Треугольники

2

Чимин вернулся в свою комнату из библиотеки, за час до отбоя. Пак не стал заглядывать в кафетерий, так как бета снова сел на диету. Парню 16, а он выглядит лет на 12. И все из-за маленького роста и пухлых щек. Хотя не смотря на это, тело Чимина довольно хорошее, мышцы, конечно, не как у альф, но тоже не хилые.
Плюхнувшись на кровать, бета хотел было полежать в тишине, но, увы, ему мешали громкие стоны из соседней комнаты. Пак даже не удивлен, он знает из какой именно комнаты эти стоны, и чьи они, он тоже знает. Печальный глубокий вздох, в надежде сдержать слезы... но нет. Черт бы побрал этих учителей, которые заселили всех бет в общежитие к альфам, опираясь на стереотип о том, что все беты предпочитают омег! Да, именно Чимин по альфам! А еще хуже то, что этот бета любит Юнги, который прямо сейчас ебется с этим гребанным Тэхеном!
-Ненавижу! - крикнул Пак, швыряя в стенку стеклянный стакан. -Ненавижу!- совсем тихо, неслышным шепотом повторил он.
Чимин ушел в душ и включил воду. Он надеялся, что вода сможет затушить ту боль, которая разгорается пожаром. Он верил, что вода заглушит эти громкие стоны своим успокаивающим журчанием. Но Пак ошибался. Все его надежды разбились вдребезги, как тот несчастный стакан, митутами ранее.  Бета обессиленно упал на пол душевой кабинки, закрывая уши руками. Но чужие стоны глубоко засели в голове, они,  словно специально, мучали и так израненное сердечко Чимина.  Пак уже не просто лил слезы, он рыдал в голос, кричал как умалишенный. Но так казалось лишь самому бете. На самом деле, пока он думал что кричит настолько сильно, что, наверное,  его слышно на первом этаже, из его уствыходил лишь тихий хрип. Это то самое состояние человека, когда он бьется в истерике головой об стены, кричит так, что стеклянные предметы и зеркала разбиваются на мелкие кусочки, но все это происходит только внутри, в сознании человека, а на самом деле, он лишь молча проливает слезы.
Пак не помнит, сколько прошло времени, сколько он просидел здесь, но он встал и вышел из душа, надел махровый халат и лег на кровать, снова проливая слезы на белоснежную подушку. Боль была слишком сильной.  Если обычнов такие дни Чимин просто слушал музыку в наушниках на полной громкости и сдерживал все свои слезы, а лишь изредка одинокие слезинки скатывались по его щекам, то сегодня, все те застежки и заклепки, что держали его на плаву лопнули, порвались, и сейчас, Пак тонет в океане боли, отчаянья и страданий.
Всю ночь бета не спал. Он то плакал, то успокаивался, то снова начинал рыдать. И лишь тогда, когда небо стало окрашиваться в пурпурно-розовый, усталость взяла верх, и Пак уснул, иногда всхлипывая и вздрагивая во сне.