Спазм

Часть 9.

Гермиона задрожала в его руках. Напряглась и отстранилась, проклиная себя за собственный страх перед телесным контактом.

Рон вздрогнул и опустил руки. Наблюдавший эту неловкую сцену Гарри тяжело вздохнул. Присел на краешек больничной койки у изножья и вперил взгляд в пол. Наступила долгая пауза, в течение которой каждый подумал об одном и том же — сражаться с темными магами легче, чем испытать на себе подобное унижение, присущее магглам. Как-никак, а волшебники придерживались личного бонуса в качестве магии, поэтому Гермиона с трудом подбирала кандидатуры прежних врагов со Слизерина на роль палача.

— Ты не должна отворачиваться от меня, — тихо сказал Рон, аккуратно дотронувшись до её руки.

Гарри покраснел, явно ощущая себя лишним, но покинуть больничное крыло не захотел из-за уговора с Помфри, которая вовсе не собиралась подпускать их к Гермионе. Обычного Гарри не слушали, пришлось использовать репутацию Гарри Поттера с орденом на груди и бросаться важными эпитетами и обещанием, что Гермионе сразу станет лучше, когда она увидит друзей.

Лучше не стало. Гермиона предстала мрачной и испуганной. Дергалась и прятала глаза, а ребята страдали и не могли помочь. Рон сдерживал себя от гнева, чтобы ненароком не начать обвинять её в чрезмерной самостоятельности, которая привела к таким ужасным последствиям. Настрой делился на два фронта — боль, жалость и злость, упрек.

— Я не отворачиваюсь, просто… — Гермиона сделала паузу, сглотнула и постаралась ответить на поддержку, погладив большим пальцем его ладонь, — не могу поверить в случившееся.

Это чепуха. Натянутая ложь, в которую никто не поверил. Пролежав в больничке несколько дней, она осознавала горькую реальность без всяких прикрас и самовнушения. На самом деле она боялась лишний раз ответить Рону из-за отвратительных слов палача.

«Если Уизли до тебя дотронется, то будь умницей и не играй с огнем, иначе я вернусь раньше, чем ты успеешь измазаться целительной настойкой»

Мозг выносил неутешительный вердикт — монстры не обладали пределами жестокости. Она боялась за ребят и в особенности за Рона, поскольку палач прямым текстом указал именно на него. Гермиона никак не могла привыкнуть к статусу центральной мишени. Обычно все угрозы прилетали к Гарри. Если Гермионе и угрожали, то только для того, чтобы добраться до него. У неё оставалась маленькая надежда, что настоящей причиной нападения могла быть месть за победу над Волдемортом, но в таком случае палачом должен был быть его ярый последователь. Гермиона долго обсуждала этот вопрос с аврором в присутствии Макгонагалл, но так и не смогла подобрать человека на роль подозреваемого. Чэлпс нервно жевал свои губы, постоянно записывая брошенные Гермионой фразы, а Минерва хмурилась, защищая всех учеников и одновременно обвиняя каждого в ненормальном уме. Общим решением стала проверка учеников на совместимость с кровью из прокушенного пальца. Гермиона долго морщилась и умывала лицо, когда аврор использовал заклинание, отличающее друг от друга следы на её теле. Кровь на подбородке явно принадлежала палачу. Гермиона терла себя мочалкой и сплевывала слюну, заливаясь слезами и очищающими средствами.

— Надо было послушаться меня, — Рон сорвался и пробормотал не подумав.

Гарри перевел тревожный взгляд на Гермиону, ожидая возмущения или хотя бы скептического выражения, но она…

Она закрыла глаза и опустила голову, впервые на их памяти не заспорив.

***

Гермиона вышла из больничного крыла через неделю после случившегося. Рациональная часть её разума подмечала существенные изменения в Хогвартсе. Чэлпс постарался на славу, расставляя своих солдатиков на каждом этаже. Постарался настолько, что слух про падение с лестницы подозрительно увеличился до новости о покушении на убийство. Дотошные чудаки болтали про сломанную шею Гермионы, а любопытные уши приукрашивали историю своими фантастически глупыми фактами. В числе таковых был слух про ссору Поттера и Паркинсон. Якобы он обвинил Панси в том, что она столкнула Гермиону с лестницы в отместку за себя и всех чистокровных.

