Я слышу только тебя

[14]

Вместо привычного горячего кофе по горлу льется обжигающий алкоголь. Красное вино. Полусладкое. Даже вроде как дорогое. Тэхен сам выпить предложил, а Чонгук и не против.

Пить алкоголь вместе с обожаемым Тэхеном выше всяких фантазий. И что за эти несколько месяцев Чон не придумывал у себя в голове, кажется писал свои собственные сценарии или фанфики. Множество раз он признавался тэхеновой фотографии в чувствах, представлял как прикасется к его губам и...

И нечего. На большее чонгукова фантазия не была готова. Даже после воображаемого поцелуя щеки и уши краснели и даже помидор бы позавидовал такому красному лицу.

—Уже поздно, — Тэхен нарушает долгую тишину, молча поднимает свои глаза и смотрит в окно.

Уже действительно довольно поздно. Небо перекрасилось в темно-синий цвет, а из-за туч выглядывали мелкие звезды. Чонгуку было плевать на звезды. Плевать на часы, которые показывали почти полночь. Плевать на людей, он их даже не слышал. Он слышал  только Тэхена. Видел лишь его. Аккуратные черты лица, скулу, красивые губы и задумчивый взгляд, который, видимо наблюдал за городом в ночное время.
Чонгуково сердце билось. Билось все быстрее и быстрее и кажется готово уже выпрыгнуть из груди прямо в бокал с вином.

А Тэхен все видел. Все чувствовал. Влюбленные взгляды на себе, смущенную улыбку, милые щеки и кроличьи зубы. Тэхен тоже был влюблен.

И сколько бы они себя не обманывали, сколько бы не притворялись, но все равно оба были влюблены. Безумно.

Влюблены до мурашек по коже, до повышения температуры тела, до дрожи. Были влюблены трепетно. Нежно. Будто боялись, что всего лишь один неверный шаг и все сломается. Разобьется, как самый хрупкий и дрогоценный фарфор на свете.

Поэтому боялись. Боялись сказать что-то не то, сделать что-то. Боялись признаться.

—Тебя подвезти? —Тэхен вновь нарушает тишину и смотоит на чоново лицо. Смотрит так, будто видит первый и последний раз. Осматривает все лицо, до кончика носа, будто пытаясь запомнить все: улыбку, глаза, румянец. Чтобы чоново лицо навсегда отпечаталось в памяти.

—Да, —Гук боясь опьянеть все же ставит пустой бокал на стол с бархатной скатертью.

—Ты первый раз соглашаешься с первого раза. Это вино на тебя так действует? —оба уже стояли на улице Сеула и волосы ловили холодные порывы ветра, —Надо почаще тебя поить алкоголем. Некрепким разумеется, тебе нельзя, ты еще маленький, —Тэхен смеется. А чонгуковы нервы уже на пределе от такого нежного смеха и голоса.

Они едут в полной тишине и лишь музыка по радио как-то разбавляет неловкость между ними.

— Тэхен.

— М?

— Можно тебя кое о чем попросить?

— Можешь просить все что хочешь.

Машина останавливается около дома Чона.

— Пообещай мне, что не оттолкнешь меня сейчас, —Чонгук, не дождавшись ответа медленно приближается к тэхенову лицу. Всего лишь пара миллиметров. Чертовых пара миллиметров между ними. Между губами. Тэхен чувствует горячее дыхание на своих губах, наклоняется в ответ, отстегивает ремень безопасноти, чтобы не мешал. И чувствует легкое, нежное прикосновение чонгуковых губ на своих. Чонгук целует мягко, боится. Боится, что его оттолкнут или ударят. Но этого не произойдет.

Потому что сам Тэхен ждал этого. Хотел этого. Чтобы нежные и мягие губы Чонгука целовали его. Чтобы сам он целовал чонгуковы губы. Чтобы Чонгук был только его.