🔞 ГОРЬКО! 🔞

Глава 1

Мин Юнги, будучи сыном богатых родителей, никогда не стремился злоупотреблять их деньгами, тратить попусту и кичиться статусом в обществе; альфа к своим восемнадцати с умом тратил деньги, заработанные лично в небольшой богом забытой кофейне, расположенной рядом с элитной школой, в которой он учился (здесь перед родителями он был бессилен). Юнги всегда подмечал, что его запах терпкого кофе, проявившийся к шестнадцати в полной мере, идеально вписывался в окружающее его пространство. В кофейне всегда мешались всеразличные кофейные запахи с бесконечными добавками сливок или шоколадной стружки. К слову, кофейня от черепицы до деревянного покрытия пола была подстать своему предназначению: здесь вся мебель, включая барную стойку, имела приятный цвет молочного шоколада, а стены вместе с полом — топленого молока. В кофейне всегда играла легкая, незаурядная музыка, и сидеть в таком помещении всегда было в радость.
И все бы ничего, если бы не напарник Юнги, — омега Ким Намджун, — который то и дело старался угробить кофейню и сровнять ее с землёй. Разбить стеклянный столик для гостей — Намджун первый, проломить барную стойку или оторвать ручку от дверей в кухню, — Ким был бы не Кимом, если в свою смену чего-нибудь эдакого не сделал бы. Но горе-другом Юнги дорожил и, несмотря на его откровенную рукожопость, всегда выручал. Этот день не был чем-то особенным: скучные часы, проведённые в школе, сменяются приятной атмосферой в кофейне. Юнги, закатив рукава рубашки по локоть и обнажив фарфоровую кожу с витиеватыми татуировками, вяжет на пояс дурацкий чёрный фартук и следит за Намджуном, который вытирает насухо столы. Лисий взгляд с прищуром не упускает ничего: Мин уже два раза поймал Кима на том, что тот уронил тряпку и ушибся об ножку стола голенью. Выдохнув, Юнги все же справляется с фартуком и, откинув выжженные белые пряди со лба, опирается о столешницу барной стойки. Кофейня ещё совсем пустует, но уже через минуту над входной дверью, исписанной цветным маркером о приглашении войти и выгодных предложениях, слышится перезвон подвески. Альфа переводит взгляд на дверь и замечает мать и пухлощёкого сына-омегу, который, вопреки заплетающимся ножкам, старательно топочет, хватаясь за указательный палец матери. Для своих почти пяти лет Пак Чимин был слишком любопытным, постоянно задающим вопросы и неуклюжим ребенком. Однако его мать не могла сказать, что это ее нервировало; каждый вопрос малыша она обдумывала пару минут и только после отвечала. Можно даже сказать, что сын помог ей стать терпеливей, несмотря на то, что обычно дети буквально насилуют мозг родителей и расшатывают нервы. Этот пухлощекий мальчик, живущий с матерью в скромной двухкомнатной квартирке, не помнил отца. Только потому что видел его последний раз года четыре назад. Мама обычно всегда увиливала от ответа на вопрос ребенка, где же его отец. Но на свое четырехлетие, проведенное дома в компании самых близких людей — соседского мальчика, его матери, и, конечно же, матери Чимина, он, уже не надеясь на ответ, спросил об отце в миллионный раз. И мать ответила. — Твой отец — спецагент, Чим. Он спасает мир от плохих людей. Она даже показала фотографию, на которой стоял мужчина в военной форме на фоне Красной площади. — Вот видишь, это фотография из России. — А когда он приедет домой? — Когда всех победит, Чим. С этого дня Чимин упорно ждал, когда его отец вернется из командировки, как сказала мама. Каждый месяц Паку приходил конверт с фотографией родителя. Каждый раз в новом месте. На стене в детской комнате, по просьбе ребенка, мать повесила все фотографии мужа, отправленные ею же. Жалея, что она так подло обманывает сына, она понимала, что выхода-то у нее особо и нет. Только если сказать ему правду... Но как можно сказать такое собственному ребенку, которому нет и пяти лет? В ожидании отца Чимин проводил почти все свое время с Тэхёном и его матерью у друга дома. С мамой он гулял пару раз в неделю, когда у нее выдавался свободный вечер. Чимин был просто очаровательным омежкой, как выражалась мать альфы-Тэхёна. Темные волосы и карие глаза, как у многих в Корее, тем не менее придавали ему какой-то своеобразный шарм, заставляющий умиляться всех и каждого. Присев на корточки перед своим сыном, женщина спрашивает, чего ему хочется, а ребенок отвечает что-то невнятное, старательно пытаясь выговорить все звуки правильно. Однако мать понимает лепет сына и, посадив его на диван за один из столиков, подходит к прилавку. Обыкновенная угрюмость Юнги улетучивается, стоит этой женщине, скромно улыбнувшись, нажать на звонок вызова персонала. — Один средний американо и один шоколадный маффин, пожалуйста. — Конечно, — тут же отзывается Юнги, помечая заказ на небольшом квадратном листе бумаги из чёрного блокнота, — подождите за столиком. Мин кидает взгляд на маленького ребёнка, который старательно пытается снять панамку с головы, но терпит поражение, поджимая пухленькие губки. Альфа ухмыляется и принимается перемалывать