Панси снова не повезло, поскольку никто не знал правду, а случайную беседу с Поттером приняли за ссору. В реальности Гарри весьма учтиво спросил про воскресные события, на что Панси неохотно, но вежливо ответила. В какой-то момент она изумилась, что Поттер не втоптал её в грязь за призыв к его смерти от руки Тёмного Лорда, но потом прониклась его волнением за грязнокровку и спокойно отвечала на все вопросы.

Однако до неё с трудом дошла серьезность ситуации, ведь было неизвестно кто напал на Грейнджер.

***

«Кто напал» расслабленно сидел за партой в окружении слизеринцев ровно до тех пор, пока Блейз не рассказал про слухи насчет Поттера и Паркинсон.

— Он зажал её в темном углу и угрожал клыком василиска! — Блейз кивал сам себе, а Малфой насмешливо переглянулся с Ноттом. — Кричал, что всю жизнь собирал свой гарем, а Панси лишила его единственной грязнокровки из целого выводка.

Ребята глупо заржали, а девчонки натянуто улыбнулись. Вот только Тео прекрасно знал Блейза и ожидал главного…

Забини махнул руками, как бы поддерживая претензии Поттера, но затем прочистил горло и спустя минутку стер с лица глумливую лыбу. Наклонив голову ближе к Драко и Теодору, тихо сказал:

— Авроры обнюхали каждый коридор, а Панси оставили в покое.

— Что они искали? — спросил Тео, чуть улыбнувшись.

Блейз ответил тем же выражением, но прежде, чем что-то сказать, задумался. Уперся подбородком в ладонь, осмотрел класс, остановившись на пустующих местах поттеровской компании, и подвел итог:

— Спроси лучше: кого они искали?!

Тео кивнул, а Драко предположил:

— Слухи про нападение правдивы, — то ли вопрос, то ли утверждение, но от дальнейшей дискуссии их отвлекла открывающаяся дверь и вошедшая ученица.

Панси прижала к себе учебники и села за последнюю парту под всеобщий гогот двух факультетов. Глаза Теодора сверкнули недобрым блеском, поскольку он вновь боролся с собственными противоречиями.

Ну… какого дракла Панс полезла к малышке?

Тео не мог поверить в то, что ненавистницу магглорожденных, тем более слизеринку, сподвигло геройствовать бесплатное благородство. Наверняка всё было так, как он предположил…

А предположил он весьма логично — Панс бродила по школе, прячась от слизеринок, набрела на Грейнджер, но отвернулась и ринулась под кровать родной спальни, чтобы не быть вовлеченной в новый скандал. Детку нашел Филч или кто-нибудь из учителей.

Тео нахмурился и пропустил начало урока. Флитвик вел себя не так, как обычно — то ли грустил из-за соперничества с новым карликом, то ли печалился из-за Грейнджер. Скорее всего, директор сообщила обо всем деканам, поскольку Спраут тоже горбилась как заправский монах.

— Что думаешь? — вопрос с правого локтя отвлек его от мыслей.

Тео не повернулся к Драко, а тихо прошептал:

— У Панси кишка тонка для подобных трюков.

Малфой промычал согласие и посмотрел на Паркинсон. Она сидела, как на иголках, с дрожью стуча пером по пергаменту. Будто почувствовав его взгляд, подняла голову и вопросительно свела брови. Драко стало интересно — по какой невероятной причине Панси приплели к покушению на Грейнджер?!

— Оставь её.

Малфой с недоумением повернулся к Теодору.

— Что?

Тео улыбнулся и сквозь зубы, дабы не привлечь внимание остальных, произнес:

— Я сам всё узнаю, — он не лгал про первую часть, — и тебе расскажу.

О, конечно, с друзьями нужно делиться. Тем более с такими, как Драко и Блейз. На самом деле, подобной фразой он хотел избавить Паркинсон от необходимости объясняться с Малфоем. Мало ли что она наболтает…

Весь урок он обдумывал свои действия. Когда дошел до логического вывода, стукнулся коленом о парту, заставив подскочить и Драко, и Флитвика. По ноге пробежал слабый отголосок болезненного спазма, но он мило улыбнулся преподавателю и опустил взгляд, продолжив записывать лекцию. Терзали необычные мысли — он хорошо относился к любому человеку, кто старался помочь малышке, будь то Поттер или Панси, он бы поблагодарил каждого, но в голове не укладывалась гипотеза про бескорыстное участие Панси.

