Трагедия нашей Юности

Глава 3.

— Ася!! Ну неужели нельзя было поставить проклятый чайник?! Я же каждое утро прошу тебя, и каждое утро ты плюёшь мне в душу! — сестра Наталья, что была старше на три года, закричала, когда Ася только натягивала колготки. Спросонья, она даже не сразу все поняла, до тех пор, пока подушка не ударила ее по голове.

Гневно развернувшись, сестра ушла на кухню.

— Я ведь корову пастись выгоняю! Знаешь какой это тяжелый труд? А тебе даже чайник лень поставить!

Поглядев на ноги, на одну из которых колготки были натянуты, а на другую — нет, Ася вздохнула. Она снова не выспалась, и сама не понимает почему. Ложится рано, потому что делать больше нечего, встает в семь утра, чтобы успеть на школьный автобус. И чего только ей еще надо...

В автобусе все места уже распределены. Однако до того как сесть, нужно этот автобус еще дождаться. А водитель тот еще паршивец: то опаздывает, то приезжает слишком рано. Ася мнется на одном месте. Другие ребята из деревни о чем-то ржут. Скорее всего, опять над толстым другом, у которого, когда он злится, щеки начинают трястись. Ася смотрит на него с жалостью, но ничего не говорит. Наконец-то желтая рухлядь приезжает. В самом конце падают мальчишки, Ася сидит перед ними.

В уши наушники. У нее еще минут тридцать-сорок до школы, но Ася не спит. Не может спать днем вообще. Мальчики шумят, изредка пинают ее сиденье, чтобы зачем-то привлечь внимание. Она не обращает на них внимание и едет дальше. Ей нравятся эти пейзажи, что за окном. Каждый день школьный автобус едет по отмеченному маршруту. Каждый день за окном те же деревья, то же деревни, и все те же ученики пинают ее сиденье. Но есть в этих минутах нечто невероятно приятное — своего рода обряд медитации перед тяжким днём испытаний.

У Аси так и не получилось найти лучшего друга. «Одной не страшно», — думает она, хотя еще как страшно. У всех свои компании, у всех свои шутки, а вот она — белая ворона, которую никто не принимает. Всеми силами девушка пыталась влиться в хоть какой-то коллектив, но успехом это не заканчивалось. Где-то ее сразу же просили уйти, где-то она сама не приживалась, хотя против нее ничего не имели.

— Сабайкина, а ты смогла историю сделать?

— Угу.

И перед ней уже возникают щенячьи глазки Степанова. Ася пялится на него несколько секунд, после чего сама добровольно вытаскивает тетрадку из огромного рюкзака, набитого книгами, и отдает. Она хочет побыстрее от него отделаться, так как знает, что он просто не отстанет. Она не любит давать списывать, но не потому, что жадная, а потому, что желает человеку лучшего. А лучшее достигается только упорным трудом.