Когда вянут розы | редакция |

Глава двадцатая, или Розы вянут лишь до весны, а шипы ранят всегда

Читать под песню "Train Wreck" - James Arthur

Сидеть в одиночестве было невыносимо, и Мириэль, в конце концов махнув рукой на свое инкогнито, попросила Гэндальфа привести к ней «того хоббита, которого я когда-то встретила».

Пусть голова ее и была занята собственными тревогами, эллет все равно не раз возвращалась к мысли о странном маленьком народце, о котором она ничего раньше не слышала.

И вот, пока один полурослик смущенно ерзал на стуле в зале совета, другой удобно расположился в мягком кресле на балконе отведенной Мириэль комнаты.

Октябрь выдался на редкость теплым, и солнечные лучи все еще ярко золотили верхушки деревьев в окрестном лесу. Последний приют не ведал настоящих холодов. Зима здесь была лишь продолжением осени, а лето – поздней весной. Природа щедро воздавала эльфам за их любовь ко всему живому, сами скалы оберегали их от ледяных горных ветров.

Бильбо жмурился полуденному солнцу и довольно разминал старые кости. Теперь все ему казалось легким, приятным. Жизнь среди эльфов текла неторопливо, мирно, будто спустившийся с гор ручей, который наконец перестал бесноваться среди острых камней.

Эллет же казалась высеченной из мрамора скульптурой, одной из тех, что окружали сломанный клинок Исильдура в старом саду. Солнце ее не согревало, его лучики не оживляли бледность застывшего лица. Мириэль жалась на узкой скамье, поставленной в уголке, и куталась в теплую шаль. Холод пронизывал ее до костей.

– Розы вянут, – неожиданно сказала она.

Бильбо встрепенулся и проследил за движением ее руки, что вяло поднялась к перилам балкона. Их все заплели побеги вьющихся роз, а те и впрямь уже почти отцвели. Сморщенные лепестки неторопливо падали, кружась, и исчезали где-то внизу.

– Так ведь октябрь, – пожал плечами старый хоббит. – Чего бы им не вянуть?

– Иногда я чувствую себя одним из этих цветов, – продолжала Мириэль, будто не расслышав его слов. – И не только я, но и все вокруг медленно угасает... Свет уходит из Средиземья, небо меркнет и чернеет, как эти лепестки... У тебя не бывает такого чувства?

Ее глаза – чистая печаль, ограненная пучком темных ресниц. Бильбо невольно растерял всю свою степенность и резво, как в былые времена, подобрался в кресле.