Мой террорист

***

Я в растерянности. Он вернется, и что тогда? Понятно, что. Он меня уговорит. Черт, да я уже почти согласился! Задержись он еще немного, я бы точно с ним
поехал. Но я не хочу этого. Я не верю ему. И я не простил. Наверное, никогда не смогу. Черт, что же делать?
К тому моменту, когда Леха возвращается с работы, я уже знаю, что. Я просто уеду. Я не буду сидеть и ждать. Может быть, это трусость. Плевать. Не хочу испытывать
судьбу, слишком мало у меня шансов устоять. И потом, я вообще здесь задержался. Я очень благодарен Лешке за то, что он дал мне работу и крышу над головой. За то, что не лез ко мне в душу, ни о чем не расспрашивал. За то, что будил по ночам. Но я ведь не собираюсь торчать на его фабрике всю жизнь? А уж в его доме - тем
более. Сообщаю Лехе о своем отъезде. Он, конечно, удивлен, но не сильно. Немного подумав, спрашивает:
- Это из-за того мужика? Ну, который приезжал. От него бегаешь?
- От него.
- Не хочешь рассказать?
В ответ пожимаю плечами.
- Что-то не хочется.
Вообще-то, заманчиво. Рассказать все как есть, облегчить душу. Чего мне стесняться, я все равно уезжаю. Синдром «случайного попутчика». Но - нет. Не хочу в ответ на Лешкину поддержку вываливать на него всю эту грязь и муть. Он этого не заслужил.
- Ну, не хочешь - не надо. Жаль, конечно, что уезжаешь. Мы с тобой вроде бы нормально сработались. Может, тогда накатим грамм по двести? За твой отъезд.
- А давай. Ты прости, что я так неожиданно. Подвел тебя.
Он отмахивается.
- Да лан, бухгалтер - это, действительно, не проблема. Найду.
Вдвоем быстро сооружаем стол. Лешка пьянкой не увлекается, но в холодильнике у него на всякий случай всегда есть пара бутылок водки. Прохладная бутылка в тепле тут же покрывается легким туманом. Так, соленые помидорчики, огурчики.
Деревенское, от Лехиных родителей, сало. Жареная картошка. Еще кое-что.
Холодная водка под хорошую закуску - это то, что надо. Напряжение, весь день сжимавшее меня в своих тисках, отпускает, и я, неожиданно для себя, все-таки
вываливаю Лешке все, как есть. Про семейный бизнес, смерть отца, болезнь мамы... Про чертова гребаного Террориста. Про Террориста особенно подробно, кажется, только о нем и говорю. Пока рассказываю, сам себе удивляюсь. Зачем я это делаю?
Леха все равно не поймет. Наверное, я сейчас стремительно падаю в его глазах, да так, что дальше некуда. Но остановиться все равно не могу. Я устал носить это в себе, мне просто необходимо выговориться, освободить душу от этого груза. Лешка действительно изумлен. Черт, да у него сейчас глаза на лоб вылезут.
Когда я, наконец, затыкаюсь, он какое-то время тоже молчит. Переваривает мой рассказ. Потом медленно, с растяжкой, выдает:
- Ну, делааа...
Неловко усмехаюсь.
- Да уж... Вот так.
Чтобы скрыть смущение, встаю из-за стола, отхожу к распахнутому в ночь окну. Вдыхаю полной грудью ароматы молодой зелени, цветущей акации, живой, еще не
высушенной летним зноем, земли. Наверное, все-таки зря я... Молчал бы лучше. Лешка подходит, садится на подоконник. Закуривает.
- Так, значит, ты у нас по мужикам.
- Получается, так. В основном.
- Никогда бы не подумал. Так посмотреть, вроде бы нормальный парень.
Shit, ну как же неловко. Черт бы побрал мой длинный язык.
- Ну, вообще-то у меня и девушки были.
Помолчав, осторожно спрашиваю:
- Наверное, мне не надо было все это рассказывать? Тебе неприятно?
Лешка медленно выпускает в душистую весеннюю ночь струйку дыма. Задумчиво роняет:
- Да нет... Не то, что бы... Скорее, странно. Не понимаю. Ну да ладно, это твое дело. Ты позвони, как устроишься. Или напиши там...
- Как смогу - позвоню.
Вряд ли я буду ему звонить. И писать тоже не стану. Ни к чему оставлять какие-то ниточки. Не то, чтобы я не доверял Лехе, но мало ли, как все обернется. Все-таки
повторяю:
- Конечно, позвоню. Ты тоже не пропадай. Соберешься жениться - на свадьбу не забудь пригласить.
Лешка смешно морщит конопатый нос, ерошит короткий белобрысый ежик. Улыбается во все белоснежные тридцать два, как всегда, открыто и обаятельно.
- Обязательно приглашу!
Перед сном долго ворочаюсь. Может быть, все же остаться? Дождаться Тора... Плюнуть на гордость, на все обиды. Сесть вместе с ним в его черную «Ауди», вернуться в Москву... Даже вещи собирать не придется. Можно, конечно. Только потом не ной,
когда он опять обойдется с тобой как с хламом. Нечего себя обманывать, лучше давай, спи. Засыпаю. Просыпаюсь почему-то с мокрым от слез лицом.