🔞 ГОРЬКО! 🔞

Глава 7

Прошло еще пять лет, Юнги закончил вуз с красным дипломом и поднялся по карьерной лестнице, а Чимин занял его место. Друзья так и остались друзьями: Намджун с Юнги работают в одной студии, а Тэхен работает об руку с Чимином. Потребность в запахе никуда не делась, лишь усилилась. Юнги и Чимин не перестали общаться, Пак регулярно лично варил кофе для хенов, добавляя в каждый заказ по шоколадному маффину. Каждый раз крепко обнимаясь с Юнги, он снова и снова понимал, насколько зависим от этого аромата.

Спустя пять лет Юнги все же помирился с Чеён. Они случайно пересеклись в супермаркете, а Чеён предложила заглянуть к ней на чашечку кофе. Альфа не мог отказать, потому как девушка ему нравилась все так же сильно. Чашечка кофе закончилась диким сексом, после чего Юнги предложил Чеён выйти за него замуж. Он был настроен решительно, напомнил, что до сих пор ее любит и просто не может без неё. Намджун надоедал. Каждый гребаный день Намджун надоедал, заговаривая о Чимине и его чувствах. А ещё он не упускал возможности сказать, что их любовь с Чеён наигранная. — Но ведь ни у тебя, ни у неё нет ваших имен на безымянном пальце! — Нам, мы просто не истинные. Не значит это, что наша любовь не искренняя… — устало выдыхал Юнги. Намджун уже в двадцать пять встретил свою половинку. Юнги сначала долго смеялся, когда Ким показал ему фото смазливого худого паренька с широкими плечами в розовых вещах. — И это альфа? — ржал Мин, стуча кулаком по столу. — Ты больше на альфу похож, чем эта сосочка. Но через год у Намджуна, как и Сокджина, вдоль безымянного пальца на правой руке появился отчетливый заживший ожог в виде имён друг друга. Они были истинными. Юнги подружился с Сокджином, но ни секунды не упускал, чтобы постебать молодую пару, над которой будто бы жизнь посмеялась. Ведь Сокджин был хозяйственным, слегка истеричным и любил розовый цвет, в то время как Намджун был хладнокровным и сильным. Юнги все же задумался изредка о чувствах Чимина. Начал за ним приглядывать. Чимин будто бы с ума сходил по его запаху, Чимин по долгу задерживал на нем взгляд, Чимин всегда любил лезть с объятиями и трогать за руки, за волосы, шею… Мин лишь встряхивал головой, потому что все это была чушь. Это была просто детская привязанность! Не более. И как же Юнги ошибался… Прошло слишком много времени, а Юнги все никак не проявлял внимания Чимину. По крайней мере, такого, какое проявлял к нему младший, так что Тэхён уже начинал отговаривать Чимина от всех этих мыслей, которыми он делился только с другом. В силу возраста с матерью он больше не так откровенен как пять или десять лет назад. Чимин упорно игнорирует слова Тэ о том, что стоит найти себе какого-нибудь другого альфу своего возраста или из старших классов, но никак не продолжать течь по парню, который вытер ему коленки десять лет назад. Сам Тэхён встречается с омегой из параллели по имени Чонгук. Несмотря на то, что они учатся в одном классе, омега младше его на год, но их отношениям это не мешает ничуть. Чимину, конечно, обидно, что его так обделила (или выделила) судьба, заставив влюбиться по уши во взрослого альфу, но он продолжает верить. Даже после того как Чеён вернулась к Юнги, он продолжает верить в то, что когда-нибудь понравится хёну. Даже начинает подводить глаза и прокалывает уши вместе с Тэхёном и его парнем, так что теперь они дарят друг другу милые серёжки на каждый праздник. Единственное, что реально гложет Чимина сейчас, это ранняя течка. Нет, она еще не началась, но когда он проходил обязательную проверку со школой, уролог предупредил его, сказав, что, скорее всего, он из ранних пташек, у которых первая течка начинается в четырнадцать-пятнадцать лет. Тэхён предупреждает его сразу, что стоит найти себе альфу, но Чимин никак не может утихомирить свою совесть и так подло изменить ничего не подозревающему Юнги. Так что течка посещает его глубокой ночью, оповещая о себе через резкую боль в животе и мокрые простыни. Миссис Пак сразу предлагает Чимину обезболивающее, потому что сын буквально кричит от боли, стоня каждые десять секунд. На ночь ему приходится надеть прокладку, а утром принять блокирующие запах таблетки и идти в школу, а после и на подработку, потому что он не может позволить себе пропустить встречу с Юнги в обед, да и зарплату с кофейни он откладывает на поступление в танцевальную академию, каждая вона на счету. Тупая боль в пояснице и дикое желание сопровождается резкой болью на безымянном пальце, так что Чимин не может привычно обхватывать его во время разговора или когда думает. Через пару часов ему приходится наклеить большой пластырь на палец, чтобы никто больше не спрашивал его, почему он красный и опухший. Еле выдержав день в школе и поменяв прокладку раз пять, он хватает Тэхёна за локоть и тащит через несколько кварталов в кофейню. — Ты ведь знаешь? — Что у тебя течка? — Чимин кивает. — Да. — Что мне делать, когда придет Юнги? — Думаю, тебе стоит, — Ким задумывается, — просто вести себя как всегда. — А что делать с этим? — подросток протягивает руку, показывая безымянный палец в пластыре, — он ведь точно спросит что случилось. Тэхён открывает боковой карман портфеля и достает косметичку. Даже учитывая, что он альфа, это не мешает ему наряжаться каждый день и тратить все свои чаевые на бижутерию себе и Чонгуку. — Вот, надень сразу несколько, но не только на этот палец, а то Юнги-хён точно заметит, — он протягивает сразу несколько посеребрянных колец. — Хочешь, я тоже надену? Скажем, что это парные кольца для друзей, если он спросит. Чимин благодарно выдыхает, принимая кольца и надевая несколько на безымянный и указательный палец. — Спасибо. Юнги в обед без Намджуна заезжает в кофейню, припарковывая чёрный внедорожник возле обочины. Он щебечет по мобильному с Чеён и переходит дорогу, а после попадает в заведение. Он здоровается с Тэхёном и, конечно, обнимает Чимина, но замирает на мгновение. Юнги отчётливо слышит запах. Запах, приглушённый блокатором, но все равно ощутимый. — Вкусно пахнешь, — растеряно лепечет Юнги, коря себя за то, что надумывал черт-те-что за секунды объятий. Мин отстраняется и удаляется в конец зала, оседая на мягкий диванчик. У Чимина течка и он это заметил. Чимин обслуживает молодую омежку лет двадцати, когда в помещение заходит Юнги. С подкошенными ногами Пак благодарит девушку за заказ и понимает, что во время течки запахи воспринимаются слишком резко. Запах Тэхёна он чувствовал не так четко даже во время течки, потому что друг очень любил парфюмы и ненавидел свой природный запах спелой вишни, так что принимал легкие блокаторы каждое утро. А вот запах Юнги… Боже, Чимин уже пожалел, что они обнимаются каждый раз, видя друг друга. — Вкусно пахнешь, — произносит Юнги, и Чимин готов потерять сознание прямо сейчас. Тэхён, замечая что другу не очень-то и хорошо, услужливо спроваживает его за стаканами в подсобку. Чимин умывается холодной водой несколько раз, но это не помогает. Он вспоминает, что в кармане фартука у него лежат таблетки и блокаторы, так что он принимает сразу обе, не запивая водой. Низ живота дико сводит от острой режущей боли. Надеясь, что он не протек, Чимин идет наверх в служебное помещение, чтобы взять новую прокладку. Тэхён смотрит на него жалостливым взглядом и ставит на кассу, сам относя кофе Юнги. Юнги выпивает кофе и ещё десять минут сидит просто так. Тэхён никогда не приносил ему напитки, это всегда делал Чимин.

