🔞 ГОРЬКО! 🔞

Bonus yoonmin

Юнги-хён совсем не изменился, Чимин видит его таким же, как и в детстве — желанным, добрым и заботливым. Омежка чувствовал нереальную поддержку все восемь с половиной месяцев, альфа и правда пекся о нем, будто он ребенок, а не вынашивает ребенка. Однако панике Чимин не пренебрегал. Обычно он просто ластился к мужу холодными вечерами, и все проходило, но сейчас он судорожно, но все же нежно гладит свой животик (скорее живот) и начинает тихо поскуливать. — Хён... — страх зарождается где-то внутри, заставляя противный комок слез собраться в горле. — Хенним...

Юнги возникает возле Чимина моментально, пусть и был вообще в соседней комнате, его слух стал четче, так что тихое «хённим» он различает среди других звуков их квартиры. Альфа обеспокоенно смотрит на своего мальчика, одну ладонь кладёт на его большой живот, а другую на поясницу, и осторожно гладит, шепча:— Что? Что, мой мальчик?— Я...вдруг я не справлюсь? Вдруг наш мальчик не полюбит меня? Вдруг я не смогу позаботиться о нем как надо? Вдруг я наврежу или, — к концу его голос превращается в совсем детский лепет, напоминая о том как он волновался перед вступительными в академию. Только вот ребенок это чуть более сложный экзамен.Ручки начинают дрожать, он сплетает все те же пухленькие пальчики и смотрит на них сквозь пелену слез.-...или я буду плохим папой... — первая слезинка катится по щеке.Юнги молится всем существующим и несуществующим богам, чтобы эта слезинка не превратилась в истерику, и вытирают ее, выдыхая. Альфа успокаивающе гладит спинку и животик своего омеги и тихо нашептывает:— Малыш, ты будешь самым лучшим папой. Наш малыш будет очень любить тебя, точно так же, как и ты его. Не плачь, мой мальчик.Но Чимин уже начал. До родов буквально десять дней, истерика идеально вписывается.— Не-ет, — хнычет беременный омежка, а по щекам уже текут ручейки слез, — не получится...Он тянет свои пальчики, поочередно сжимая ладони в кулачки. Пак судорожно вдыхает, кромко всхлипывая, и поднимает взгляд на альфу. Смаргивает слезки, на мгновенье перестав плакать.— Ты принесешь мне малиновое мороженое? — Юнги немного растерян, просьба, мягко говоря, чуть-чуть неожиданная, Чимин расчитывает это за отказ, — ну вот, я даже ему мороженного дать не могу-у, — снова начинает плакать.— Малыш, я принесу тебе малиновое мороженое, — Юн отмирает, вытирая слезы своего омеги. Нервы у него стальные не то слово, потому что его истинный немножечко слегка истеричный и капризный во время беременности. — Только если ты успокоишься. Плакать противопоказанно, не расстраивай нас, милый.— Я тебя расстроил? — мгновенно успокаивается младший, хлопая глазками. — Сильно?Теперь он боится, что разозлил мужа. Но Юнги не тиран, это просто гормоны. Чимин сам уже подустал от этого всего.— Нет, котёнок, совсем не расстроил, пойдем в гостиную, — старший отводит беременного в зал, усаживает на диван, подставляет под ножки пуфик и укрывает Чимина пледом, вручая пульт от телевизора. — Я схожу в магазин за мороженным, а ты будь умничкой... Чего бы тебе еще хотелось?— Прости, я не хотел, правда, — снова чуть слышно лепечет Чимин, словно в детстве. — А... авокадо, пожалуйста?Он вновь тупит взгляд словно провинился в чем-то. Так это или нет, в любом случае, он чувствует себя именно так.— И еще арахис. В кокосовой глазури.Юнги откладывает пальто, которое успел взять в руки, и достает мобильный, усаживаясь на диван и подгибая под себя одну ногу. Кажется, список будет очень длинным, так что придется открывать заметки и помечать все туда.— Давай еще раз. Малиновое мороженое. Авокадо... Что еще?— Арахис. Соленый, — чтож, есть время поменять кое-что, — а еще. Миндальное молоко?.. Да. Со вкусом банана.Уже более весело улыбается одними губами и гладит свой животик.Юнги все записывает под диктовку, а в мыслях его брови уже лезут на лоб, пока глаза расширяются. Где он, блять, все это найдет?— Молоко в супермаркете напротив есть. В такой желтоватой коробочке литровой, — вновь тянет губы в улыбке Чимин, раскрывая книжку. — Орешки там же, в коричневых пакетиках.— Хорошо, я все найду и все тебе куплю. Телефон твой где? — Юн взглядом ищет смартфон Чимина и находит его на столике у дивана под настольной лампой. — Если что, звони.— Халасо-о, — тянет Чимин, дуя губки и делая эгье. — Люблю тебя-я, хе-ен.— И я тебя люблю, мое сокровище, — склоняясь, старший чмокает Чимина в пухлые губки и отстраняется, накидывая на плечи пальто.Прихватывая с собой мобильный, ключи и бумажник, Юн хлопает дверью и уходит, а через полчаса возвращается с большими пакетами покупок.— Ура, Тэенни, отец принес нам вку-усностей, — омега смешно топает по полу, семеня за хеном на кухню. — Поделимся с ним?Он словно завороженный наблюдает за тем, как Юнги открывает банку мороженного и достает ложку, а затем снова много раз говорит спасибо и начинает кушать огромными ложками мороженое.— Будешь? — ложка, наполненная также щедро, как для себя, тянется ко рту Юнги. — На.Юнги кивает, открывая рот, и позволяет сгрузить в него холодную сладость, забираясь на стул с обеими ногами. Ему же, честно, так не терпится, когда в их доме раздастся детский смех, а к их запахам прибавится еще один еле уловимый, омежий, сладкий и еле различимый. Они прошли много испытаний вместе, и у Мина уже руки трусятся, как он хочет своего сына обнимать и целовать, заботиться не только о супруге, но и о своем ребенке.— Юнни. — Младший ждет, пока он вопросительно промычит, — а что ты думаешь на счет того, чтобы съездить за одеждой и игрушками для малыша завтра? У тебя есть дела?Как бы не позволяло положение Чимина, он все равно старается не мешать мужу в работе, ведь сам он зарабатывать не может.— За новыми? — такие поездки для Чимина уже как рефлекс или привычка: просто обязательны. — Хорошо, съездим, но только после того, как ты выспишься.— Ладно. Хочу купаться, — выдает он спустя секунду после того, как согласно кивает. — С пеной.