Часть вторая
Зов среди могил
— Мэриан, — позвал меня давно забытый и в то же самое время знакомый голос.
Я все еще была во тьме, но сейчас я не падала, а просто стояла посреди пустоты. Я не знала, где начинается пол, а где потолок. Вокруг не было ни единого лучика света, но каким-то образом я увидела отца. Он был таким же, каким я его запомнила, хотя со дня его смерти прошло шесть лет.
Высокий, светловолосый мужчина с крепким телосложением и слишком широкими плечами. Его зеленые глаза сверкали, как два драгоценных камня, а в чертах лица, которое, наверное, когда-то было красивым, всегда проявлялась жесткость. Он смотрел на меня взглядом, полным ожидания, и в то же самое время разочарования. Этот взгляд преследовал меня все мое детство, и я не хотела видеть его после собственной смерти.
— Что ты здесь делаешь? — резко спросила я, стоя на расстоянии вытянутой руки от отца. — Ты не воспоминание.
Отец смотрел на меня выжидательно, будто я сама должна была понять. Это была его жизненная позиция. Он лишь приказывал, но никогда ничего не объяснял. Но сейчас я не была маленькой послушной девочкой с задатками серийного убийцы. Я была взрослой и опасной, и пускай я не могла убить его, ведь он уже был мертв, я могла послать его к черту.
— Я надеялся, что ты продержишься чуть дольше, — вздохнул отец с явным разочарованием. — Авария? Серьезно?
Я сузила глаза, глядя на него.
— Кто бы говорил. Из-за чего ты там ласты склеил? — едко проговорила я.
Отец хмыкнул, взглянув на меня как-то по-новому. Кого он помнил? Он умер, когда мне было одиннадцать, и уже тогда я стала неплохим стражем. Я сражалась с демонами и их отпрысками наравне с Калебом, но отец все равно видел во мне кого угодно, но только не повод для гордости. Уже тогда я понимала, что ненавидела его, но моя ненависть не успела развиться, так как вскоре после моего посвящения в стражи он умер. И я до сих пор не знала, что именно с ним случилось. Никто не знал. Мы нашли его тело растерзанным в самых глухих кварталах Лос-Анжелеса, и даже тогда я не почувствовала ни боли, ни сожаления. Я восприняла его смерть как что-то само собой разумеющееся, и поэтому для меня это не было ударом.