Тео наклонил голову набок. Искоса посмотрел на слизеринку. Внешний лоск сменился на худобу и бледность, только жирок на щеках выпирал сквозь потрескавшуюся кожу. По-видимому, она часто плакала, иссушив лицо солью. Обычно такие люди обвиняли в своих бедах всех, кроме себя. Опустившись на дно, Панси должна злиться на весь мир. Для неё было бы логичнее добить малышку, нежели звать на помощь…

Он вздохнул и отложил перо. Возможно, даже Паркинсон способна изменить свой статус в его глазах. Тео сложил ладони в замок и положил на них лоб.

Это безумие.

Почему?

Потому что Паркинсон помогла Грейнджер.

И что?

Как «что»?! Теперь я не считаю Панси мусором…

Юный друг, однако противоречие! Ты почитаешь всех, кто заботится о Грейнджер, а сам таскаешь её по кладовкам.

Почитаю и глубоко внутри ожидаю, что её кто-нибудь защитит…

От кого?

От меня.

Когда занятие подошло к концу, он принял решение повременить с допросом Паркинсон, а затем и вовсе придержал для неё дверь возле выхода из аудитории, невольно вызвав удивленные взгляды присутствующих. Один Малфой скривил губы в улыбке, наивно приняв этот ноттовский жест, как попытку заговорить с Панси про гриффиндорцев.

***

Он выпил зелье. Выпил и скривился в позе детеныша забитой собаки, зажав зубами край подушки. Желудок сделал кульбит, а голова заныла тупой болью.

— Проклятие! — организм нуждался в воде, на смену боли пришла невыносимая жажда.

Тео наколдовал Агуаменти и жадно глотал прохладную воду. Перед глазами мелькал ангелочек, которого он заметил возле Большого зала. Увидел и замер, чтобы через секунду броситься в подземелья. Она вернулась, а он трусливо сбежал, испугавшись собственной реакции. Тео хотел подойти, обнять её и утащить куда подальше из школы, поэтому глупо ретировался и решил напиться мерзости из колбы.

Считал секунды, рифмовал, получив ерунду, вроде: семь, восемь — прекрасна осень, девять, десять — мир чудесен!

Затрясло и не отпускало. Пальцы дрожали, а губы шептали невнятную чушь. Запоздало осознав, что причина не в зелье, а в Грейнджер, Теодор потянулся рукой под кровать, но, дотронувшись до сундука, удушливо вздохнул, ведь необходимую синюю тетрадь с другими вещицами ангелочка он спрятал в хижине лесничего.

Как показали последующие два дня, спрятал не зря.

***

Чэлпс дал указание Минерве — сообщить каждому ученику про обязательное присутствие на пятничном завтраке. Озадаченные ребятки появились в Большом зале, не скрывая недовольства, а затем…

По приказу директора эльфы добавили во все напитки заколдованную аврорскую настойку. Сам Чэлпс внимательно осматривал собравшихся и записывал результаты.

Ничего! Ни один ученик не закашлялся в приступе, а значит никто из них не терял кровь в злосчастной каморке. Какая жалость!

Тео залпом выпил тыквенный сок. Посмотрел на разочарованного аврора. Обрадованный результатом, налил себе ещё. Хвала Мерлину, Грейнджер сидела к нему спиной. Подавленная и лохматая. Поттер мотал головой, осматривая зал, а Уизли буравил взглядом вилку.

Теодор прищурился, задавшись вопросом — не поссорились ли голубки из-за случившегося?! Либо Уизли теперь испытывал отвращение, не желая смешивать в малышке свою сперму с чужой, либо послушный ангелочек придерживался совета Теодора и не подпускал к себе Уизли.

Умничка, моя Грейнджер, какая же ты умничка!

Он так думал и сиял до определенного момента…

***

Задумка полетела в драконье брюхо. Гермиона вылетела из Большого зала после четвертой порции аврорской настойки. Бесполезно! Чэлпс подошел к ней, тихо шепнув, что ученики, не пришедшие на завтрак, были проверены отдельно в своих гостиных, но больше всего её шокировала проверка школьной защиты. Оказалось, что заклинания вокруг Хогвартса часто теряли свою силу, открывая посторонним доступ на территорию.

