Отчет за прошедший вторник:
2 часа дня: прибыли копы. Я чувствую, они что-то подозревают. Они спросили, не ездили ли мальчишки куда-нибудь в последнее время. «Нет», - ответила Старуха, поджав губы. А я вдруг выпалила: «Как же, мэм, они ездили в Демберри». Она резко перебила меня: «Да нет же, Дженни, не в Демберри - они ездили к своей тете в Скоттфилд». Я промолчала. Для того чтобы попасть в Скоттфилд, нужно проехать через Демберри. Коп записал все в блокнот. Все эти ежедневные записи надоели мне до тошноты. Пирожные, чай - и копы отвалили.
5 часов дня: пока все ходили покупать рождественскую елку, я поднялась наверх, чтобы забрать магнитофон. Да уж, даже смерть Шерон не отбила у них охоту к развлечениям. Одновременно я бегло прочитала новые странички из его дневника и положила их на место нарочно скомканными. Это только начало.
11 часов вечера: я собираюсь прослушать магнитофонную запись и изложить свои впечатления. Устанавливаю минимальную громкость. Нужно купить наушники, которые рекламируют по телевизору. Незаменимая вещь для подобных случаев.
Отчет о прослушанной записи:
Слышно, как открывается дверь. Потом чьи-то шаги по ковру. Кто-то открывает дверцу шкафа, которая слегка скрипит. Звуки едва слышны. Очевидно, он трогает шубу...
Ага, вот оно... Шорох бумаги. Он расправляет страницы. Потом скрип пера - он пишет чернильной ручкой... Останавливается. Он часто останавливается - должно быть, размышляет между фразами. Дышит все тяжелее. Должно быть, занимается теми гадостями, о которых рассказывал... О, он что-то говорит!
Я отматываю пленку назад и слушаю снова: он говорит очень хрипло, почти шепчет: «Привет, Дженни, это я». Он повторяет это дважды, медленно, и начинает тяжело дышать, почти задыхается, что это с ним? Ах, какая я дура - конечно, о-ля-ля, тяжело ему приходится! «Шлюха!» Он произносит это отчетливо, уже не детским голосом, а скорее голосом какого-то ужасного монстра, который рычит: «Шлюха!»
До этого голос у него был шипящий, мученический - такой звук издает скрученное отжатое белье, которое резко встряхивают. Теперь он успокаивается, хрустит пальцами, глубоко вздыхает, снова складывает бумажные листки, выравнивает их. Затем - звуки быстрых шагов, стук закрываемой двери. Наша захватывающая передача «Убийцы в прямом эфире» окончена.
Теперь, по крайней мере, я знаю, что это действительно голос сумасшедшего, а не кого-то притворяющегося сумасшедшим, чтобы напугать меня. Голос монстра, спрятавшегося под маской молодого человека, с ужасным голосом, ужасными желаниями, ужасными намерениями. Монстра, почти полностью уничтожившего того славного паренька, каким он когда-то был.
Завтра в восемь часов мы отправляемся на кладбище. Отец Шерон тоже будет там (мать все еще в больнице - у нее перелом тазовой кости, и она не может двигаться).
Я приняла решение: я отвечу на его вызов. Нужно принять его игру, чтобы суметь победить его. Отец говорил мне по поводу дзюдо: «Нужно воспользоваться силой противника. Сделать вид, что помогаешь ему, чтобы вывести его из равновесия». Но сам он никогда не занимался дзюдо...