Мин думает, что Пак во время течки просто плохо себя чувствует. Ему жалко ребёнка, потому он поднимается и с пустой чашкой кофе возвращается к барной стойке. — Может, ты его домой отправишь, или он держится молодцом? — Юнги выуживает из кармана кошелёк и кладёт три крупные купюры на столешницу, затем поднимая взгляд на Тэхёна. — Поделите пополам, это чаевые. Юнги всегда оставлял приличные чаевые, превышающие сумму заказа раз в шесть или семь. А ещё Юнги знал, что Чимин копит на танцевальную академию, потому считал долгом оставлять крупные чаевые, но ловил себя на мысли, что, конечно, добавит ему недостающую сумму, чтобы мечта ребёнка сбылась. Юнги прощается с Тэхёном и возвращается в студию, где его встречает Намджун, вытирающий пол. — Че ты натворил уже? — сетует Юнги, переступая коричневую лужу. — Кофе разлил. Юнги цокает языком и плюхается на диванчик, прикрывая глаза. В таком положении он делится с Кимом всем, что случилось в кофейне, рассказывает про течку ребёнка и странную реакцию. Свою странную реакцию в первую очередь. — И ты знаешь… как будто разум помутнел. Мне так захотелось спрятать его ото всех окружающих его альф. Спрятать и… о, черт. — Юн, по-моему, я уже не раз говорил, что Чимин в тебя влюблён. Он до сих пор тащится по твоему запаху. Если ты подумал о таком, представь, что подумал он, отдаваясь природным инстинктам, — Намджун выжимает тряпку в ведро и выпрямляется, ставя руки в боки. Юнги только фыркает и цокает языком. Намджун, втирающий ему «чувства» Чимина на протяжении десяти лет, достал его до чертиков. Чимин еле доживает несколько оставшихся часов подработки и забегает в аптеку, чтобы, краснея, купить новую упаковку прокладок. Палец все еще нещадно ноет, так что Чимин покупает упаковку цветных пластырей. Зайдя домой, он быстро переодевается и сразу бежит с учебниками к Тэхёну, они договаривались встретиться у Кима дома и доделать то, что не успели сделать в кофейне. Квартира друга встречает ароматом жаренной свинины и овощей: за эти годы мать Тэхёна ничуть не разучилась готовить. Она впихивает в тощего как смерть по ее словам, Чимина двойную порцию мяса и пихает Тэхёну шоколадку к чаю. Доставая учебник по истории Кореи, Пак заметил, что на пластыре образовалось узкое продолговатое кровавое пятно. — Тэхён, — омега боится крови, так что просит друга: — Не поменяешь мне пластырь, пожалуйста? Тэхён аккуратно подцепляет край испачканной липкой ленты и тихонечнко тянет, а Чимин отводит взгляд. Окончательно сняв повязку, Тэ замирает с новой в руках. — Чим… Тебе стоит взглянуть. Парень приоткрывает один глаз: — Все плохо? — Смотря для кого… Чимин не выдерживает и подносит палец к лицу, рассматривая. — Твою мать, — тянет он.
 — За что, Тэхён, за что? Чисто теоритически на пальце могло проявится только два имени: либо «Ким Тэхён», что вполне возможно, либо «Мин Юнги», что вероятно. Чимин рассуждал по этому поводу слишком часто, чтобы усомниться в собственных мыслях. Но он явно был не готов к этому.
— Мин Юнги