Сахар на дне | 18+

Всё в порядке

Ж и т ь.

Размышлять о каком-то призрачном смысле, искать его чуть ли не за каждым углом, шептать себе горячо и громко, что всё так, как должно быть. Натягивать на лицо маску с улыбкой идиота поверх той, что уже треснула, впившись в кожу почти намертво. Привычными жестами успокаивать себя. «Нет ничего, с чем бы ты не справился». Кивать. И даже успокаиваться. А потом…

Просыпаться.

Открывать глаза и не дышать.

Не шевелиться.

Позволять сердцу пропускать удары снова и снова.

(Хотеть умереть, но жить).

Йевон едва может чувствовать свои руки, шевелить ими заторможено и дышать сквозь боль в груди. Едва может разглядеть перед собой хоть что-то, кроме кромешной темноты, которая заполнила душу (или была там всегда?). Больно. Сквозь грудную клетку воздух проходит без препятствий, там ничего нет теперь. Холодно. Собственное тело больше не греет. Она отрицательно машет головой сама себе, отгоняя мысли, суетливо одевается, едва стоя на ватных ногах, и достаёт телефон из-под кровати (разрядился). Больше нет никакого плана на целую жизнь и даже на ближайшие пять минут. Ей просто хочется - а вдруг он сейчас вернётся? – поскорее уйти. Здесь её душа разорвана в клочья, здесь от неё ничего не осталось, кроме комка боли. Поэтому она, даже не обувшись толком, хватается за ручку двери, но та не поддаётся. В панике, сквозь собравшиеся на глазах слёзы, она тянет сильнее, уже ничего перед собой не видя. Сильнее. Резче. Но ничего не происходит.

Под замком.

Под тяжестью стен, которые, казалось, с каждым вдохом всё больше сужаются и даже почти давят.

Йевон оседает на пол, жадно хватая ртом спертый горячий воздух, который разъедает лёгкие концентратом боли. Треснувшие губы растягиваются в отчаянной полуулыбке-полуоскале и кровоточат. «Пожалуйста, не надо». Она на автомате прижимает к себе колени, обхватывая их руками, и раскачивается взад-вперёд, стараясь успокоить заходившееся сердце – ненужный грёбанный орган. «Для шлюхи ты трахаешься отвратительно» глухо ударяется о память и заставляет вздрогнуть. Она поднимает голову, утыкаясь пустым взглядом в скомканные купюры на полу. Оказывается, опускать себя гораздо сложнее, чем она думала раньше. Поэтому долго сверлит деньги взглядом, перебирая в голове все возможные оправдания для себя, но ни одно не подходит. И только тогда решает подобрать их. Где она ещё столько (хоть сколько) заработает? Поэтому подползает на коленях, поднимает их и даже пересчитывает, прежде чем спрятать в чехол для телефона. Даже сама пугается своих мыслей, но… честно отработала каждую вону. Невольный смешок срывается с потрескавшихся сухих губ. И откуда в ней столько сожалений? На что она вообще надеялась, устраиваясь в ночной клуб на работу, когда её в первый же день просветили о том, что да как здесь делается? Исключения из правил только в учебниках. Она поправляет на себе одежду, накинутую и застёгнутую наспех, вытирает влажные дорожки от слёз на щеках и даже почти не чувствует, как пустота заполняет лёгкие, словно так ненавистный ей сигаретный дым.