меня точно как после недельного запоя, вместо глаз заплывшие щелочки, каждое веко по
килограмму. Долго стою в душевой кабинке, подставив лицо под прохладный дождик. К сожалению, почти не помогает.
Перед выходом снова смотрю в зеркало. Встречаюсь взглядом с бледным серьезным парнем в строгом темном костюме. Все бы ничего, но эти опухшие глаза... Отыскиваю солнцезащитные очки. С костюмом смотрится странно. По-моему, я похож на гангстера из дешевого боевика, но все равно так лучше. На улице серый дождливый день, наконец-то погода испортилась. На тротуарах - море зонтов, на стеклах
машины - прозрачные капли. Я рад этой перемене, продрогшая сырая Москва совпадает с моим настроением. Город плачет вместо меня.
К издательству мы с Юрием Петровичем подъезжаем почти одновременно. Он сейчас мой единственный союзник, его двадцать процентов и мои двадцать - это все-таки не ерунда, почти половина. Спрашиваю дядю Юру, что он думает делать. Он нервно покусывает губы.
- Антон... Я, наверное, тоже продам. Если, конечно, он предложит.
Не нахожу, что сказать. Просто молча смотрю.
- Антон, пойми... Это все так непонятно... страшно. Эта дикая ситуация... Я слабый человек... И, знаешь, далеко не семи пядей во лбу. Весь этот большой бизнес... Я, в общем, неплохо справлялся, но потом, когда это все так разрослось... Я потому и ушел. Почувствовал, что больше не тяну. Не обижайся.
Я, в общем-то, не в обиде на него. Мне самому страшно. Продать... Может быть и стоит. Мерзкое чувство, я как будто предаю отца, предаю компанию, которой он
столько отдал. Отбрасываю эти мысли подальше, в конце концов, он сам все разрушил. Мне некогда сейчас думать о том, как сберечь остатки, я должен решать
наши с мамой проблемы. Возьму и продам. Вполне возможно.
В вестибюле останавливаемся. Куда идти? Раньше такие заседания всегда происходили в комнате отдыха за кабинетом отца, чего там, все ведь свои. Но вряд
ли сейчас это уместно. Заминка недолгая, нас, оказывается, встречает секретарша нового генерального - блондинистая стервочка в строгом офисном костюмчике, ловко сидящем на очень даже неплохой фигурке. Обтянутые телесной лайкрой ножки в классических «лодочках» тоже вполне. Стервочка - воплощение делового этикета -
улыбается профессиональной нейтральной улыбкой и приглашает нас пройти в зал
заседаний. Оказывается, он здесь есть. А я и не знал.
Блондиночка уверенно ведет нас по офисным лабиринтам. В издательстве непривычно
тихо. Никто не дымит в курилке, не трепется в коридорах. Все затаились, все трясутся за свои места. Новый владелец обычно приходит с командой. Хотя на самом деле волноваться надо лишь топам, все остальные могут расслабиться. Кого волнует,
кто подшивает в папки накладные или вкладывает письма в конверты?
Садимся с Юрием Петровичем за длинный овальный стол - символ политкорректности.
Идеальные плавные линии, никаких острых углов, но в то же время и никакой фамильярности круглого стола. На столе уже стоят стаканы, маленькие бутылочки с
минеральной водой. Секретарша предлагает принести чай или кофе, но мы отказываемся, напряженное ожидание не располагает. Тогда она снова вежливо улыбается и, сообщив нам, что господин Гуров будет через десять минут, исчезает.
Отмечаю, как грамотно действует господин Гуров. Заставляет себя ждать, показывает, кто здесь теперь хозяин.
Ровно через десять минут он появляется, и я чувствую, как кровь приливает к щекам, а сердце проваливается куда-то в живот. Не ожидал. Но не могу сказать,
что удивлен. Даже как-то логично, что «господин Гуров» и мой старый знакомый с завышенным самомнением и задатками террориста - одно и то же лицо. Без него дурной сон, в который так неожиданно превратилась моя жизнь, был бы неполным. Но
все равно, какая-то фантастика. Змей выполз из Рая и настиг меня в дождливой осенней Москве.
Его просто не узнать. Он чисто выбрит. Без неопрятной щетины хорошо видна четкая линия скул, слегка впалые загорелые щеки, твердый подбородок. Волосы аккуратно причесаны, только на лоб падает несколько прядей. Хотя, на чей-нибудь строгий вкус сзади они, может быть, чуть длинноваты, полностью закрывают воротник темно-серого
костюма. Этот костюм сидит на нем безупречно, как на манекене, но в то же время немного небрежно: пиджак расстегнут, узел галстука приспущен всего на какие-то миллиметры, но это создает впечатление свободы. На смуглом запястье неброский «шопард» стоимостью с неплохую двухкомнатную квартиру. Меня он, кажется, пока не узнает, чему я очень рад. Момент истины неизбежен, но пусть хотя бы не сразу, ладно?
