Дикая

16

Субботний завтрак проходил в гнетущей тишине. Кара кляла себя всякими словами за то, что вышла к столу одновременно со всеми. Семейство Ким избегало прямых взглядов. Они прекрасно знали, как поздно девушка вернулась домой, но из-за интеллигентности не могли спросить, где она была, и поэтому придумывали себе самые разные варианты. Мистер Ким хмурил брови и несколько раз перечитывал одну и ту же строчку в газете, миссис Ким вместо одной положила себе три ложки сахара, взгляд Чунмёна остановился на двери, словно за ней были все ответы.
Кара чувствовала себя виноватой, не оправдавшей доверие.
«Наверняка они думают, что ошиблись во мне и пригласили в дом сомнительную девицу, — понимала она, — разочарованы и жалеют... Но вряд ли они поймут объяснение, вроде: «Да ничего особенного, просто полуголая на сцене посидела, потому что матери, которая меня бросила, нужны деньги на лекарства, а родной отец за отказ в помощи может и прибить в состоянии аффекта».
Объяснять бессмысленно, потому что Кара и сама себе не могла объяснить вчерашний поступок. Она старательно топила в себе ощущение омерзения, чтобы не разреветься от беспомощности. Это того стоило, уговаривала себя, стоило, ведь после позора в кармане шуршали две купюры.
Нужно было что-то сказать приютившему её семейству, объясниться, но Кара не могла подобрать слова и молча ушла из-за стола.

***

В субботу занятия проводились только у нескольких групп, и Кара довольно бодро шагала к колледжу, рассчитывая не встретить никого из знакомых. Она просто передаст деньги отцу, а потом пойдёт на тренировку по бегу. Соревнования состоятся в следующие выходные.
Как и бой.
Но об этом она старалась не думать.

Опыт прожитых лет с отцом заставили Кару насторожиться в паре десятков метров. Мужчина у входа на территорию колледжа хмурил брови, жевал губы, бормотал себе что-то под нос и опирался на ограду — отец был пьян.
— Пришла? — выдохнул он перегаром, заставив дочь поморщиться. — Деньги принесла?
— У меня есть деньги, но... Я сама отнесу их ма... Мирэ.
Этот вариант его не устроил.
— Деньги давай, — он покачнулся, но уверенно двинулся на Кару. — Принесла, значит давай, — протянул руку.
— Ты пьян, я не отдам, — она инстинктивно прижала ладонь к карману, и отец заметил этот жест.
— Давай сюда, это мои деньги! — он схватил дочь за руку, которой та прикрывала карман. — Вздумала ослушаться меня?! — он дёрнул за ткань, и старый тысячу раз зашитый карман с хрустом оторвался и остался у него в руках. Купюры выпорхнули и опустились на кучу пожухлой травы.
Кара оказалась проворнее и, присев, подхватила бумажки.
— Отдай сюда! — заревел отец. — Немедленно! А не то...
— Йа! — раздался оглушительный крик со стороны. — А ну быстро отошли от неё!
— спаситель в лице Чена мгновенно оказался между Карой и её родителем. Ему не хватало только развевающегося плаща за спиной, потому что его глаза и так горели праведным гневом, ноздри раздувались, а ладони сжимались в кулаки.
— Она моя дочь! — от распирающего зла пьяный отец затопал ногами.
— А мне плевать! — отозвался Чен. — Протрезвеете — будете разговаривать. А сейчас проваливайте. На возраст не посмотрю и накостыляю.
— Сопляк! — мужчина замахнулся, но Чен легко отразил удар заплечной сумкой.
— Я сейчас полицию вызову, — пригрозил Чен, — и вас за решётку упрячут.
— Мне нужны мои деньги! — не унимался мужчина, повышая тон. — Отдай деньги!
Кара чувствовала, как подступает комок к горлу. Меньше всего она хотела, чтобы люди в колледже видели её отца в таком состоянии, да и вообще знали, какой у неё отец. И лучше бы Чен не видел. Ей хотелось исчезнуть вместе с дебоширом, а парню стереть память, потому что жалость... Жалость от него будет невыносимой.
— Пошли отсюда, — Чен схватил выпивоху за грудки и развернул некрепко стоящего на ногах мужчину. — Если она сказала, что сама принесёт, значит, принесёт. Идите домой и ждите, — подтолкнул его в спину.
— Я могу сам!
— Естественно, но и она может сама принести, — продолжал уверенно вещать Чен. — Вы деньги видели? Видели. Они есть, так что не волнуйтесь.
— Щенок, — процедил отец Кары.
— Да-да, щенок, сопляк, — закивал Чен, продолжая толкать мужчину подальше, — какие там ещё оскорбления у вас припасены для незнакомых людей младше вас?
— Сосунок.
— О, интересное замечание. В нашем веке так уже не выражаются, вы прям динозавр.
— Чего?!
— В хорошем смысле. Ваш словарный запас поражает жаргонными словечками, которые стоит записать для истории.
— Что ты несёшь?!
— Я несу вас прочь от проблем, побольше благодарности в голос, а то я за себя не отвечаю. У меня, знаете ли, рефлекс на чужие несправедливые поступки.
Чен довёл мужчину до остановки, посадил на автобус и расплатился своей картой. Как он умудрился уговорить пьяного человека, который пришёл к дочери за деньгами, оставалось загадкой.
— Если ты не придёшь! — успел крикнуть отец.
— Я приду, — кивнула Кара и пристыжено опустила голову, когда в ответ увидела кулак через запыленное стекло.
— Твой отец... — начал Чен, когда автобус отъехал.
— Не продолжай. Ты же можешь... можешь сделать вид, что не видел всего этого?
— Хочешь, я схожу с тобой домой, на всякий случай?
— Ты меня слышишь? Я прошу, чтобы ты забыл и не вмешивался!
— Я так не умею, у меня несколько другие заводские настройки в голове, — он шутливо прикоснулся к виску.
Но Кара была не настроена на веселье.
— Это не твоё дело, — отрезала девушка. — Ты вмешался, и за это... — она запнулась.
— Спасибо хочешь сказать? — участливо предположил Чен.
— Не стоило утруждаться, я бы справилась, — она гордо вскинула подбородок.
— Ни секунды не сомневался, — ответил парень.
Он смерил её внимательным взглядом с коронным прищуром, словно хотел проникнуть к ней в голову и разобраться в той каше, что там творилась, и отвернулся.
— У меня только одна пара. Мне тебя подождать? — бросил он через плечо.
— Нет.
Он хмыкнул себе под нос и не стал настаивать.