— Никто не входил. — Заметил очевидное Нил.
Олиа ближе придвинулся к монитору. Глаза болели после бессонной ночи. Он не думал, что так будет переживать из-за смерти Тая. Обычно такая сентиментальность ему свойственна не была. Ему было давно плевать на брата, да и чужие смерти не сильно трогали. Но оказалось, что Олиа расстроился. Ночь в одиночестве и в ограниченном пространстве не сделала положение дел лучше. Олиа пытался подключить мозги, и придумать хоть какую-нибудь стройную версию всего происходящего. Но эмоции брали верх над разумом снова и снова. Здесь особенно нужен был Эванс с его любимыми сигаретами.
До утра Олиа только промучился и ничего не придумал. Его окружили заботами со всех сторон: и собственное дело, и объявившейся Лукас, и умерший Тай. И все это было как-то связано, но Олиа оказался парализован. Его хоть какая-то семья за день разлетелась в щепки. Брат умер, папа убил Питера и подставил Олиа. Лукас тоже умирал, вокруг крутились наркоторговцы и наркоманы. И как венец всего кто-то настойчивого напоминал Олиа о прошлом.
На утро следующего дня Олиа предстал перед Нилом во взведенном состоянии. Выкурил сигарету и потребовал самый крепкий кофе. Теперь от такой смеси Олиа тошнило, что не прибавляло радости всему происходящему.
Они заново прокрутили в быстром режиме несколько часов записи с камер наблюдения. Тай вернулся к себе еще утром, пропустил обед, а в четвертом часу дня его уже нашли мертвым. В камеру к нему никто не входил, и он был там один.
Олиа поднялся со своего места и прошелся по кабинету Нила, массируя виски. Голова начинала неприятно болеть.
— Это самоубийство. — Неуверенно сказал Керхман.
— Тай не тот человек, который будет себя убивать. — Олиа по пути забрал со стола пачку с сигаретами Керхмана и пошел к окну. Эванс определенно плохо на него влиял. Зажигалка сработала со второго раза, да и то пламя было еле заметным. Олиа долго закуривал. От дыма затошнило еще сильнее. Уже почти сутки у него в желудке кроме чертового кофе ничего не было. Еду, которую ему принесли вечером, Олиа не тронул. Она была ужасной, остатки с ужина, скорее всего. Олиа такое не ел.
— Он умер через три часа после того, как вернулся к себе, в камеру никто не входил, никто не выходил. Накачать заранее его не могли. Шприц, и даже ложка с зажигалкой лежали рядом. Кто тут у нас такой ниндзя, что смог так незаметно убить его?
Олиа молча курил и думал. Он слегка приоткрыл окно. Сильный ливень начал образовывать на подоконнике небольшую лужу. Земля в цветочном горшке тоже начала мокнуть. Но весь запах табака быстро выветрился. Олиа обхватил себя рукой, чтобы не так мерзнуть.
— Без причин? — спросил он. — Просто так пошел и грохнул себя? Настроения, наверное, не было.
— Мы оба знаем, что причины были.
— Причины были его грохнуть! — повысил голос Олиа. Он развернулся и злобно смотрел на Керхмана. Спокойного, уверенного. — У этих наркош, которые не хотели от него отставать.
— Причины — да. А возможности — нет.
— Я не верю.
— Тогда посмотри на еще одну вещь. — Керхман в пригласительном жесте показал на место возле себя и снова потянулся к клавиатуре.
Олиа затушил окурок и вернулся на свое место.
— Твой братец вполне спокойно себе работал. — Комментировал Керхман новую запись. На ней Тай действительно спокойно комкал простыни и впихивал их в барабан машины. Его помощник по прачке, по совместительству и прихвостень из свиты, сидел на соседнем столе и что-то рассказывал.
— Вот он зашел в подсобку, просидел там полчаса в обществе тряпок и швабр. — Продолжил Керхман. — Интересно, что там может быть в подсобке, да?
— А этот? — Олиа ткнул пальцем в фигурку второго человека. Долгое отсутствие Тая его заинтересовало, и он решил сунуться в подсобку. Но как только открыл дверь, быстро ее захлопнул и даже ушел из прачки.
Этот момент прокрутили дважды. Олиа стало неспокойно. Тай просидел сорок минут в кладовке, наверное, курил, скорее всего, разговаривал с кем-то. У него был телефон, мог же Тай прятать его в кладовке.
— Он по телефону разговаривал. — Сознался он перед Нилом. — В этом нет ничего странного.
— Мы уже поговорили с Джексоном. — Флегматично отозвался Нил. — Когда он заглянул в кладовку, твой брат валялся на полу и ревел в три ручья. Джексон испугался, что его заметят и убежал. Телефон там, однако, нашелся.
На этих словах Нил выдвинул ящик стола и бросил перед Олиа небольшой черный мобильник.
— Я не собираюсь его показывать официально. Достаточно того, что тут при мне наркоманы травятся. Тай сделал два звонка, потом у него была истерика, потом он намеренно отравился.
Олиа уже открыл записную книжку. Ни один контакт не был сохранен. Сообщения тоже были пусты. В журнале звонков только два исходящих вызова на разные номера за несколько часов до смерти Тая.
— Он все подчищал за собой. — Олиа покрутил телефон в руке.
— Кроме последних вызовов.
— Не было нужды. Уже. Ты мне дашь его?
— Нет. — Нил покачал головой. — Можешь переписать номера. Займись этим, я по официальным каналам, как ты понял, действовать не могу, а правда мне нужна.
— Зачем? Ты же уже все решил.
— Хочу знать причины. Вы мне столько беспокойства вдвоем доставили, что уже как родные. Могу я хоть немного проявить сочувствия? — Керхман поджал губы. — Переписывай. — Он пододвинул к Олиа блок чистых листов.
Сам закрыл окно. Ветер сразу перестал заносить в кабинет дождь и свежесть. Стало теплее. Медленно начал расползаться запах Керхмана по помещению, перекрывая остатки табачного дыма. Олиа переписал два номера, время звонков, их длительность и спрятал бумажку в карман.
— К слову о родных, — Нил навис над ним, — через пару часов здесь будет твой отец. Хочешь встретиться?
— Нет, — Олиа качнул головой, — если он не будет настаивать, то не надо.