Здороваемся за руку:
- Гуров Виктор Александрович.
- Палышев Юрий Петрович.
- Тихомиров Антон Алексеевич.
Твердая теплая рука. Твердое раскатистое имя. Не имя, а какое-то рычание. Впрочем, Роберт Корнеевич было бы еще хуже. Специально стараюсь говорить ровно и невыразительно, чтобы у Гурова не возникло никаких ассоциаций с моим голосом. Но
он все-таки на секунду задерживается на мне взглядом, как будто старается что-то понять.
Знакомство состоялось, можно переходить к делу. Для начала нам предлагают ознакомиться с результатами проверки. Тут же в зал бесшумно проскальзывает
блондинистая секретарша. Впечатление такое, что она караулила под дверью, прильнув ухом к замочной скважине. В руках у блондинки пачка бумаг. Нам с дядей Юрой выдается по экземпляру аудиторского заключения - довольно толстая стопочка, конечно, компания ведь немаленькая. Впрочем, наверху предупредительно выложена
краткая, всего на четыре страницы, выжимка.
Гуров советует нам изучить полную версию потом, дома, без спешки, а сейчас пока
ограничиться четырехстраничной сутью дела. Не могу сосредоточиться как надо,
мешает пристальный взгляд нового компаньона. Но я все равно стараюсь вникнуть. Чем дольше читаю, тем тоскливей становится. Дела на фирме, и правда, не очень.
Много нарушений, недостачи, учет совершенно запутан. Похоже, что от пристрастия отца пострадало не только имущество семьи, он и в финансы компании успел
запустить руки. Юрию Петровичу, видно, тоже не нравится, он все время тяжело вздыхает.
На четвертой странице меня прерывают. Гуров встает, подходит и бесцеремонно снимает с меня очки. Теряюсь от такой наглости и даже не нахожу, что сказать,
просто возмущенно таращусь ему в лицо. Если, конечно, мои «щелочки» могут сейчас
таращиться. Это самое лицо, в которое я уставился, отражает различные чувства.
Сначала - узнавание, потом - удивление, впрочем, не очень сильное, видимо, он с самого начала смутно догадывался. Обращает внимание на мои воспаленные от ночных
слез глаза, и взгляд немного смягчается. Если бы я его не знал, мог бы даже сказать, что становится сочувствующим. Голос тоже чуть-чуть мягче:
- Извините... Но пусть лучше так. Мне неприятно говорить с человеком, если я не вижу его глаза.
С этими словами он кладет очки на стол, подальше от меня. Ему неприятно, скажите пожалуйста. Кого бы это еще волновало... Первый порыв - вернуть очки на место, но я его сдерживаю. Сейчас не время тягаться с ним из-за такой ерунды. Да и смысл
теперь в них? Все уже всё видели. Больше сосредоточиться не могу, но я уже почти все прочел. Дядя Юра тоже заканчивает. Гуров подводит черту:
- Как видите, все очень запущено. Последние два года ваш компаньон не столько руководил компанией, сколько доил ее. Да и вы, господа, тоже хороши, предоставили ему полную свободу действий, пустили все на самотек. Так что, кроме
себя винить вам некого.
Во мне поднимается раздражение. Опять этот снисходительный тон, эта манера судить других людей, неужели сам святой? Чертов гребаный террорист. А дядя Юра
совсем сник. Он какое-то время молчит, наверное, собирается с духом, потом спрашивает Гурова, не хотел бы тот купить и его акции. Тот ненадолго
задумывается, утвердительно кивает.
- Давайте так: встретимся завтра. Если не передумаете, буду ждать вас в десять в своем кабинете. Тогда все и обсудим.
Юрий Петрович соглашается, хотя вряд ли он будет что-то обдумывать, он все уже решил. Затем - вопросительный взгляд на меня. Не желаю ли тоже продать? Вот понимаю, что так будет лучше всего, понимаю, что мне ни за что не справиться с этой разоренной компанией. Знаю, что нам с Гуровым никогда не найти общий язык, знаю, что лучше держаться от чертова террориста подальше. Но меня уже понесло. Я так зол на него, так хочется его хоть в чем-то обломать! Пусть отец сам во всем
виноват, пусть он все разрушил своими руками. Пусть я виноват тоже. Но я не хочу, чтобы в фирме единолично распоряжался этот... бандит! Если бы кто-то другой, да
хоть кто, совершенно без разницы. Но только не он. Поэтому я отказываюсь. Гуров чуть усмехается:
- Ладно, поживем - увидим.
