Мой террорист

**

Ложась в постель, боюсь, что не смогу уснуть, а если удастся, то всю ночь будут мучить кошмары. Но засыпаю на удивление быстро и до самого утра сплю, как бревно,
в одной позе и абсолютно без сновидений. Наверное, я слишком измучился. Утром просыпаюсь от назойливого пиканья мобильного. Машинально выключаю будильник и снова проваливаюсь в глухой, похожий на смерть, сон. Когда снова открываю глаза, на часах восемь пятнадцать. Подскакиваю в постели. Черт, проспал! Мне же к девяти надо в офис! Тут же снова опускаюсь на подушку. Не надо. Мне туда вообще
больше не надо. Ни к девяти, никогда. Я ни за что туда не пойду, даже если бы он не сказал, что не желает меня больше видеть. То, что мне сейчас действительно
нужно - решить, что делать дальше.
Сегодня я совершенно спокоен. Вчерашние слезы как будто высушили мое вязкое тухлое болото. С ними из него вытекла живая, горячая влага чувств. Остались только горечь и грязь, застывшие в тяжелый холодный ком. Он давит на сердце, царапает его острыми ледяными краями, но хотя бы не душит. Так что голова работает четко. После недолгих раздумий решаю, что мне надо уехать из Москвы. Мне душно в одном городе с этим негодяем. Кроме того, в издательстве мне больше не работать, об этом не может быть и речи. Получается, ко всему прочему, я теряю эту квартиру, а другое жилье в Москве мне просто не по карману, разве что совсем уж паршивое. Конечно, здесь больше шансов найти работу, но даже это не останавливает меня в моем желании быть как можно дальше от чертова гребаного Террориста. Значит, решено - уезжаю. Осталось понять, куда. Первая мысль - позвонить дяде Юре, пожаловаться на тяжелую одинокую жизнь, попросить выслать денег на билет. Наверное, он бы не отказал, может, даже был бы рад. И, наверное, в Швейцарии, с ним и мамой мне было бы хорошо. Во всяком случае, точно неплохо. Но все-таки мне эта мысль не нравится. Дядя Юра знает
Гурова, Гуров знает дядю Юру. Не думаю, что он будет меня искать, но, все равно, этот факт каким-то образом устанавливает между нами смутную, неощутимую связь.
Кроме того, дядя Юра и мама - часть моей жизни, а мне сейчас хочется послать свое прошлое к черту, стереть из памяти, похоронить под завалами забвения глупого доверчивого Антона. Стать кем-то другим. Сильным. Самостоятельным.
Самодостаточным. Жестким,может быть, даже жестоким. Чтобы ни одна паршивая сволочь, ни один чертов гребаный террорист больше не посмел надо мной
надругаться.
Умывшись и позавтракав, первым делом звоню бывшему семейному поверенному, прошу назначить мне время. Во время встречи поручаю ему продать мои акции. Гурову или кому-то другому, мне все равно. Как Террорист пожелает. Прошу поверенного забрать положенное ему вознаграждение из вырученных от продажи денег, остальным погасить мой долг. Если не хватит - что ж, ничего не поделаешь. Придется Гурову
удовольствоваться тем, что есть. Если ему мало, пусть попробует получить с меня что-то еще. Например, продаст мое барахло, которое я, конечно, в основном
оставлю в квартире. С такой мелочной твари станется.
Поверенный спрашивает, что делать, если денег будет больше, чем надо для погашения долга. Как распорядиться остатком? Немного подумав, даю ему телефон дяди Юры. Пусть позвонит ему и выяснит, как перевести деньги на мамин счет. Подписываю генеральную доверенность. К счастью, паспорт я вчера оставил дома, поэтому не посеял.
Закончив с делами, иду домой собирать вещи. Беру только самое необходимое, чтобы уместилось в большой дорожной сумке. Зимние вещи не влазят. Заворачиваю ботинки в куртку, скатываю в тугой валик, крепко стягиваю брючным ремнем, прикрепляю к
сумке. Конструкция получается неуклюжая, но довольно удобная. Кроме шмоток беру ноутбук, документы. Все. Последний раз звоню Джеки. Наверное, последний. Джек тоже часть моей прошлой жизни, о нем тоже придется забыть. Может быть, когда-нибудь потом, позже... У Джека с Филом все нормально, потихоньку обживаются на новом
месте, в Англии. Образцовая гейская пара. Кажется, Женька вполне счастлив, надеюсь, что он нескоро меня хватится.
Звоню дяде Юре. Разговариваю с ним, с мамой. Стараюсь, чтобы голос звучал как можно веселее, даже шучу. Предупреждаю, что на несколько месяцев уезжаю в
командировку в далекую провинцию, якобы издательство открывает там свой филиал. Со связью, скорее всего, будут проблемы, да и времени будет мало. Так что пусть не беспокоятся, если какое-то время от меня не будет вестей. Закончив, ненадолго
задумываюсь. Наверное, придется все-таки им с мамой иногда звонить. Или слать мейлы. Чтобы не волновались и не искали.
Теперь точно все. В издательство я не пойду, пусть сами увольняют как хотят. Там, конечно, моя трудовая книжка. Ну и черт с ней, пусть Гуров ею подавится. Надо
будет - заведу новую. Деньги у меня есть, не огромные, но все-таки. Перед «отпуском» я как раз получил зарплату и успел забрать совсем мало. Надо будет снять все, а карточку выкинуть. Правда, я до сих пор не знаю, куда отправлюсь, но это волнует меня меньше всего. В сущности, мне без разницы. Лишь бы подальше от Москвы и от
чертова гребаного Террориста.
Последний раз обхожу квартиру, проверяю, все ли выключил. Окидываю прощальным взглядом. Все-таки в этих стенах прошел год моей жизни. Столько всего случилось. Оставляю ключи на столе, захлопываю дверь. Надеюсь, у завхоза есть запасной комплект. Если нет - пусть ломают дверь, мне плевать. Выйдя из квартиры,
спохватываюсь, что там же, на столе, забыл телефон. Ну и пусть, может, и к лучшему. Говорят, по сотовому можно отследить человека. Отстраненно, как-то
смазанно, удивляюсь: неужели я в глубине души все же надеюсь, что он будет меня искать? Встряхиваю головой, чтобы прогнать ненужные мысли и, не оглядываясь, спускаюсь по лестнице.