Когда вянут розы | редакция |

Часть I. Глава первая, или Странница, прибывшая в Лес Великого Страха

Не зря этот край прозвали Великой Пущей. Даже когда тьма поразила его, он все еще дышал. Эти гигантские легкие вытягивали из отравленного воздуха столько, сколько могли, и отдавали последние крупицы жизни своим обитателям.

Раньше она никогда не могла себе представить, что назовет этот край домом. Ей милее были золотые кроны Лориэна, где всегда звучат песни галадримов. Вы когда-нибудь бывали в Карас Галадоне? Видели вы освещенные крохотными светлячками поселения эльфов, видели Деву, украшенную сияющим венцом – прекрасную Галадриэль из нолдор?

Ей довелось провести первые годы жизни там, в тишине и покое Лориэна. Она родилась в первом месяце весны, на закате эпохи правления Саурона – слабый, болезненный эльфийский ребенок, который балансировал на грани мира живых и мира теней.

Галадриэль часто говорила, что тьма шла за ней по пятам, в то время как она бежала к свету. И, думается нам, она все-таки сумела ускользнуть.

Однако и мудрость владычицы, заменившей ей мать, и прекрасное жилище галадримов, и цветущие деревья Золотого Леса – все это потускнело в ее памяти, хоть и не забылось окончательно. Тогда она, вырвавшись из плена отчаяния, в последний раз попыталась ухватиться за край обрыва, с которого стремительно летела в пропасть – и нашла поданную руку помощи.

...

Путь ее был далек и полон тягот. Много лиг проскакала белокурая всадница верхом, когда в спину ей дышали ятаганы орочьей орды. Предводительствовал им самый жестокий и, увы, могучий орк из ныне живущих. Имя ему – Азог Осквернитель. Средиземье не видело более жестокой твари, более черного существа, порожденного Морготом.

Конь ее, хоть и происходил из лучшего табуна Рохана, вот-вот должен был рухнуть на землю с пеной у рта.

Иронично, но спасения странница искала там, куда поостерегся бы ступить простой путник – в Лесу Великого Страха. Еще издали он наступал извилистыми тенями больных страшным недугом деревьев, а опушка его утопала в густом тумане, смрадном и ядовитом.

Однако она тьмы не боялась.

Девушка развернула коня у самого края эльфийской тропы. Сияющие из-под капюшона глаза следили за тем, как захваченная азартом погони орда неохотно останавливается по приказу Азога. Бледные искусанные губы плотно сомкнулись в беззвучной ярости. Предательство, что, словно змея, таилось меж камней Кхазад-Дума, наконец выползло наружу и явило себя.