Он прощается с Юрием Петровичем, меня же просит ненадолго задержаться. Надо
думать, сейчас начнется самое неприятное. Но я уже не боюсь. По крайней мере, в тот момент мне так кажется. Я так зол на отца, зол на наглого Гурова, на трусливо смотавшего дядю Юру. Злюсь на себя - за то, что не могу не замечать, с какой небрежной свободой держится этот тип. Не могу не восхищаться точными
уверенными жестами. Не могу не видеть, как идет ему чертов серый костюм. Злость придает мне смелости.
Оставшись со мной наедине, он как будто слегка расслабляется. Еще на пару миллиметров оттягивает узел галстука, закуривает. Мог бы спросить разрешения, я, между прочим, не курю. Хотя, табак хороший, запах приятный, совсем не раздражает.
Из-под серого рукава - тонкая белая полоска манжета. Смуглая кисть со светлыми коротко обрезанными ногтями держит сигарету небрежно, как будто ему все равно, уронит он ее или нет. Но при этом понятно, что не упадет она ни за что, как и все, что попадает в эти руки. Если, конечно, он сам не выпустит.
- Думаю, картина тебе, в общем, ясна.
Абсолютно спокойно переходит на «ты». Действительно, чего уж там. Продолжает:
- Не буду говорить о том, сколько задолжал компании твой отец. Тем более что свой долг он в основном погасил деньгами от продажи акций. Давай лучше о твоих
долгах.
Не понимаю, о чем речь, но сразу становится как-то тоскливо. Кажется, вот оно, самое неприятное.
- Квартира, в которой ты живешь - собственность фирмы.
До меня не сразу доходит. Тупо смотрю собеседнику в лицо. Это тоже сюрприз. Мне, как обычно, не пришло в голову интересоваться документами. Мое молчание
оценивается совершенно правильно.
- Значит, не знал.
Так мутно на душе, так противно. И так стыдно. Гуров может быть счастлив, я опять с блеском подтвердил его диагноз. Наглядно продемонстрировал, какая я
бестолочь.
- Допустим, принадлежит. И что с того?
- Придется освободить.
- Планируешь разместить там свой кабинет?
Он затягивается сигаретой, выдыхает тонкую струйку дыма. Не глядя стряхивает в пепельницу. Попадание точное. Чертов гребаный снайпер.
- Планирую продать. Фирма в сложном положении, надо избавляться от ненужных
активов. И поменьше иронии, ты не в той ситуации.
Ну и на здоровье. Подавись этой чертовой хатой. Надо будет поискать другое жилье.
Хотя жаль, эта квартира мне нравится.
- Хорошо, я освобожу. Теперь все?
Поднимаюсь из-за стола, делаю шаг к двери, но меня останавливает прохладный
насмешливый голос:
- Не так быстро. Я не закончил.
Сажусь на место. Да что там еще?
- Так вот, насчет квартиры. Ты где-то в течение года пользовался принадлежащим компании жильем, при этом не платил за аренду ни копейки. Более того, даже твои коммунальные платежи оплачивала фирма. А они, учитывая размеры и класс жилья,
как ты понимаешь, немаленькие. Кроме этого фирма оплачивала все одиннадцать лет твоего обучения в Англии, твои поездки на пафосные курорты, еще кое-что по мелочам. И, кстати, твой автомобиль, хоть он и оформлен на тебя, тоже куплен на деньги компании. Вот так.
- Ты что-то имеешь против?
Точным движением тушит в пепельнице сигарету.
- Я ничего не имел бы против, если бы все это делалось за счет прибыли. В этом бы случае ваша семейка обворовывала всего лишь господина Палышева, а он, судя по
всему, не возражал. Но последние три года прибыли не было. Сначала из-за кризиса, потом из-за «деятельности» твоего папаши. Так что все эти расходы по твоему...
содержанию наносили прямой ущерб бизнесу. А это уже напрямую касается меня, как
основного владельца.
Не сомневаюсь, у господина Гурова масса всяких способностей, и одна из них - способность оскорблять лично меня. Расходы по моему содержанию... Неужели нельзя
было сказать по-другому? Не смей говорить обо мне, как о домашнем животном или шлюхе!
- Чего ты от меня хочешь?!
- Чтобы ты все оплатил. Аренду квартиры, коммунальные платежи, два последних года обучения, три года твоей красивой жизни. Да, еще твоя машина. За нее тоже придется расплатиться.
- Для тебя это такая серьезная сумма?
Он пожимает плечами.
- Нет, конечно. Это мелочь. Скорей, дело принципа. Прости, но я не могу позволить себя кинуть такому ничтожеству, как ты.