Могло ли нападение быть специально продуманным преступлением Пожирателей?

Господи! Это невероятно! Проникнуть в школу, всё рассчитать и… тогда было воскресенье. Идеальный день для похода в Хогсмид. Если защита слаба, значит, кто угодно мог пройти.

Она по инерции добрела до библиотеки. Случайно столкнулась с Невиллом и отпрянула от него, как от чумы.

— Гермиона, что с тобой? — он раскрыл глаза, с осторожностью её осмотрев.

— Прости, я случайно задела тебя, — промямлила, схватившись за локоть, и нырнула в открывшуюся дверь библиотеки.

Чёрт!

Спокойно!

Мне страшно!

Ей было страшно. Страх на уровне подсознания. Любое прикосновение действовало извержением вулкана. Тело нормально реагировало только на Рона и Гарри, но Гермиона бегала от них по всей школе, чтобы, не дай бог, не спровоцировать палача… который уже мог покинуть школу.

Проходила стеллажи. Внушала себе.

Он покинул Хогвартс и больше не вернется.

Села на свое привычное местечко.

Его нет и не будет. Он не посмеет вернуться.

Достала перо, пергамент. Раскрыла учебник.

Он вообще забыл обо всем, а про Рона сказал лишь для пустой угрозы.

Открыла чернильницу. Услышала недалеко слабый стук учебников по поверхности стола и шорох отодвигаемого стула…

Гермиона сложила губы в трубочку и судорожно выдохнула. Она знала, кто это и где. Теодор Нотт всегда сидел именно там. В Большом зале Гермиона осмотрела всю малфоевскую компанию. В том числе Нотта. Едва заметное облегчение проскользнуло на краю сознания, когда он выпил зелье. Слизеринцы брезговали магглорожденными, и в каком-то ненормальном смысле Гермиона была благодарна за это.

Его пергаменты зашуршали, а она слушала и сама не поняла, почему отвлеклась этим шорохом. Отложила перо и прислушалась. Опустила веки.

На её памяти в те недолгие моменты случайного контакта и неловких столкновений Нотт всегда отворачивался первым. Гермиона не знала, какого цвета у него глаза, зато рассмотрела затылок, а точнее необычный цвет волос — кончики поблескивали глубоким темно-коричневым оттенком, будто их обмакнули в горячий шоколад.

Библиотека пустовала. Минуты отсчитывали сами себя, а Гермиона мысленно подбирала слова под треск его пера. Когда оно замирало, то на ум приходил актуальный вопрос — почему она не боялась его? Не пера, конечно, а Нотта. Задумалась и вдруг вспомнила одну неприметную ситуацию — когда-то он помог ей собрать книги. В тот момент ей было не до того, а сейчас она отчетливо поняла, что высокородная, чистокровная знать свободно опустилась на колено, чтобы передать ей учебники. Благородно и мило с его стороны. Да, пожалуй, она всегда вешала на него ярлык «милого». Нотту было плевать, как на него смотрят остальные, он просто делал, что хотел. Гермиона удивилась собственному озарению, которое слегка вдохновило на конкретные поступки…

Случилось что-то странное. Гермиона решила испытать себя и бороться с появившейся фобией. Не для того она бросалась под шквал темных заклинаний, чтобы помереть от душевной тоски из-за какой-то конченой мрази. Она не станет шарахаться от Невилла, игнорировать Рона и убегать от Гарри. Более того — если воевать с недугом, то воевать достойно! Недуг испугается и убежит, а Гермиона забудет палача всем врагам назло.

Она спешно собрала вещи, покидала всё в сумку, закинула ремешок на плечо и заправила волосы за уши. Смотрела под ноги и… шаг один, шаг два. Ещё и ещё. Взгляд в пол. Конец стеллажа и метр до его стола. Перо больше не скрипело, зато заскрипел стул, доказав, что сидящий выпрямился и посмотрел на неё.

Дыхание. Дыхание… Гермиона задышала и на выдохе спросила у ножки стула:

— Как твоя рука?

