ЧУДО

ГЛАВА ШЕСТАЯ. «ПАПОЧКА».

У меня пропали месячные. Класс. Здорово. Задержка уже две недели. Я пошла к врачу. У меня недостаток по всем гормонам. Если это расплата за чудо, которое со мной произошло, то я согласна. Почти со всем. Не согласна с тем, что если это не исправить, я вряд ли смогу иметь детей. С другой стороны, я неуравновешенная девочка с явными проблемами в психике. Я буду бояться за этого ребенка. За то, что могу причинить ему вред. Ранить его. Может, к лучшему. Может, такие как я, не должны иметь детей. Чертова психопатка с кучей комплексов, жаждущая, что бы её жестко оттрахали в каком-нибудь переулке. Отлично. Эта жизнь не может стать еще лучше. По крайней мере, я так думала.

У меня не было телефонного номера отца, но я знала, что он есть у моей матери. Почему-то она не разделяла моего призрения к этому животному. Даже поздравляла его с Рождеством или днем рождения. Иногда я совсем не понимаю её. Мама понятия не имеет, в какой ментальной заднице находится её дочь. Я не буду рассказывать. Больше от стыда, чем от стеснения. И потому что не хочу тревожить её. А кто бы хотел узнать, что его ребенок любит насилие? Я бы не хотела. Ладно бы я хотела насиловать кого-то другого, это было бы простой жестокостью. Но я люблю подчинение. Полное. Я признала это.

Я пришла в бар на час раньше обычного. Утром подсмотрела номер отца у мамы в телефоне. Он записан у нее просто - Джон. Я записала его, как «свинья». Так-то лучше. Осмотревшись, убедилась, что никого нет, и меня никто не услышит. Время пришло. Я ткнула пальцем на значок телефонной трубки, и раздался первый гудок. Внутри себя я молилась, что бы он не ответил. Я знала, что это нужно. Что мне это поможет. Наверное. Но я так не хотела слышать его. Особенно после нашей последней ссоры, когда мне было почти семнадцать. Он назвал меня жирной дрянью. Ни за что. И отвесил пощечину. После этого все наши разговоры прекратились. Я наконец-то вычеркнула его из своей жизни, понадеявшись, что больше никогда не услышу его мерзкий прокуренный голос. Или что его собьет грузовик с мороженым.

- Да? - Господи, этот голос с годами становится все противнее.

Он ответил.

- Привет, пап. - Я не испытывала ничего, кроме злости, которая начинала закипать внутри меня. Воспоминания, как он унижал меня практически все мое детство, каждый чертов раз, когда видел меня, захлестывали. Я сжала край барной стойки с такой силой, что побелели костяшки.