зерна, ловя себя на мысли о том, что дети, оказывается, не такие уж и отвратительные. По крайней мере тот, что сидел за столом, весьма и весьма был по-детски очаровательным. — Давай я отнесу, — замечая поднос в руках Юнги, любезно предлагает Намджун, но получает лишь презрительный взгляд. Мин останавливается у стола и аккуратно ставит на тот тарелку с маффином и бумажный стаканчик с кофе. — Будьте осторожны, горячий. Ребенок тут же забывает о существовании милой цветной салфетки, которую он складывал и расправлял, пока ждал с матерью заказ, и протягивает ручки к тарелке. Ухватившись за край, он нетерпеливо, но, все же, аккуратно тянет бежевую тарелку к себе, предвкушая, как он будет есть этот маффин, потому что шоколадный — его любимый. Именно о своей любви к шоколаду он лепечет, пытаясь дотянуться до желанного пухленькой ладошкой. Однако Чимин не был бы Чимином, если бы не покалечился сегодня. Вообще, на хрупком теле четырехлетнего ребенка находилась целая коллекция шрамиков и ссадин. Ну, ожогов у него еще не было. Нетерпеливо протянув ручку, он задел стакан с маминым кофе локтем. Стакан опрокинулся и горячая жидкость растеклась по столу, потихоньку выливаясь со стола на неприкрытые джинсовыми шортиками коленки ребенка. Мать Чимина копалась в рюкзачке, пытаясь найти кошелек, так как взяла кофе на вынос, и не сразу заметила, что ее американо пролился. Юнги, набивший руку и рефлекторные способности на неумехе-Намджуне, сразу же стягивает Чимина с насиженного места, дабы избежать большую степень ожогов. Он тут же хватает из салфетницы пару салфеток и, опускаясь на корточки перед ребёнком, выдергивает полотенце из-за пояса фартука и немедленно протирает покрасневшие коленки. — Тише, тише, сейчас все будет хорошо, — приговаривает Юнги, пока Намджун, заметивший своего сородича по несчастью, несет гору кусочков льда, замотанных в полотенце. — Пересядьте, пожалуйста, за другой столик, — говорит Ким шокированной женщине, передавая Юнги лёд, а сам переставляет уцелевший маффин на соседний стол, — мы сейчас сделаем Вам такой же кофе. Мин в это время сажает малыша вдоль диванчика за соседним столом и прикладывает лёд к его коленкам, пока тот хнычет скорее от шока, чем от боли. Все же прыткость молодого альфы неплохо спасла бедные коленки. Чимину не было больно, нет. Он просто испугался резких действий незнакомого человека, поэтому пару раз всхлипнул, пустил пару слезинок, но почти сразу вытер щечки тыльной стороной ладошек. Он просто сидел с поникшей головой, хлопая глазками и чуть шмыгая носом, теребил светло-голубую футболку маленькими пальчиками. — Потерпи, все пройдёт и будешь кушать сладость, — обещает Юнги и, чтобы занять маленького омежку, спрашивает. — Как тебя зовут? Услышав вопрос альфы, он поднял глаза на Юнги и взглянул прямо в глаза напротив. В очередной раз шмыгнув носом, он сказал, старательно проговаривая:
— Тимин. Неть, не Тимин, а Чимин, — он выделяет первую букву так четко, как может. — Я Юнги. Очень приятно, Ч-ч-чимин, — один в один повторяет Юнги за малышом, оставляя полотенце со льдом на его маленьких коленках. — Держи так, скоро все пройдёт. Теперь мнение Юнги о том, что дети отвратительные, окончательно лопается как мыльный пузырь, высоко поднявшийся в воздухе. Маленький омежка окончательно внушает альфе то, что он очаровательно милый, обаятельный и… Юнги принюхивается, приподнимаясь. Малыш пахнет горькой шоколадной стружкой, которой Мин часто пользуются при приготовлении кофе. Навстречу несётся Намджун с новой порцией кофе, которую Юнги отнимает у него на полпути и отдаёт женщине, уточняющей у ребёнка состояние коленок и самочувствие. — Не хватало ещё, чтобы и ты тут накосячил сверху, — ворчит Мин, косясь на Кима, который на замечание не особо обижается. — Милый ребёнок. — Он вырастет и будет такой же, как ты, — бубнит Юнги под нос, будучи уже за барной стойкой и в недосягаемой слышимости посетителей и рыская по коробкам со сложенными в треугольник салфетками. — Не бубни, — легкомысленно щебечет Нам, трепля волосы товарища и забирая у него уже протянутые салфетки. Салфетницу, которую опустошил Юнги, нужно наполнить, а стол Намджун уже вытер. Юнги находился так близко, что Чимин мог услышать его тяжелые тихие вздохи из-за состояния коленок. Чимин неспроста шмыгал носом; ребенок он не глупый и знает, что нюхать человека, напрямую показывая это, невежливо. Все то время, что спаситель был рядом, Чимин пытался понять, от него ли так пахнет кофе. На вкус напиток был горьким и совсем невкусным; Чимин предопочитал какао с молоком горячему терпкому кофе, который так любила его мать. Но пах при этом напиток замечательно. Чимину нравился запах кофе, поэтому ему сразу понравилось в этом месте. Однако когда к нему подошел этот человек, он понял, что от него пахнет самым вкусным кофе в мире. Об этом он скажет позже маме, когда они уже будут уходить домой. Несмотря на то, что Чимин боялся незнакомцев, Юнги ему понравился. Да и имя произносить легко, не то что собственное.