***

Мир крутанулся. Тео подумал, что уснул над скучным докладом по чарам и к нему прилетел ангелочек, чтобы ослепить нимбом. Иного объяснения произошедшему он не нашел. Разумеется, когда любимая девушка в первый раз за всю жизнь подошла к нему и задала вопрос, надо было бы отреагировать как-то иначе, но Тео обалдел от ситуации так же сильно, как и в первую их встречу в поезде. Жабы не хватало, но для Теодора было достаточно и Грейнджер, спрашивающую нечто…

О чём она спросила? Теодор почувствовал себя идиотом и не сказал ничего, кроме скупого «что».

Гермиона зажмурилась на секунду и дрогнула уголком губ. Ей плохо давалась подобная беседа.

Посмотри на него! Всё будет хорошо! Не бойся!

Она не смогла, остановилась в точке его подбородка и повторила:

— Как твоя рука? — заметила, как дернулся его кадык и уточнила. — Ты приходил в больничное крыло с профессором Слагхорном.

Кто такой Слагхорн? Какое крыло — правое, левое? Может, спросить у малышки?

Ситуация начинала раздражать обоих. Гермиона думала, что Нотт не желал общаться с магглорожденной гриффиндоркой, а Теодор с головой утонул в шоке. Смотрел на неё так близко и удивлялся, почему она вообще заговорила с ним. На секундочку ему показалось, что она догадалась, с кем трахалась в каморке, но затем, отогнав эту догадку, он нахмурился и выдавил:

— Приходил.

Она прикусила щеку и кивнула. Затеребила ремешок сумки и натянула слабую улыбку.

— Ожог остался?

Тео моргнул. Заставил себя успокоиться хотя бы на минуту и всмотрелся в её лицо. Волнение и испуг преобладали, понятное дело — вопрос ей дался с трудом. Задержал дыхание и отвернулся, продолжив выводить текст. Ему не понравился этот контакт, слишком неожиданный и сбивающий с толку.

Гермиона поникла и перевела взгляд на его ладонь, зажавшую перо в тиски. Вроде бы без волдырей, все хорошо.

Ей тоже не понравился этот контакт, слишком холодный и отталкивающий. Она бегло прошлась глазами по его макушке и развернулась в сторону выхода. Уже за своей спиной она услышала:

— Ожог прошел, остался только шрам.

Гермиона поняла его слова слишком буквально, поэтому поджала губы и продолжила свой путь, а Тео выронил перо и повернулся в сторону своего единственного шрамика. Странное дело — она уходила, а он задыхался с каждым удаляющимся шагом, хотя ещё минуту назад чуть не умер от близости. Причина нашлась быстро — её глаза. Он не смел прямо смотреть ей в глаза. Совесть? Стыд? Нет же! Просто когда она смотрела — он слабел.

Жалок. Снова или опять, всё одно — в отличие от малышки, которая прятала слабость, испытывая себя на диалогах с посторонними, он трусливо сбегал в темноту, забирая с собой тех, кто не успевал рассмотреть его глаза при свете.

Он бы хотел поговорить с Грейнджер. Выслушать, послушать и сказать, рассказать, но не так, как сейчас, а по-другому.

Глаза заскользили по её фигурке возле стойки библиотекаря. Пинс не наблюдалось. Тео заулыбался, обнажив зубы. До определенного момента…

До момента, пока в библиотеку не зашел Уизли, а Гермиона… сначала напряглась, а потом покачала головой, будто отгоняя от себя какие-то мысли, и бросилась ему на шею, крепко прижавшись и уткнувшись в плечо. Сам Уизли стоял столбом в таком же изумлении, как и Теодор.

Так-так.

Тео злобно скривил лицо и вернулся к испорченному кляксами эссе. Постучал пальцами по столу, задергал ногой и пожевал язык, пока случайно не прикусил. Теперь он сделал разумный анализ и нашел причину неожиданного пришествия детки по его душу.

Значит, война со страхом, да, Грейнджер?

Ну-ну.

Я восхищаюсь тобой, милая.

Пальцы скучали по её коже, душа желала проникнуть глубже в её внутренний мир. Он назначил точку отсчета и дал малышке неделю.

День за днем Поттер и Уизли ходили за ней надоедливыми хвостами, авроры устраивали обыски помещений и спален, а деканы общались с учениками тет-а-тет.

Тео издалека следил за Грейнджер, посматривал на Паркинсон и случайно услышал их диалог в коридоре возле аудитории за пару минут до начала урока. Детка благодарила, а Паркинсон ворчала под нос, но не бросалась оскорблениями, а смотрела в потолок и краснела.

