Рассвет после грозы | starker

41.

Тони, проснувшись, видит юного пересмешника его жизни. Он освещен солнечным светом, накрепко вплетенным в мягких волосах в знакомом утреннем беспорядке. Тюль пошатывается от дуновения прохладного ветерка, а по рукам мальчика растекается мнимая ледяная вода, что приподнимает его светлые волоски на руках. Оперевшись о балконное французское окно, Питер вглядывается в жизнь там, снизу и по крышам. Дети лучезарно улыбаются прохожим и смеются, когда нечаянно попадают снежным комочком в случайного бедолагу, опаздывающего куда-то. Продавщица свежей выпечки прощает пожилой даме несколько центов, когда видит, как пуст был ее кошелек, а молодой паренек метет веником снег и пыль с крыльца прямо на припаркованные машины, с притворством создавая невозмутимое лицо. Паркер нагибается и заглядывает за облетевшие клены, что теперь походили на засохшие коряги. Рукой он смахивает слой пушистого снега с чугунных перил балкона, вставая на холодный кафель ногами. Так тихо и одновременно шумно для такого города, как Манхэттен. Люди, машины, лай разгулявшегося пса у одинокой леди. Мальчику нравится эта идиллия, но роднее, конечно, была бы ему Англия.

Порыв ветра сдувает с балкона выше белую крупу и засыпает тому точно за шиворот, отчего последний подскакивает на месте и поспешно начинает сводить с горячей кожи снежинки. Ему все так же не хватало боя домашних часов, осведомляющих о новом часе нынешнего дня. Сейчас было где-то в районе шести или семи утра, парень точно не мог вспомнить. Также он не смог понять себя самого, ведь после всего, что произошло прошлой ночью, ему бы следовало выспаться. Питеру хотелось позавтракать овсянкой с красной смородиной и молоком больше, чем яичницей с беконом. В номер, как он и ожидал, доставили лаванду и букет оранжерейных ромашек, так что один живой цветок с ярко-желтой сердцевиной был закреплен у мальчика в волосах, невольно напоминая, что любимое время года обладателя букетов – была весна. Цветущая и не грозящая никому морозами и сугробами. Льняная ночная рубашка с вышивкой ландышей, пахнущая только Мистером Старком, только его мужчиной и никем больше. Терпкие сумерки давно были позади, темнота отступила, и казалось, что кроме настоящего наступившего дня ничего уже не может быть прекраснее. Старк лениво потягивается на кровати и вынужденно встает с теплого плена на обитель зимней вьюги.

— Поцелуй меня.

Только подойдя к мальчику, проговаривает он, моментом позже пробуя вкус Питера после пары верениц красных ягод. Кисло-сладко, дурманящее, чарующее чувство влюбленности протекает по всему телу к самому сердцу, заставляя его биться чаще. Карие глаза юноши освещены солнечными бликами с соседних окон, волосы пропускают через себя ветер и послушно становятся запутанными. Где расческа?