Убитые небом

Джош. (Жестокость спасает)

Красными нитками кожу дырявит.
Крестиком шьёт.
Крестиком бьёт.
Верит, что страхи угрозами давят.
А грозы здесь лютые.
А грозы как люди.

Варит кастрюлю из лезвий. Не пей.
Тело калечится.
Тело не лечится.
В грязь окунаются лица детей.
Гроб не откроется —
Смерть успокоится.

Джош любил стихи. Обожал, когда мама, отложив дела, которых у неё обычно было не так много, собирала в гостиной всю семью, чтобы в сотый раз прочесть стихи, которые все уже знали наизусть. Она делала долгие паузы, с выражением смаковала каждую строчку, нежно поглаживая Элисон по волосам и тепло улыбаясь Джошу, который устраивался на половом коврике у её ног. Отец в это время чаще всего занимался ещё чем-нибудь. Не хотел сидеть без дела. Семья кочевала из дома к дому, где вечно находились хлопоты.

Когда детям было по восемь лет, они чудом нашли дом, где прямо рядом с ними, по соседству, жила другая семья. Женщина средних лет и мужчина более пожилого возраста воспитывали маленькую дочку. На вид ей было около семи, но мама Джоша узнала, что на самом деле девочке одиннадцать. Она немного отставала в развитии по непонятной причине и болела странной болезнью. Тогда Джошу казалось это диким. Он никогда не видел, чтобы люди, случайно оказавшись на улице, начинали непрерывно и очень яростно чесать свою кожу, словно кто-то хотел из-под неё вылезти.

— Шах и мат! — радостно воскликнула маленькая Элисон.
Они нарисовали на полу шахматную доску и положили камни вместо фигурок. Эл не умела играть в шахматы, поэтому возглавила себя победительницей, когда пальцами «отстрелила» все камни Джоша с доски.
— Ну эй! Это не по правилам!
— Мы уже игг’али по твоим пг’авилам. Скука-а-а, — она высунула язык и закатила глаза, изображая приступ тошноты.
— Придумай лучше, — обиженно ответил Джош и скрестил руки на груди.

У девочки пока ещё был натуральный цвет волос и пока ещё была мама, которая заботливо заплетала ей разные причёски. В этот раз Элисон гордо носила на голове две маленькие косички, которые еле доставали до плеч. Джош называл их антеннами, поэтому часто в шутку выгонял сестру на улицу, чтобы она «ловила сигнал» для древнего сломанного телефона, найденного на обломках чьего-то старого дома. Девочка обижалась, посыпая его громкими ругательствами и совершенно не стесняясь своей лёгкой картавости.