The Northridge Ripper | H.S. (rus)

31 | Терзания

Долгая ночь меня изматывает. Изматывает мой разум, мое сердце, мою душу. Это кажется нереальным. Все так же, как и раньше: я одна, в темноте, Гарри снова берет на себя роль бесчувственного похитителя, только теперь он посылает Найла с едой, которую, неудивительно, я отказываюсь есть. Не тогда, когда прикована к постели мужчины, который отказывается даже смотреть на меня.

Да, он очень похож на прежнего себя, только теперь я не вижу его в таком черно-белом свете. Раньше он был только моим похитителем. Теперь он мой возлюбленный.

И теперь я знаю, что на карту поставлена не только моя собственная жизнь.

От металлического изголовья кровати невозможно освободиться, и хотя я отдаю должное ублюдку, что он не слишком сильно затянул наручники, он позаботился о том, чтобы застегнуть их достаточно туго, чтобы я не смогла выскользнуть из них. По крайней мере, я так не думаю. Ночь идет, а Гарри не возвращается, даже спать, как я надеялась, напрасно. Я знаю почему. Все то же самое.

Раньше я была только его пленницей. Теперь я просто его.

Конечно, моя паника только нарастает. Мое беспокойство за Мишель подпитывает худший приступ, который я когда-либо испытывала, поскольку с наступлением ночи контролировать дыхание становится все труднее, пока сама мысль об этом не становится невозможной. Ощущение того, что меня сковывают наручники, только усиливает панику, пока сердце не начинает стучать в ушах и не я начинаю убеждаться, что умру здесь, умру здесь, и все это будет напрасно. Потрошитель похитит Мишель как явное утешение, возможно, потому, что он сам не станет причиной моей собственной смерти, а Гарри ... Ну, Гарри добьется прямо противоположного тому, что намеревался.

Всё продолжается в том же духе, мои мысли выходят из-под контроля и обретают все меньше и меньше смысла. Когда за широким окно встаёт солнце, просачиваясь сквозь тонкие занавески с таким теплом в контрасте с холодным металлом наручников, это еще больше ранит мое сердце. И хотя ночь обычно доводит мою панику до предела, сегодня именно невыносимость всего испытания заставляет меня перешагнуть край здравомыслия.

Рыдание вырывается из моей груди, тяжёлое и задыхающееся, высасывая все мои силы на упорную борьбу. Я безжалостно дергаю спинку кровати, наручник врезается в мягкую кожу моего запястья. Я впадаю в такую истерику, что хватаюсь свободной рукой за кандалы, упираюсь ногами в спинку кровати и изо всех сил отталкиваюсь назад. В комнате раздается болезненный крик, похожий на крик раненого зверя; он даже не похож на мой. Но я все равно продолжаю задыхаться, всхлипывать, тянуть. Боковым зрением я вижу красные капли крови, стекающие с запястья. Даже это не останавливает меня, мое зрение затуманивается, я решаю освободиться любой ценой.