So much for no strings attached

62

Глава шестьдесят вторая

Политика и торт

Тридцатого июля Гарри оказался на праздновании своего дня рождения. Каждый Пожиратель Смерти и союзник его отца были здесь, чтобы почтить его. Гарри был весьма смущен происходящим, но понимал, что, как Наследник Темного Лорда, эту помпезность и обстоятельства нельзя игнорировать. Это было то, что он ненавидел больше всего в том, чтобы быть наследником Темного Лорда.

По крайней мере, завтра он сможет отпраздновать свой день рождения со своими близкими друзьями и семьей, а не с людьми, которые его не знают. Просто уважал, боялся и боготворил своего отца. Гарри был уверен, что получит самые лучшие подарки, какие только могут позволить себе Пожиратели Смерти, но они не будут настоящими.

Гарри вернулся в бальный зал, одетый в длинное, струящееся серебром, вельветовое одеяние с широкими рукавами. Он был разработан, чтобы быть довольно просторным, чтобы скрыть небольшой бугорок, который начинал формироваться. Гарри сомневался, что Пожиратели Смерти будут рисковать жизнью себя и своих семей, раскрывая беременность Гарри.

И все же для того, чтобы Пророк или Дамблдор узнали об этом, нужен был всего один пьяный, глупый или предательский колдун или волшебник. И Мерлин знал, что Дамблдор сделает, если узнает, что Гарри тоже беременен. А с учетом двухмесячной разницы в сроках беременности у мужчин и женщин это означало, что Гарри и Джинни должны были родить почти в один и тот же день.

Все планы Дамблдора зависели от того, что Гарри останется без наследства, поэтому он мог использовать ребенка Джинни, чтобы претендовать на титулы и хранилища Гарри, что не сработало бы, если бы у Гарри был ребенок, на которого он претендовал, особенно если ребенок Гарри был его первенцем. Не то чтобы это сработало, потому что ребенок Джинни не был его, но Дамблдор этого не знал. И не узнает об этом, пока не станет слишком поздно!

‘С тобой все в порядке? - мягко спросил Том.

‘Отлично,’ слишком поспешно ответил Гарри.

Том бросил на Гарри недоверчивый взгляд. Гарри отвернулся, ненавидя то, что отец видит его насквозь.