Мелочь. Для тебя это мелочь, но для меня, в моем нынешнем положении это просто
огромные деньги. Shit, у меня и без этого хватает проблем.
- Хорошо, я продам акции.
Насмешливый взгляд:
- Я передумал у тебя покупать.
- Продам кому-то другому. Ты не можешь мне это запретить, не имеешь права!
- Попробуй. Но не думаю, что получится. О тяжелом положении компании уже всем известно. Кроме того, обо мне тут тоже ходят самые разные слухи. Вряд ли кто-то решится.
- Тогда погашу дивидендами.
- Ты такой тупой? Ты ведь читал аудиторское заключение. В этом году прибыли точно не будет. Возможно, в следующем тоже. Я не могу ждать бесконечно. Готов
дать тебе рассрочку, но начать расплачиваться ты должен уже сейчас.
- Значит, возьму кредит. В конце концов, займу у кого-нибудь!
- Какой ты... оптимист. Сам подумай, кто после всей этой истории захочет с тобой
связываться. Не обольщайся, тебе не даст кредит ни один банк. И никто из знакомых тебе не займет.
Опять эта насмешка в глазах, опять он ловит кайф, от того, что унижает меня. Снова эта улыбка во все белоснежные тридцать два. Террорист. Чертов хищник,
играет со мной, как кот с мышонком. Даже нет, не кот - хозяин. Хозяин нашкодившего котенка. Тычет меня носом в сделанную мной лужицу. И самое главное - он во всем прав. И акции у меня никто не станет покупать, и дивидендов не будет. И единственный человек, который мне, может быть, что-то займет - это дядя Юра. Но я ни за что не стану к нему сейчас обращаться. Еще неизвестно, что будет
с мамой, возможно, мне придется занимать у него деньги на ее лечение.
- Устроюсь куда-нибудь на работу, начну постепенно отдавать.
- Вот против этого ничего не имею. С одним условием. Работать ты будешь в этом издательстве. На высокую должность и большую зарплату, конечно, нерассчитывай,
вряд ли от тебя будет много толку. Но что-нибудь подберем.
- Почему именно здесь?
- Я ведь должен как-то контролировать процесс. Не забывай, что тебе еще придется
подыскивать жилье. У компании, кроме твоих апартаментов, есть еще небольшой жилой фонд. Всего несколько квартир. Если будешь работать здесь - одна из них
твоя. Конечно, ничего похожего на твои хоромы, но жить вполне можно. Разумеется, арендная плата будет удерживаться из твоего заработка, но в любом случае это
обойдется тебе дешевле, чем любое другое жилье. Долг тоже будет постепенно гаситься из зарплаты. Допустим... В размере десяти процентов.
- Послушай... Тебе ведь главное - получить с меня деньги, почему бы тебе не забрать в счет долга эти чертовы акции?
Он снова смеется, в наглых серых глазах просто светится удовольствие.
- Нууу... Может, мне интересно посмотреть, как ты будешь барахтаться? Давай, докажи мне, что ты не такое уж барахло.
- Да пошел ты... Не хочу я тебе ничего доказывать.
- Тряпочка.
- Сволочь.
- Я в курсе, ты уже говорил мне.
- А если я все-таки откажусь?
- Тогда я подаю в суд. Так и быть, разрешаю тебе подумать две недели. Если, конечно, твое материальное положение позволяет. Да, эти же две недели тебе на то, чтобы освободить квартиру.
Обидно, черт, как обидно. Угораздило же меня попасть в лапы этому негодяю. Чертов гребаный террорист! От волнения снова мешаю русский с английским:
- Ты... ты terrible...
- Ужасный, - подсказывает Гуров.
- Monster...
- Чудовище.
- Shit!!
- Дерьмо.
- Прекрати переводить, ты...
Он снова пожимает плечами.
- Мы в России, будь добр, говори по-русски.
- Mazer fuker...
- Ёб твою мать.
- Иди на хуй!
- О! Уже лучше.
Мои моральные силы внезапно кончаются. Shit, сейчас разревусь. Встаю из-за стола, иду к выходу. Еле удерживаюсь от слез.
- Не забудь, у тебя две недели. Кстати, машину тоже можешь просто передать компании, я решу, что с ней делать. За ее аренду, естественно, тоже заплатишь.
Молча выхожу в дверь, иду по коридору. Уже почти дохожу до лифта, и тут сзади раздается:
- Антон!
Что еще? Останавливаюсь, поворачиваюсь, жду. Гуров подходит, протягивает мне очки.
- Возьми, ты забыл.
Беру очки, напяливаю на нос. Иду к лестнице. Ждать лифт просто нет сил. Кажется, Гуров смотрит мне вслед. Во всяком случае, спина между лопаток у меня чешется.