V3001TH

смута в районе души.

В баре «Joke» снова выходной.

Так тихо здесь не было никогда. Шестеро, зависнув в растянувшейся минуте молчания, сидят за круглым столиком, над которым нависла огромная грозовая туча. Дождь еще не хлынул. Все только начинается. Вспышки молнии мерцают, в глазах каждого отражаясь; гром, не предвещающий ничего хорошего, становится все громче и осязаемее; и напряжение, способное разорвать мозг, повышается посекундно. А ураган уже прошелся по ним шестерым, не оставив без жертв.

Намджуну, наверное тяжелее всего. В его глазах сконцентрирована тяжесть, которая запросто схлопнет всю планету, размазав в блин. Нам сверлит взглядом одну точку на столике уже пару минут, сложив руки на груди и невольно утопая в своих нелегких думах. Парни, сидящие вокруг, тоже молчат, уже зная, что ничего хорошего не услышат от братана.

— Куда-то пропали четыре килограмма порошка, — заговоривший наконец Намджун звучит спокойно, как будто обычное дело рассказывает, а не про кучу бабла, что они потеряли.

— Диего, — с ненавистью цедит сквозь стиснутые челюсти Юнги, сжимая кулак, но сдерживаясь оттого, чтобы ударить им по поверхности столика. Почти замахивается, чуть ли не хрустя костями в пальцах, но на не менее загруженных пацанов смотрит и чуть остывает. — Он начал подсирать нам. Сучара поганая. Недолго ангелом притворялся.

— Троих наших обнаружили убитыми у реки. В машине застрелили, — Намджун поднимает взгляд на пацанов, играя желваками на лице. — Я, блять, от легавых это узнал, — Ким прикрывает тяжелые веки. Его лицо совсем немного корчится, как будто его боль пронзила. Да и лучше бы так.

Пацаны, как окаменевшие статуи, ничего не могут в ответ сказать даже, находясь в молчаливом ахуе. Если дело до убийств дошло, то все серьезнее, чем им всем казалось до этого момента. Пизделка с людьми Санчеса показалась даже чутка забавной. Хоть кости размяли. Но Диего, оказывается, не шутки шутить приезжал. Он собрался идти любым путем, чтобы получить свое, и теперь начался настоящий пиздец.

— Что было в Тэгу? — спрашивает Тэхен после затянувшегося молчания. Внутри него уже рождается бешенство, которое жаждет обрушиться на одного конкретного уебка, и Ким даже не совсем уверен, что сейчас, после слов Нама сдержится и не разъебет что-нибудь.

— Мы выпили кофе, поговорили, — хмыкает Намджун, вспоминая всю фальшь, которой Диего его пытался умаслить. — Он не оставлял попыток предложить сотрудничество, сначала играл, а потом, когда понял, что я все равно пошлю его нахуй, перешел на угрозы. Я сам виноват. Я пиздец как виноват, — Ким жмурит глаза и коротко мотает головой, понижая голос. Кажется, что он плачет, но это не в поведении вечно сдержанного и сильного Намджуна. Только вот дрожь в его голосе не скрыть ничем. Он и не пытается. — Надо было поверить этому сукиному сыну, но кто ж знал, что у него кишка не тонка пойти на убийство. Похуй на пропавший порошок. На деньги насрать, — Ким мотает головой и отмахивается. — Наших не стало. Наших убил... — голос его понижается до минимума. Он закрывает лицо руками и тяжело вздыхает. А хотел бы закричать в голос.