Ошибка инквизитора: кровные узы

Глава 22

  — Может, уже закончим этот спектакль, господа?

Терпение Кая было на исходе; вот уже четыре часа они с Сехуном ведут словесную перепалку с Советом. Никто из советников упрямо не желал принимать во внимание тот факт, что дочери двоих из них пытались убить ни в чем не повинных женщин. Они твердили о законе неприкосновенности членов Совета, который, собственно, демоны и нарушили.

Ким готов был в любую секунду рвануться в бой и оторвать им всем головы, но сдерживался, поскольку понимал: один он не справится, да и терять место не очень-то и хотелось, а зять даже пальцем не пошевелит — ему это не интересно. Облаченный в красный кожаный плащ, Сехун сидел в кресле совершенно спокойно и смотрел на собравшихся безучастным взглядом. Оживлялся он лишь в тех моментах, когда необходимо было защитить свою честь и честь семьи.

Им пришлось объединиться, чтобы пережить шторм. Пришлось на время забыть о разногласиях и конфликтах. Несмотря на то, что Ким прекрасно понял в ходе переговоров, какие именно важные документы пропали у одного из советников, он, тем не менее, не спешил «закладывать» зятя Совету. Их непростые отношения касаются только их двоих. Разберутся сами.

— Хочешь сказать, что нам нужно закрыть глаза на ваши с ним выходки, Ким Кай? — возмутился советник, бросая на него тяжелый взгляд.

— Я, например, десять лет назад, закрыл глаза на твою выходку, Тао, — с едва ощутимой угрозой ответил Сехун, наградив советника мрачным взглядом.

Тао недовольно буркнул, а Кай издал тихий смешок: все помнили, как Цзы намеренно спровоцировал драку на балу у семейства Ким. Тогда он сильно избил и ранил Бэкхена, который просто не смог проигнорировать оскорбление своей матери. Их силы, конечно, были не равны, и Тао потом долго осуждали за такой мелочный поступок. Конфликт заключался в том, что они не поделили демоницу. Та, в конце концов, пожелала провести ночь с Бэкхеном. Цзы остался с носом и, разумеется, не смог пережить такое унижение, бросив пару довольно мерзких слов о Ли На, чтобы посильнее задеть соперника.

— Но оставить всё так, как есть мы тоже не можем, — нарушил тишину другой советник.

— Крис, у твоей дочери почти получилось убить мою беременную жену, — рыкнул О, которому тоже уже надоела вся эта тягомотина. — Беременную! Ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю, это табу для козней, — ответил Крис, недовольно играя жевалками на лице. — И это единственная причина, по которой тебя не приговорили к смертной казни. Будь благодарен. У тебя нет таких привилегий, как у Кая. Он — Правитель, а ты лишь его слуга.

Сехуна оскорбили слова советника, особенно, если учитывать так называемые привилегии, а они у него были: он прямой наследник праотца этого мира. Но в настоящем времени, конечно, его происхождение в расчет не бралось. Сменился король — сменились законы. Поэтому, во благо своей семьи, он промолчал, снова напустив на себя безразличный вид.

Казалось бы, самое время возликовать, усмехнуться зятю в глаза, но Кай напрягся. Никто из Совета не знал так хорошо Сехуна, как Ким. Молчание представителя древнейшего рода на столь откровенное оскорбление не сулило ничего хорошего и, чего уж греха таить — пугало. Совет явно недооценивал О, а Каю не хотелось ставить себя под удар его возможной мести, особенно сейчас, когда важные документы, судя по всему, утекли тому в руки.

«Держи врага своего в поле зрения рядом с собой, ибо он честнее с тобой, чем названный друг», — таков был один из важнейших девизов Кая.

Поэтому, Ким решил сгладить то напряжение, которое возникло после словесной перепалки:

— Давайте не будем бросаться оскорблениями, — обратился он к Ву. — Мы здесь собрались, чтобы решить сложившуюся ситуацию, а не кидаться друг на друга, припоминая прошлые обиды. Вы все уже наверняка определились с наказаниями, поэтому, прошу, не тяните. У нас много дел.

Кай не врал, у них с О действительно были дела: ему нужно было решить кое-какие семейные проблемы, а Сехуну — позаботиться о беременной жене. Честно сказать, новость о скором пополнении в семье О удивила его. С рождения их первенца прошло немало лет и он решил было, что Сехун с Ли На не собираются больше заводить детей. Видимо, планы зятя поменялись.

— Согласен, пора заканчивать собрание, — махнул рукой Тао и встал с кресла, чтобы огласить приговор. — Ким Кай, ты отстранён от должности Правителя на полгода. Можешь назначить на своё место кого хочешь, а если замены нет, то мы сами её найдем. О Сехун, ты также отстранен от поста Заместителя Правителя, но на год. Можешь найти себе замену...

— Предоставляю Каю возможность решить и этот вопрос тоже, — бесцветным голосом ответил Сехун, прервав речь советника, и встал с места, чтобы уйти. — Всего хорошего.

Демоны молча смотрели на удаляющуюся спину Сехуна, и когда за ним закрылась дверь, Тао не выдержал:

— Неблагодарное существо. Надо было его в кандалы заковать...

— Уймись, — встал с кресла Крис, и остальные демоны последовали его примеру. — Закон на его стороне, как ни крути.