Значит, всё-таки помогла. Что ж, неплохо для такой твари, как Панс. Он вышел как раз в тот момент, когда Паркинсон скрылась в аудитории, а Гермиона вздрогнула и повернулась на звук шагов.

Проще простого. Так он подумал, когда подбросил перед собой золотой снитч и прошел мимо. Крылышки плавно трепетали, а Гермиона вытаращилась на мяч, как на светоч в руках Мерлина.

— К-как? — сама удивилась, что спросила, а Тео затормозил, ухватившись за ручку двери.

На этот раз он подготовился и посмотрел на неё с учтивой улыбочкой. Подкинул мячик, за которым следила Гермиона. Вверх-вниз, вверх-вниз. Она нахмурилась, а он резко кинул снитч в её сторону. Тео внутренне ликовал от увиденного — Гермиона неуклюже поймала мячик чисто по рефлексии и закрутила его в руках, осматривая со всех сторон. Подкинула в воздух и убрала руки. Снитч поднялся к потолку, а затем вылетел в окно, свободно крутясь по воздуху. Пока золотце-шарик возвращался, Гермиона недоверчиво глянула на Теодора.

— Как ты это сделал? — серьезно, четко и слегка настойчиво, будто не получив ответа, она найдет его даже в преисподней.

Тео был бы не против гореть в котле вместе с Грейнджер, но спрятал ухмылку за удивлением такому бестактному вопросу. Он научит её такту чуть позже…

Качнул головой и отбросил волоски со лба, подметив слежку карих глаз.

— Купил за пределами Хогвартса.

Больше он ничего не сказал. Скрылся за дверью, а Гермиона поймала снитч и пару мгновений с недоумением смотрела на пустоту, где раньше находился Нотт.

Вечером она рассказала обо всём Гарри и Рону, а затем вся дружная компания завалилась к Макгонагалл, дабы попросить разрешения на заказ новых мячей. Сначала Гермиона удивилась бездействию Минервы, ведь догадаться обновить спортивный инвентарь довольно-таки легко, но… Гермиона не додумалась, директору хватало других проблем, а Роланда Трюк вовсе покинула Хогвартс со скандалом. В общем, ни квиддича, ни тренера, только Нотт подкатил полезную извилину и прикупил золотого колобка.

Гермиона улыбнулась, пропустив похвалу директора. Квиддич вернет Хогвартсу былые привычки. Хотя бы один шаг к прежнему порядку стоил того, чтобы поблагодарить скупого на слова слизеринца. Она собиралась подойти к нему в библиотеке, но он не пришел, и Гермиона печально пожала плечами.

***

Через два дня ребятки получили спортивный сундук. Ждали окончания урока и потащились на квиддичное поле. Честно сказать, Тео ожидал наплыва всех гриффиндорцев, но, по всей видимости, Поттер и Уизли не хотели подвергать малышку лишнему гулу толпы.

Он скептически наблюдал, как пацаны взмыли в воздух, перекидывая друг другу квоффл, а Грейнджер присела на трибуну. Тео был на соседней в тени под дезиллюминационными чарами.

Скрестил руки на груди и позволил себе понаблюдать за Грейнджер. Ветер то и дело развевал её распущенные волосы, руки чесались поправить их самому. Успокаивал лишь факт, что он сможет сделать это через часок-другой.

Возле стен Хогвартса появились фигуры гриффиндорцев, спешащих на поле. Гермиона увидела их и заторопилась вниз, чтобы настроить мячи под сегодняшнюю тренировку. Тео решил, что настало время. Огляделся и спешно спустился с трибуны, чтобы зайти на соседнюю. Для страховки обновил чары и прижался к стене, выждав, когда Грейнджер пройдет мимо.

***

К полю первой подбежала Джинни, восхваляя Великого Бладжера за сообразительность Гермионы. Гарри ринулся к ней, а Рон перевел взгляд на пустующую трибуну. Он видел, как Гермиона покинула её, и ждал, когда она выйдет из-под навеса на поле.

Он не дождался. Окликнул Гарри. Тот тоже не дождался.

Гермиона так и не вышла. Когда сборище гриффиндорцев ринулось внутрь, на лестнице обнаружились только надломленные перила, прутки от метлы, капли крови и порванная навесная драпировка…