Рассвет после грозы | starker

16.

Pov. Питер.

Я все еще не понимаю, что это произошло именно со мной. Его дыхание успокаивало меня, как и голос, его руки, что сейчас гладят мое тело. Он смотрит на меня так печально, так тревожно, попутно касаясь моих рук, обхватывая их ладонями, словно стараясь удержать, не давая возможности уйти. Я провожу пальцами по простыни, обращая внимание на погоду за окном. Темнеет, а на небе еще остались лучики солнечного света, что освещают рыжиной белые облака. Посмотрев в его глаза вновь, тот аккуратно наклоняется, создавая невесомый поцелуй, нежно посасывая нижнюю губу, позже обхватывая и вторую, стараясь остановиться, но тщетно. Мужчина так соскучился по мне, так боялся за мою жизнь. А как я боялся...

Я отвечаю на поцелуй, беря его лицо в свои руки, наклоняясь лбом ко лбу, жадно продлевая удовольствие, невзирая ни на боль в голове, ни на тихие протесты брюнета.

— Питер, надо остановиться, – я не слушаю, уже полностью садясь на его пах, целуя уголки губ, его скулы, ощущая чуть колкую щетину. Тот тяжело выдыхает, вглядываясь в мои карие глаза. — Тише, еще рано, – он целует в ответ, призывая лечь обратно, что я и делаю.

— Вы же л-любите меня.

— Люблю. Сильно, но я не могу тобой рисковать.

Я коротко киваю, укладываясь на его грудь снова, вслушиваясь в биение сердца, уже вскоре начиная дремать, ощущая его руки на моей голове, что прочесывают каждый локон, расслабляя мое тело. Приятно, даже слишком.

Дождь.

В голове гул.

Мы едем по совершенно пустому шоссе, что с обеих сторон окружено деревьями. Воспоминания. То, что сказал тот блондин – ранило. Ранила даже одна мысль о том, что Тони использует меня, что, по всей видимости, оказалось правдой. Я мог и раньше догадаться, но видимо был слишком ослеплен всей этой сказкой среди пионов и роз. Я так стал привязан к нему, что закрывал глаза на грубость, на все те скандалы и недопонимание. Все это стало для меня обыденным с ним, что-то привычное, что-то, что приведет меня к счастью после. К его объятиям, к поцелуям и любви, которую он бы мне дарил ночью и днем. Пусть, я всегда бы любил его, видел в нем защиту и опору, знал, что каждый день я под незримым куполом, что воссоздал именно Тони. Тот человек, который стал мне роднее любого другого, а это было так непривычно. Так незабываемо и легко.