— Слишком он идеален. Не замечаете? — не унимался Цзы Тао, гневно стреляя взглядом на закрытую дверь. — И ведет себя так, словно ему деньги не нужны! Целый год без достатка просидит. Как он жить собирается? Да ещё и с беременной женщиной на руках!

Крис лишь устало закатил глаза, а Кай решил умолчать о достатке семьи О, и о том, какое шикарное наследство ему досталось от предков. Уж что-что, а нищета Сехуну не грозит.

— Сколько у меня времени на оформление временного Правителя? — спросил Ким у Криса.

— Три дня. Есть варианты?

— Сухо меня заменит. А вместо Сехуна — буду я сам. Насколько я понял, я не могу занимать пост Правителя, но Заместителем могу быть?

Советники едва скрыли своё раздражение, но промолчали, лишь положительно кивнув. Ким прекрасно знал, что Совет периодически прощупывает его на пригодность к своему статусу. Они желали сместить его, но в то же время понимали, что он единственный, кто может удержать в руках мир Рабису. Наверное, именно это понимание и останавливало их, не давая совершить политический переворот.

Демоны направились к выходу, а Кай свободно выдохнул: всё могло быть хуже. Однако поведение и взгляд Тао заставили его нервничать. Было в нём что-то опасное, недосказанное, двусмысленное. На протяжении всей беседы он темнил, юлил, будто ему было жизненно необходимо уколоть их с Сехуном, да побольнее, чтобы уж наверняка.

Устало отмахнувшись от всех дум, демон подошел к своему столу, достал портрет семьи О и поспешил покинуть замок.

***

Мидгард встретил Кая отвратительным плотным смогом и бесконечным шумом автотранспорта. Впрочем, демона это не удивило. Всё как обычно, мир людей стабилен в своей безумной страсти к самоуничтожению.

Подкрепившись демонологом-неудачником и его семьей, демон принял снова физическую оболочку и отправился в местный хоспис. Без труда сориентировавшись по запаху, Кай нашел нужную палату и зашел в пропитанное запахом лекарств помещение. Краем уха он услышал, как две медсестры обсуждали некоторых тяжелых пациентов, среди которых прозвучало знакомое ему имя. Они так спокойно обсуждали скорую кончину этих несчастных больных, что демону на секунду стало мерзко; люди не ценят ни свои, ни чужие жизни и смеются над смертью окружающих, но ровно до тех пор, пока сами не столкнутся с карающей дамой лицом к лицу.

Размеренный писк аппаратуры, показывающий химические и физические процессы больного организма женщины, заполнял душное помещение и нагонял тоску. Сплошная неизбежность, неотвратимость последствий и один единственный конец — смерть.

Здесь нет счастливых.

Хан Льен — гласила надпись на спинке медицинской кровати, на которой неподвижно лежала женщина. Её глаза были закрыты, а хмурое лицо выражало всю ту боль, что она испытывала, и которую уже не могли заглушить никакие обезболивающие лекарственные препараты.

Её муж давно умер, и теперь она доживала свой век в одиночестве. Однажды, уже будучи больной, она поведала Каю о том, что существует единственная вещь, о которой она жалеет и будет жалеть до самой смерти — это то, что она так и не набралась смелости рассказать дочери о своём происхождении, считая, что защищает её, и что проводила с ней очень мало времени. В тот момент Ким и решил, что в следующий раз обязательно принесет ей, пожалуй, последний в её жизни подарок — семейную картину Ли На.

Когда женщина открыла свои мутные глаза и посмотрела на демона, тот протянул к ней поближе портрет, чтобы она смогла разглядеть и потрогать его. Изможденное женское лицо сразу озарила счастливая улыбка, а худощавая рука осторожно дотронулась до изображения каждого члена семьи по очереди. Демон смотрел на её слезы и думал о том, что, возможно, зря поддался в тот памятный день на уговоры МэРи. Та убеждала его оставить девочку в мире людей. Она так искренне хотела, чтобы Льен прожила обычную счастливую человеческую жизнь, что демон не смог ей отказать.

А теперь, глядя на страдавшую, исхудавшую женщину, он даже не понимал, что на самом деле было бы лучше для неё: прожить шестьдесят пять лет и умереть или стать бессмертной, сильной, но постоянно находиться под угрозой, под давлением, под натиском своеобразного, красивого, но опасного хищного мира?

— Спасибо, папа, — пролепетала Льен, со стоном выдохнув. — Пожалуйста, помоги мне. Я больше не могу...

— Я знаю, — мрачно кивнул Кай и положил портрет на её живот. — Мы с мамой тебя любим. Спи спокойно, Льен.

Хан благодарно кивнула, а демон положил руку ладонью на грудную клетку женщины и закрыл глаза, концентрируясь на её сердце. Через несколько секунд раздался громкий противный писк. Сердце остановилось, а вместе с ним ушла из женского тела всепожирающая острая боль.

— Теперь ты свободна, — прошептал Кай и, бросив короткий взгляд на картину, поспешил удалиться из палаты, чтобы медперсонал его не увидел.

Что чувствовал демон, идя по мокрой от дождя дороге, оставляя за спиной частичку себя? Скорее, радость от того, что, наконец, избавил дочь от мучений. Возможно, изредка он будет скучать, может, даже придет на её могилу.

Но и эта тоска не будет вечной, и рассыпется в прах, точно также, как портрет, лежащий на покойной женщине, мгновенно превратился в пыль.