Мёртвый лес

40

Оставшись со Славой наедине, Влад сразу же уселся за стол, стиснув руками виски. В его голове роились беспорядочные мысли.

"Как же это жестоко. Просто невероятно. Зачем это нужно Глебу? Он, конечно, сумасшедший, я понимаю, но неужели ему это в удовольствие? Может, мне стоит поговорить с ним? Сказать, как мне трудно будет так поступить, убедить его. Может, он сжалится надо мной."

– Даже не надейся, – тихий голос Славы вывел Влада из раздумий, – Глеб Голубин и "сжалится" – это антонимы.

Кожихов недоуменно уставился на Славу.

– Ты сказал это вслух, – слегка улыбнулся Слава, видя его смятение, – извини, что напугал тебя.

– Я не напуган, – Влад попытался улыбнуться в ответ, – просто не ожидал.

Слава, однако, будто не слышал его.

– Можешь не бояться меня, – сказал он, а потом чуть тише добавил, – из всей этой компании я единственный человек. А если говорить в переносном смысле, людьми в этом доме и не пахнет.

Влад поёжился. Не хватало ему ещё вникать в непонятную болтовню этого странного мальчишки. У него своих проблем по горло, а тут ещё это... люди, нелюди, собаки, тараканы, постельные клопы, лобковые вши... какая там ещё живность бывает?

Слава тем временем продолжал:

– Помни, что Голубин – сам Сатана во плоти, и каких-либо проявлений доброты от него ждать вряд ли стоит. Как я понял по обрывкам вашего разговора, он уважает тебя, общается с тобой на равных, только вот неизвестно, есть ли в этой всей кукольной комедии хоть грамм искренности. Возможно, Глебу просто хочется чего-то от тебя добиться. Глеб – это создание без капли принципов, не признающее никаких рамок или морали. Он настолько чудовищен, что даже его попытки поддержать кого-то выглядят, как пошаговая инструкция по доведению до суицида за пятнадцать минут. Даже если ты ему так или иначе импонируешь, эта бездушная тварь все равно будет пытаться тебя уничтожить. Убить, может, не убьёт, но поиздевается так, что ты сам захочешь сдохнуть.

– Вы же вроде друзья? – с горькой иронией полюбопытствовал Влад. А он-то, дурак, принял всё за чистую монету, вообразил, что знает Голубина как облупленного!

– Мне просто тебя жаль, – пожал плечами Слава, – и твоих друзей тоже.

– Почему? Ты хоть знаешь, кто мы?