Сквозь розовые очки

Когда что-то меняется

Чуть оправившись, Ибо долго, очень долго настаивал на том, чтобы вызвать Сяо Чжаню такси. А потом ещё долго упрашивал самостоятельно отвести его домой. Хотя, вообще-то, был уверен на сто процентов, что ему это не удастся. Но, как говорится, попытка не пытка.
— Чжань-Чжань, пожалуйста, я же ни разу не делал этого! Разреши мне хотя бы раз!
— Ибо, я… Не могу. Не стоит, правда, благодарю.
— Чжань-Чжань, на улице уже стемнело, я же с ума сойду!..
Они ещё долго так препирались, пока Ибо, с подозрением в глазах, не произнёс:
— Чжань-Чжань, ты снова чего-то недоговариваешь.
Тот молчит. Пристыженно смотрит в пол.
— Чжань-Чжань, ты утаил уже действительно много. А мы с тобой далеко не чужие люди. И ты обещал ничего не скрывать. — и осуждающе смотрит.
— …
— …
— … Ладно. — выдыхает Чжань.

Ибо не кажется, что он должен радоваться этому, но почему-то радуется. Проводить домой — обычное дело, к чему тут победу праздновать?
Но сколько усилий стоила эта малюсенькая, на первый взгляд совершенно не значительная победа.

Наверное, Ибо выглядит очень глупо, когда пытается скрыть улыбку под маской серьёзного удовлетворения.

***

Поздний вечер выдался тёплый. И одновременно странный.
Чернильные облака застилали тёмное небо, а ветер гнал их. Однако внизу было тепло и хорошо.

А у Ибо на сердце было очень неспокойно.
В итоге он не удержался и взял за руку Сяо Чжаня. Так осторожно и бережно, медленно переплетая пальцы и прижимаясь тёплой ладонью к его.
Чжань усмехается:
— Ибо, но ведь это не значит, что я стал каким-то уязвимым.
Ибо возразил:
— Нет, Чжань. Это многое меняет.
И смотрит на очертания чужого профиля, на который мягко ложился золотистый фонарный свет.

Когда они вышли со двора, улица начала кишеть людьми. И снова все куда-то спешат, бегут. Кто-то пьяный возвращается со вписки, кто-то торопится домой после тяжёлого рабочего дня.

А у Ван Ибо и Сяо Чжаня этот день был самым насыщенным в жизни.

Сяо Чжань шёл чуть впереди, по шумным, ярко освещённым улицам, и всё равно не выпускал чужой руки.
— Чжань-Чжань. — окликнул Ибо его каким-то нечитаемым тоном.
— М? — оборачивается тот.
И видит полные тревожного сожаления большие глаза.
— Тебе больше не нужно сдерживаться, чтобы… Чтобы…
— Чтобы что?
— … Чтобы… Кашлять.
Чжань глубоко выдохнул и невесомо улыбнулся.
— А я и не хочу.
— Нет, Чжань-Чжань. Ты очень хочешь.
— Хорошо. Не буду.
И всё равно продолжает уверенно идти вперёд, ведя Ибо за собой.
— И не выдумай завтра явиться в школу. — строго велит Ибо.
Тот опять смеётся. Но Ибо не понимает: то ли возмущённо, то ли горько. Потому что мало что слышит среди сотен прохожих.
— Это ещё почему?
— Тебе надо езжать в больницу, и там…
— Ибо, у нас нет денег. — наконец, остановился тот и упрямым взглядом вперился тому в лицо.
— А у нас есть. — твёрдо парирует тот, делая особый акцент на слове «нас».
— …? Что? У кого это «у нас»?
— Ни слова больше. Пойдём.
И Чжань не выносит этого напористого, чересчур решительного тона. Поэтому продолжает идти вперёд.